Читать онлайн «Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы». Страница 49

Двух князей нагнал на своем резвом скакуне воевода Дмитрий Боброк. Он пожелал осмотреть все поле, где русскому воинству предстояло встретить Мамаеву орду. Три всадника на рысях двинулись вперед, обмениваясь репликами на скаку. У них за спиной священники начали вечернюю службу прямо под открытым небом, певчие стройными высокими голосами запели молитвенное песнопение. Множество ратников подхватили тропарь нестройными голосами, в прохладном воздухе струились волны торжественных звуков.

Несмотря на сгущавшиеся сумерки, великий князь повелел Дмитрию Боброку и Андрею Ольгердовичу выстроить полки в боевой порядок. До глубокой темноты по холмам и увалам с шумом передвигались толпы мужиков-лапотников, вооруженных рогатинами и топорами, пеших и конных дружинников, опоясанных мечами, со щитами и дротиками в руках. Когда в ночи закричали совы, построение боевой линии русских полков было закончено.

В центре Куликова поля встали тридцать тысяч пешцев — Большой полк, которому надлежало стать главным заслоном при натиске татар. Перед Большим полком разместился Сторожевой полк, в составе которого было десять тысяч пешцев и пять тысяч всадников. Полки Правой и Левой руки встали по краям от Большого полка, в каждом из них насчитывалось по пять тысяч пешцев и по столько же конников. Позади Большого полка ближе к левому флангу расположился Окраинный полк, куда вошли шесть тысяч пешцев и такое же число всадников. Три тысячи конных дружинников были укрыты в лесу между Доном и речкой Смолкой — это был Засадный полк.

Владимир возмутился тем, что по воле великого князя его поставили во главе Засадного полка.

— Нехорошо ты поступаешь, брат, — выговаривал Владимир Дмитрию, с трудом разыскав его в темноте возле шатров русского стана. — Сам-то собрался встретить врага в Сторожевом полку, а меня чего же надумал в лес упрятать? Получается, рать наша будет с нехристями биться, а я должен на это со стороны глядеть!

— Пойми, брат, — молвил Дмитрий, — верить надо в лучшее, но готовиться всегда следует к худшему. В рати у нас полным-полно смердов да ремесленников, которые впервые за оружие взялись. Не дай Бог, продавят в каком-нибудь месте татары наш боевой строй, обратив вспять мужичков наших, — и что тогда?..

Дмитрий намеренно сделал паузу.

— На этот случай позади Большого полка Окраинный полк поставлен во главе с Андреем Ольгердовичем, — сказал Владимир.

— А коль и Андрей Ольгердович не сдержит напор вражеский? — Дмитрий взирал на брата с какой-то отеческой прямотой, глядя ему прямо в глаза.

Владимир замешкался с ответом, такое ему просто не приходило в голову. Да Андрей Ольгердович костьми ляжет, но не отступит перед ворогом!

Дмитрий положил свою тяжелую ладонь на плечо Владимиру, произнеся тихо и внушительно:

— Коль самое худшее все же случится, тогда спасать положение придется Засадному полку. Помни, брат, мы можем здесь сложить голову, но потерпеть поражение от Мамая не имеем права! Вместе с Засадным полком я вручаю тебе судьбу всего нашего воинства в грядущей битве с ордынцами!

На ночь ратники располагались, не покидая боевого строя. Воины укладывались спать прямо на траве, заворачиваясь в плащи и держа оружие под рукой. Лишь князья и воеводы ночевали в шатрах, разбитых в низине у села Рождественское.

Владимиру не спалось. Он вышел из шатра и поднял глаза к небесам, где мерцали россыпи звезд. Над шатрами и над приземистыми избами деревни висел мрак сентябрьской ночи. Владимир обратил внимание на смутное багрово-розовое сияние, разлившееся на южной стороне ночного неба, словно там догорали огни в каком-то гигантском горниле.

— Что там такое? — спросил Владимир у Дмитрия Боброка, который вышел из палатки, собираясь обойти караулы. — Что это за свет?

— В той стороне находится становище Мамая, княже, — ответил бывалый воин Боброк. — До него меньше десяти верст. Наши дозорные час тому назад прискакали оттуда. На рассвете татары выйдут к Куликову полю. Ложись-ка спать, княже. Силы завтра понадобятся.

Владимир вернулся в шатер и повалился на войлочную лежанку. Завтрашний день станет для него величайшим испытанием! С этой мыслью Владимир погрузился в глубокий сон.

Гридень спустился с развесистой липы на землю, на его шлеме и кольчуге блестели капли росы, пролившейся на него с листвы дерева.

— Ну, что видно, Фома? — нетерпеливо спросил Владимир, стоявший возле липы закутанный в красное корзно, его голова была увенчана островерхим посеребренным шлемом с кольчужной сеткой, ниспадавшей ему на плечи.

— Не видно ни рожна, княже, — ответил Фома, утирая ладонью свои мокрые от росы усы и небольшую бородку. — По всему Куликову полю стоит туман непроглядный. Не разглядеть в таком тумане ни полков, ни стягов.

— Ладно, ступай! — бросил воину Владимир, с хмурым видом принимаясь ходить взад-вперед по сухой прошлогодней листве.

— Присядь, князь. Не суетись! — промолвил Боброк, сидящий на трухлявом стволе древнего вяза, поваленного ветром. Он с невозмутимым видом чистил свой шлем краем плаща.

«Туман заволок все вокруг, даже солнце сквозь него еле проглядывает! — обеспокоенно думал Владимир, пропустив слова Боброка мимо ушей. — А ежели татары в этой туманной мгле уже крадутся, как рыси, к нашей рати? Может, нехристи уже у нас под носом!»

Владимир не мог даже предположительно определить, сколько времени он и Боброк пребывают в этой сырой дубраве вместе с тремя тысячами дружинников с того момента, когда призывные звуки боевых труб подняли на ноги всю русскую рать. Не видя солнца, Владимиру было трудно вести отсчет времени. Сколько часов минуло с начала подъема: два, три, четыре?

Неожиданно с юго-востока задул ветер, закачавший густые кроны лип и дубов, с которых посыпались на шлемы и панцири дружинников, на гривы и седла коней тяжелые холодные капли. Словно дождь вдруг зарядил. Под порывами ветра туман стал рассеиваться, расходясь в стороны и поднимаясь кверху седыми клочьями. В белесой туманной пелене стали проступать длинные ряды копий и плотные шеренги ратников, над которыми колыхались на ветру багряные и черные знамена полков.

Не прошло и часа, как туман растаял, открыв взору огромное скопище пешцев и конников, занявших всю ширь Куликова поля от края и до края. Между полками ходили священники в черных рясах с хоругвями и кадилами в руках, совершая утренний молебен. Тут и там проносились отдельные всадники, исполняя поручения князей и воевод. Топот копыт глушился сырыми полеглыми травами.

Владимир, замерев на месте, вслушивался в хриплое гудение боевых русских труб, в ржание коней. Русская рать, похоже, пришла в движение. «Куда воеводы смещают полки, вперед или назад?» — мелькнуло в голове у Владимира.

Внезапно где-то совсем недалеко от дубовой рощи, где затаился Засадный полк, громко прокричали петухи.

Владимир удивленно завертел головой. Прочитав недоумевающий вопрос в его глазах, воевода Боброк спокойно пояснил:

— Деревушка тут недалече за лесом — Куликово. По сему селению и поле сие зовется Куликовым.

Солнце поднялось к полудню, когда издали с юго-восточной стороны раздался зловещий гул надвигающейся Мамаевой орды. Сначала это было нечто смутное, схожее с эхом, отразившимся от крутых склонов холмов. Затем явственно зазвучал боевой ордынский клич, и топот многих тысяч ордынских коней потряс землю. Вскоре рев наступающих татар смешался с грохотом и лязгом начавшейся яростной битвы.

Владимир метался по маленькой лужайке как хищный зверь, учуявший запах добычи. Вновь загнав ловкого гридня Фому на высокое дерево, Владимир кричал ему снизу, вопрошая о ходе битвы. Кто там одолевает на равнине, русичи или татары?

Фома отвечал сверху безрадостным голосом, мол, теснят нехристи русские полки. Татар великое множество и они лезут напролом, не считаясь с потерями!

Услышав от Фомы, что почти весь Сторожевой полк полег в сече с ордынцами, а его жалкие остатки отступили к Большому полку, Владимир почувствовал, как приступ отчаяния заполняет его сердце. Его мысли были о Дмитрии, находившемся в Сторожевом полку. Не лежит ли он бездыханный под грудами мертвых тел? Владимиру вспомнились слова Дмитрия, сказанные ему в ночь перед битвой. «Да, мы можем погибнуть в этой сече, но потерпеть поражение не имеем права!» — мысленно, как заклинание, произнес Владимир.

— Худо дело, князь! — крикнул с дерева Фома. — Татары вовсю теснят Большой полк и почти смяли полк левой руки! Боже, что творится-то!..

Владимир глянул в обеспокоенные лица своих бояр и сотников, стоявших гурьбой под могучим дубом. По их глазам можно было прочесть, что им не терпится выступить на подмогу к Большому полку. Владимир молча отвернулся, до боли стиснув пальцами рукоять своего меча. Сейчас спешить нельзя! Надо еще выждать!