Читать онлайн «Владимир Храбрый. Герой Куликовской битвы». Страница 30

— Лицо у Мамая желтое и сморщенное, как печеное яблоко, — молвил Дмитрий. — Бороденка у него жидкая, как у козла. Он сутул и хром на одну ногу, ростом невелик. По-русски Мамай не разумеет, зато он говорит по-персидски и знает язык фрягов. Все людские пороки Мамай совокупно держит в своем сердце. Он жесток и подозрителен, падок на злато и красивых женщин, обид не прощает никому, своих эмиров и беев держит в страхе, но и сам их боится. Я напустил льстивой патоки в поганые уши Мамая, выказал ему свою щедрость и покорность, тем и расположил его к себе…

Дмитрий признался Владимиру, что он пресмыкался перед Мамаем точно так же, как некогда их дед Иван Калита угодливо склонялся перед ордынским ханом Узбеком. Это принесло Дмитрию свои плоды: Мамай не только вручил ему ярлык на княжение Владимирское, но и выдал ему княжича Ивана, сына тверского князя. Мамая оскорбило то, что Михаил Александрович прислал ему неподобающе жалкие дары, а сын его держался слишком независимо перед татарскими вельможами.

— Теперь Михаил Александрович у меня в руках, — посмеивался Дмитрий, — ведь сын его находится у меня в заложниках.

— Как ты намерен поступить с княжичем Иваном? — поинтересовался Владимир у Дмитрия.

— Я еще не решил, брат, — ответил Дмитрий. — Хочу посмотреть, как поведет себя Михаил Александрович, оставшийся без Мамаевой поддержки.

Вместе с Дмитрием в Москву прибыл его старый знакомец эмир Сары-Ходжа, которому было велено Мамаем наведаться к Михаилу Александровичу с повелением, чтобы тот признал главенство московского князя и вернул ему захваченные поволжские города.

Не скрывая своего торжества, Дмитрий также поведал Владимиру о том, что он заключил с Мамаем тайный союз против Ольгерда.

— Мамай обещал прислать войско, чтобы совместно с московской ратью выбить литовцев из верхнеокских городов, — сказал Дмитрий, по устам которого промелькнула слегка вызывающая усмешка. — Вот так-то, братец. Станем загребать жар чужими руками!

— К верхнеокским городам Олег Рязанский руку тянет, ведь в прошлом те земли принадлежали рязанским Ольговичам, — заметил Владимир. — Олегу не понравится…

— Плевать на Олега! — перебил Владимира Дмитрий, небрежно махнув рукой. — Чем он может грозить нам? Вот поставлю Тверь на колени — тогда доберусь и до Рязани. Мамай поможет мне в этом!

Владимир незаметно окинул Дмитрия настороженным взглядом. Да, Дмитрий сильно изменился после этой поездки к Мамаю! Таким грубым и заносчивым он не был раньше. Владимиру было неприятно видеть, как Дмитрий старается показать ему, что тверской и рязанский князья для него теперь ничего не значат, что Ольгерд ему отныне не страшен, поскольку Мамаевы полчища готовы сражаться на стороне Москвы.

Через несколько дней Дмитрий опять заговорил с Владимиром об Ольгердовой дочери, проча ее ему в жены. Владимир, недоумевая, спросил у Дмитрия, к чему это сватовство, если он уже сговорился с Мамаем о совместном походе против Ольгерда. В ответ Владимир услышал, что Дмитрий тем самым хочет усыпить бдительность Ольгерда, чтобы вернее ударить тому в спину. К тому же Дмитрий особо не доверяет обещаниям Мамая. «Этот желтолицый плюгавый уродец может запросто не сдержать свое слово, — вымолвил Дмитрий с нескрываемой неприязнью в голосе. — Мамай полагает, что может играть со мной, как кот с мышкой. Но я сам обведу Мамая вокруг пальца, ибо вижу насквозь его поганую душонку!»

Владимир посетовал на то, что Дмитрий совершенно не считается с его чувствами, преследуя лишь свои цели и затевая далеко идущие интриги.

— Можешь не тревожиться, братец, — заметил на это Дмитрий. — Я разговаривал с купцами, которые побывали в Вильно и своими глазами видели Ольгердову дочь. Альдона прелестна лицом и телом! У нее лишь один недостаток: она поклоняется языческим богам. Однако сие дело поправимое.

Вскоре к Ольгерду отправились московские послы во главе с Федором Ольгердовичем с совершенно определенной целью. Дмитрий, не считаясь с желаниями Владимира, упрямо действовал исходя из своих потаенных помыслов и устремлений.

В день, когда литовская невеста прибыла в Москву, боярин Афанасий Рыло сказал Владимиру, видя его безрадостное лицо:

— Не послушал ты моего совета, князь. Не взял под себя стол московский. Вот и терпи теперь прихоти Дмитрия, который водит тебя как бычка на веревке. Сегодня ты нужен Дмитрию — он и умасливает тебя. Завтра станешь не нужен — Дмитрий сошлет тебя в далекий Устюг.

Владимир угрюмо промолчал, не зная, что возразить своему старшему дружиннику.

Литовская невеста произвела на Владимира приятное впечатление. Ей было всего четырнадцать лет. Альдона была белокожа и белокура, при этом у нее были темные брови и ресницы, что придавало особую привлекательность ее миловидному лицу. Литовская княжна была стройна и довольно высока ростом, длинное, до пят, платье не могло скрыть округлые формы ее прелестной фигуры. Было совершенно очевидно, что со временем Альдона превратится в очаровательную женщину, статную и гибкую. По-русски Альдона говорила с сильным акцентом, поэтому при первой встрече с Владимиром она в основном молчала, стыдливо опуская свои прекрасные темно-синие глаза.

Ольгерд отвалил за дочерью щедрое приданое, которое едва уместилось на двадцати возах.

Дмитрий со своей стороны тоже преподнес Владимиру щедрый подарок ко дню свадьбы. Во владение Владимира перешел недавно возведенный терем напротив Успенского собора. Теперь Владимир располагал собственным подворьем в Москве, где он мог подолгу жить, ничем не стесняя своего двоюродного брата.

Кроме этого, Дмитрий заключил с Владимиром новый клятвенный договор, предав забвению их первое письменное соглашение десятилетней давности. По новому соглашению Владимир брал на себя обязательство не искать для себя ни Московского княжения, ни великого владимирского стола. Причем в этой клятвенной грамоте особо подчеркивалось, что Владимир не станет искать сих столов не только под Дмитрием, но и под детьми его. Владимир также был обязан всегда и во всем стоять за Дмитрия, почитая его вместо отца. Дмитрий же выговорил себе право судить и наказывать бояр Владимировых, если те станут творить козни против московского князя.

За верную службу Дмитрий придал к владениям Владимира град Боровск и двадцать деревень. Еще Владимир получил право на треть податных доходов со всего Московского княжества.

Новый клятвенный договор с Дмитрием не просто возвысил Владимира, он сделал его богаче любого из московских бояр. Теперь Владимир имел возможность обогатить своих серпуховских бояр и мог набрать большую дружину. До сей поры под стягом Владимира находилось всего полсотни дружинников. Любой из братьев Вельяминовых имел втрое больше гридней.

Перед тем как войти в терем Владимира его законной женой, Альдона прошла обряд крещения в белокаменном Успенском соборе, возведенном еще при Иване Калите. При крещении Альдона, дочь Ольгерда, получила христианское имя Елена.

В те благодатные дни уходящего лета все население Москвы жило радостными надеждами на установление долгого прочного мира с Литвой. Ведь вчерашние соперники ныне связаны узами родства. Дмитрий ныне стал Ольгерду сватом, а Владимир — зятем. Сыновья Ольгерда от второго брака — теперь шурины Владимиру. Пусть и не кровное это родство, но все равно самое ближнее.

У Владимира же неспокойно было на сердце, ибо ему были известны тайные помыслы Дмитрия, сговорившегося с Мамаем против Ольгерда. На венчании в храме и на свадебном пиру Владимир не смел заглянуть в глаза юной дочери Ольгерда, чувствуя себя злодеем, обманом завлекшим литовскую княжну в ловушку.

Еще не выветрился хмель в головах московских бояр после пиршества, ознаменовавшего скрепление брачных уз между двоюродным братом московского князя и дочерью Ольгерда, как пришло известие о появлении Мамаевой конницы в верховьях Оки. Татары взяли в осаду город Мценск, когда-то отнятый литовцами у рязанцев. Таким образом, Мамай сдержал-таки слово, данное Дмитрию. Воеводы московские быстро оседлали коней, исполчили рать и двинулись на соединение с Мамаевым войском.

Дмитрий в этом походе не участвовал, доверив главенство над московскими полками Василию Вельяминову. Владимира вместе с юной женой Дмитрий спровадил в Серпухов. Нанося Ольгерду подлый удар в спину, Дмитрий старался при этом хотя бы отчасти обелить себя и Владимира.

Набег Мамаевой орды на верхнеокские города не стал для Ольгерда таким уж потрясающим известием, татары и в былые годы совершали сюда грабительские наскоки. Литовского князя навело на недобрые подозрения то, что в этом деле участвовало и московское войско. Татары истребили литовские гарнизоны в Белеве, Новосиле и Мценске, передав эти города московлянам. Рано или поздно все тайное становится явным. Ольгердовы лазутчики, проникавшие в Москву под видом купцов и странствующих монахов, со временем прознали от местных бояр и их чади о тайном сговоре Дмитрия Ивановича с Мамаем. У Дмитрия не хватало сил, чтобы выбить литовцев с Верхней Оки, вот Мамай и помог ему в этом.