Читать онлайн «Похищение огня. Книга 2». Страница 5

Хозяйка квартиры, снятой Марксом, была вдовой клерка. После смерти мужа она сдавала две из трех комнат в доме, который сама снимала. Это была дама, чья внешность полностью опровергала пословицу, что «лицо — зеркало души». Оно казалось высеченным из серого пористого камня, и на нем невозможно было увидеть проявления какого бы то ни было чувства. Радость, испуг, удивление либо беспокойство не отражались на этой отталкивающей каменной маске с узким загнутым подбородком и несколькими синими бородавками на сухих щеках, уходящих под серые, как зола, волосы.

Пятое ноября — день «порохового заговора» — своеобразно отмечается в Лондоне.

Двести с лишним лет тому назад отчаявшийся в поисках справедливости смельчак Гай Фокс в сырых темных ямах-погребах наполнил бочки порохом, мечтая взорвать продажный парламент. Выданный сообщником, он погиб на плахе Тауэра раньше, чем успел поджечь фитиль. С той поры призрак заговорщика пугает парламентариев. Каждый раз перед началом сессии традиционный обход всего здания парламента и его погребов служит как бы поминовением несчастливого мятежника XVII века.

В день, когда Гай Фокс должен был осуществить взрыв парламента, на улицах столицы появляется молодежь в масках, верхом на ослиных чучелах. Раздаются громкие выкрики: «Да здравствует Гай Фокс!», рвутся в воздухе сотни хлопушек, гудят трещотки.

Пятого ноября 1849 года под гам, грохот и смех, раздававшиеся в Челси, у Женни Маркс родился четвертый ребенок — сын Генрих. В честь великого заговорщика ему дали прозвище — Фоксик.

Скромная квартирка стала еще более шумной. Несмотря на все возрастающие материальные лишения, тесноту, не было, казалось, предела гостеприимству и радушию хозяев. Из Швейцарии в лондонское изгнание прибыл и поселился у Маркса артиллерийский лейтенант Август Виллих, бывший командир отряда, доблестно сражавшегося иод Баденом. Это был крайне неуклюжий, высокий, громоздкий, круглоголовый человек, с жидкими гладкими волосами, начинавшимися на макушке и покрывавшими только затылок, с светлыми живыми маленькими глазами.

По утрам Август имел обыкновение врываться к Женни и Карлу. Ему с ночи не терпелось продолжить неиссякаемые дебаты о коммунизме и обо всем, что надо предвидеть и учесть к тому скорому времени, когда он победит на земле. Долговязая фигура Виллиха, его серая фуфайка, подпоясанная на испанский манер красным шарфом, напыщенность речи удивляли и смешили Женни.

— Вы настоящий Дон-Кихот, — говорила она шутливо.

— Может быть, и так, но прошу учесть, госпожа Маркс, что я никогда не воевал с ветряными мельницами, зато уже не однажды расправлялся с германскими мракобесами и намерен сражаться до конца жизни, как истый пруссак, — раскатисто гогоча, заявлял Виллих.

Присев в ногах постели Карла, он начинал бесконечный спор по поводу той пли иной проблемы, которая может возникнуть при победе коммунизма. Маркс настороженно присматривался к этому человеку, большому путанику в вопросах теории.

Пока Женни, а затем и Ленхен не прекращали жарких дебатов о «естественном» коммунизме, напоминая Карлу и Августу о завтраке, они оба увлеченно разговаривали, шутили, курили или ожесточенно спорили.

В Лондон прибывали эмигранты. Большей частью без денег, без прибежища и работы, они встречали под осенним свинцовым небом Англии вначале одни только лишения и беды. Это было нелегким испытанием. Худшие чувства, такие, как мелочная зависть, злоба, у самых слабых быстро пускали ростки и развивались, отравляя и без того трудное существование.

Маркс деятельно принялся за организацию помощи политическим эмигрантам. Комитет помощи нуждающимся демократам, в который он входил, опубликовал воззвание:

«Теперь, когда в Германии в дикой суматохе военной расправы снова воцарились «порядок и спокойствие»… когда военные суды едва успевают отправлять в могилу с простреленной головой одного «мятежника» за другим; когда тюрьмы уже не в состоянии вместить всех «государственных изменников» и единственным существующим еще правом является право военно-полевых судов, — тысячи и тысячи немцев скитаются без крова на чужбине.

С каждым днем растет их масса, а вместе с нею и бедствия этих лишившихся родины людей; гонимые с места на место, они утром не знают, где нм удастся найти ночлег вечером, а вечером не знают, где достанут себе кусок хлеба завтра утром.

Бесчисленное множество эмигрантов заполняет города Швейцарии, Франции и Англии. Со всех концов Германии стекаются несчастные. Кто сражался на венских баррикадах против черно-желтой лиги… кто бежал из Пруссии от военщины Врангеля и Бранденбурга, кто в Дрездене с ружьем в руках защищал имперскую конституцию, кто воевал в Бадене в рядах республиканской армии против объединившихся в крестовый поход государей, — независимо от того, либерал он или демократ, республиканец или социалист, — все они, сторонники самых различных политических учений и интересов, объединены теперь общей судьбой: изгнанием и нищетой.

Половина нации в лохмотьях с протянутой рукой просит милостыни у чужого порога.

И в Лондоне наши соотечественники-эмигранты ищут приюта на холодной мостовой блестящей мировой столицы. Каждый корабль, пересекающий канал, привозит из-за моря новые толпы людей, лишившихся родины; на всех улицах Лондона раздаются жалобы изгнанников на нашем родном языке.

Эта нужда глубоко взволновала многих немецких друзей свободы, проживающих в Лондоне. 18 сентября текущего года состоялось общее собрание Просветительного общества немецких рабочих и прибывших немецких эмигрантов для организации Комитета помощи нуждающимся демократам. Избраны следующие лица: Карл Маркс, бывший редактор «Новой Рейнской газеты»; Карл Блинд, бывший посланник баденско-пфальцского правительства в Париже; Антон Фюстер, бывший член австрийского рейхстага в Вене; Генрих Бауэр, сапожный мастер в Лондоне, и Карл Пфендер, живописец в этом городе.

Этот Комитет будет ежемесячно представлять публичный отчет общему собранию, а также — в сокращенном виде — на страницах немецких газет. Во избежание всяких кривотолков принято решение, что ни один член Комитета впредь не должен получать какого-либо пособия из комитетской кассы. Если кто-нибудь из членов Комитета вынужден будет когда-либо обратиться за помощью, то он с того же момента перестанет являться членом Комитета.

Мы просим вас, друзья и братья, сделать все, что в ваших силах. Если вы хотите, чтобы повергнутая в прах и закованная в цепи свобода снова воспрянула, если вы сочувствуете страданиям ваших лучших передовых борцов, то вы откликнетесь на наш призыв без особых увещаний с нашей стороны».

Карл и Женни, сами на краю нищеты, делились с немецкими изгнанниками всем, чем могли. Ленхен надрывалась от работы. Ночами вместе с Женни она стирала пеленки, штопала чулки, чинила белье, днем шла за покупками, стряпала, топила камины, возилась с четырьмя детьми, из которых всегда кто-нибудь, а то и все разом бывали нездоровы.

Женни кормила грудью Генриха. Часто ребенок громко плакал и корчился от колик, так как молоко матери бывало испорчено чрезмерными заботами, бессонницей и переутомлением.

Нищета надвигалась и окутывала Маркса и его семью, как черный туман. Неприятности следовали одна за другой.

Маленький эмигрантский мирок, состоявший из разнородных, часто глубоко чуждых и враждебных друг другу людей, раскололся.

Счастье, как пестрый ароматный цветок, привлекает и украшает человека, несчастье испытывает и срывает с него покровы, будто лютая пурга. Лишь подлинная любовь и дружба, только крепкие, чистые души выдерживают проверку бедой и лишениями.

Маркс тотчас же по приезде в Англию занялся делами Союза коммунистов. Время было трудное… Революционный ураган, пронесшийся над Европой, раскидал по разным странам многих членов Союза. Слабые метались, теряли веру в будущее, сильные рвались к действию, к дальнейшей борьбе. Одни погибли, другие были в заточении. Больше чем когда бы то ни было передовому отряду требовался командир. Неутомимый, упорный, бодрый, вопреки возникающим и нарастающим трудностям, Карл Маркс властно понес вперед коммунистическое знамя.

Необходимо было перестроить работу внутри Союза. Реакционеры наступали. Переписка и связь с единомышленниками в других странах становилась либо невозможной, либо крайне затрудненной. Письма перехватывались, вскрывались, адресаты преследовались.

Благодаря энергии и влиянию Маркса уже в сентябре 1849 года был реорганизован Центральный комитет Союза. Энгельс обрадовался, когда встретил в числе членов Центрального комитета Августа Виллиха, с которым проделал всю баденско-пфальцскую кампанию.

К началу нового года было разослано извещение о выходе в Лондоне «Новой Рейнской газеты. Политико-экономического обозрения» под редакцией Маркса. Ответственный издатель К. Шрамм опубликовал написанное Марксом и Энгельсом сообщение: