Читать онлайн «Люди, принесшие холод. Книга 1». Страница 54

Замысел и впрямь был петровского масштаба. Кирилов, обратив внимание на то, что территории кочевок новых поданных Империи — казахов и каракалпаков — простирались до самого Аральского моря, предлагал Империи совершить грандиозный бросок к югу. По этому плану город на реке Орь, задуманный Тевкелевым, становился не крайней южной точкой империи, а ее южной столицей. На границе столицы, как известно, ставят только идиоты и гении. Поэтому, основав город, страна должна была двинуться дальше к югу, дойти до Аральского моря, основать там порт и построить флот. А уже потом… Угадали, нет?

Да, именно так. Напомню вам, что план похода Бековича (несколько раз поминаемого в кириловском проекте) составлялся людьми, путавшими Кашгарию с туркменской степью, и вообще очень слабо представлявшими географию Центральной Азии. Кириловский проект делался одним из лучших географов страны, составителем первого атласа Российской империи, который, конечно же, прекрасно знал, какая река куда впадает. Тем не менее, финальная часть и у того, и у другого плана была практически идентична: «А потом мы строим корабли, садимся на них и плывем по реке в сказочную Индию!». Или, как писал Кирилов, «озером Аральским и рекою Аму до самой Бухарии и Водокшана и, почитай, до границ индейских судами[118]».

А знаете, почему они заканчивались одинаково? Потому что в России в стратегических решениях, принимаемых политиками, обязательно должна присутствовать сказка. Без сказки, без обещанных чудес, это будет просто очередная дурь, спущенная сверху, которую и делать-то будут, только когда пинков надают, а потом бросят при первой возможности. А вот если людям сказку пообещать — скорее всего, как ни странно, поверят. Даже матерые, ни в бога, ни в черта не верящие казнокрады, в щелоке варенные и циничные до мозга костей — и те поверят. Всех костьми положат и сами лягут — лишь бы хоть одним глазком в сказку заглянуть, чудо увидеть.

Вообще этот эпизод очень показателен, и не только как очередное подтверждение иррациональной тяги русских к сказочной Индии. На этом примере интересно наблюдать, как различны традиционные образы путешествия как такового в российской и западноевропейской традициях. Западные европейцы, ищущие неведомые земли, шли за край земли, мы — вглубь земли. Они двигались морем, мы — сушей. Перед ними лежало слишком много дорог — по воде ведь можно двигаться куда угодно, и главным было выбрать правильный путь. У нас же дорог не было вовсе, одни непроходимые дебри, а главным было просто пройти, продраться, добрести. Верный курс не обязателен, достаточно и направления. Как в анекдоте — «да ты не выделывайся, пальцем покажи». Все равно идти чаще всего можно было по одной-единственной доступной дороге — по реке.

Вот и получается, что в западноевропейской традиции символом поиска неведомых земель стали паруса уходящего за горизонт корабля. У нас же движение навстречу неизвестности — лодка, исчезающая за речной излучиной. Как в сказке, да, «вниз по волшебной реке». Если уж плыть в сказку, в неведомые земли, незнаемые страны, то обязательно по реке. Даже если дело происходит, как в данном случае, в царстве зноя и пустынь — и там реку сыщем.

Но я отвлекся. Вернемся к проекту Кирилова-Тевкелева.

Проект был представлен императорскому двору в начале 1734 года. Тогдашние власть имущие — прежде всего Бирон, хотя это никогда и не афишировалось российскими историками — довольно быстро оценили грандиозность замысла. Ведь Кирилов с Тевкелевым предлагали не просто проект, они предлагали ни много, ни мало — создать за Волгой новую Россию. Я не утрирую — Кирилов именно так и называл в своем проекте новые территории, которые он предлагал присоединить. Ведь основание города, который они с Тевкелевым предлагали назвать «Оренбургом», должно было стать только первым шагом. Ученый чиновник собирался, возглавив и обучив башкир, казахов и каракалпаков, прибрать под Россию все территории, отвалившиеся от ослабевшего Бухарского ханства, а потом захватить и саму Бухару.

Причем — чем еще был очень привлекателен проект Кирилова, все это должно было происходить без привлечения серьезных людских ресурсов. Кирилов вовсе не собирался гнать русских мужичков завоевывать Индию — нет, от империи ему нужна была только тонкая прослойка офицеров и чиновников, которые должны были возглавить, и, как сейчас говорят, модернизировать российских кочевников. Они должны были сплавить башкир, казахов и калмыков в новую орду и двинуть этих природных воинов, наследников Чингисхана, на юг — добывать России новые земли.

И не стоит считать этот план нежизнеспособной глупостью — именно так завоевывали Индию сперва французы, а затем англичане, перенявшие у вечных соперников удачную находку. Среди множества индийских племен выискивались хорошие воины, их быстренько завоевывали, но не обижали, а ставили под ружье. Обучали азам европейской военной науки и отправляли завоевывать соседей. Из новой порции подданных отбирались те, кому подраться — в радость, ставились под ружье… В общем, алгоритм понятен. От англичан требовалось только высшее и среднее офицерство и профессионально обученные колониальному управлению чиновники. Недаром, подавая проект, Кирилов просил дать ему нескольких офицеров из кадетского корпуса, которые обучались бы «при нем азиатским языкам и, узнавая нравы и обычаи азиатцев, могли бы со временем быть начальниками того края[119]».

Это действительно должна была быть новая Россия — Россия южная, знойная и изобильная, с миллионами новых подданных. А ее столицей должен был стать Оренбург — город, которого еще не было, но который авансом получил от правительства и название, и невиданные льготы для своих жителей.

Это был замысел поистине петровского масштаба, сопоставимый с петровским прорывом на северо-запад. Не случайно и название второй, южной столицы страны предлагалось созвучное с названием столицы северной: Петербург и Оренбург.

И этот замысел был принят. 1 мая 1734 года на проект Кирилова и Тевкелева была наложена резолюция. Проект был одобрен.

Указом императрицы Анны Иоанновны для претворения в жизнь этого плана организовывалась экспедиция с чрезвычайными полномочиями. Необычность экспедиции начиналась с названия — люди, отправляемые для основания Оренбурга, входили в состав «Известной экспедиции». Да, именно так — просто «Известной экспедиции», кому надо, тот знает. «Оренбургской экспедицией» она станет много позже.

А возглавить экспедицию и претворить в жизнь этот дерзкий замысел должны были Кирилов и Тевкелев. Вы это придумали, вам и ответ держать, если что. Вот вам деньги, вот вам люди, вот вам чрезвычайные полномочия — и только попробуйте не дать результат. Ни тот, ни другой, правда, чином не вышли для выполнения столь масштабной задачи, ну так это поправить проще всего. Тем же самым указом Иван Кирилов стал статским советником — то есть получил пятый класс и вошел в высшую номенклатуру империи. Назначение Тевкелева было еще умопомрачительнее — в награду за присоединение казахов и каракалпаков и авансом к будущим свершениям в «Известной экспедиции» переводчик — а именно так называлась официальная должность нашего героя — в одночасье становится полковником русской армии с полным армейским жалованием.

Именно с этого момента переводчик Мамбет Тевкелев исчезает навсегда. А появляется полковник Алексей Иванович Тевкелев, так отныне в документах будет именоваться наш герой. И здесь я немного отвлекусь и проясню один деликатный момент. Нашему герою не повезло — его, правоверного мусульманина, века примерно так с XIX едва ли не все исследователи обзывают то «крещеным мурзой», то «принявшим православие татарином», то «обрусевшим азиатцем». Даже во время недавних скандалов уже в новом тысячелетии, башкирские общественники, клеймившие позором идею поставить в Челябинске памятник Тевкелеву, постоянно обвиняли его в «измене исламу».

Меж тем никаких документальных свидетельств о принятии Тевкелевым православия не существует. Напротив — все имеющиеся в архивах материалы подтверждают, что он всю жизнь оставался мусульманином, строил на своих землях мечети, ислам исповедовали все его потомки, за исключением внучки, вышедшей замуж за русского офицера и перешедшей в православие (эту печальную историю описал Аксаков в «Детских годах Багрова-внука»). Более того, исследователи XVIII века, писавшие свои сочинения со слов людей, лично знавших Тевкелева, прямо опровергают его гипотетическое ренегатство. Так, Василий Могутов, выпустивший в 1777 году сочинение об экспедиции Бековича-Черкасского, пишет, что генерал Тевкелев «состоял в своем магометанском законе… и умер, не переменя своего алкорана[120]». Это подтверждают и Илья Безгин в своих монографических исследованиях, и Ахмед-Заки Валиди в «Истории башкир».