Читать онлайн «Частная жизнь кардинала Ришелье». Страница 6

Пока кардинал мучался ожиданием вечерней аудиенции, в парижском доме Лианкуров также готовились к ней.

Ядвига за день до того имела длительную беседу с прекрасной кардинальской племянницей про то, что ей надо достойно представить Францию, которая стала теперь для нее второй родиной, перед представителями двух настолько противоположных держав. Знавшая уже о необходимости быть на этом приеме и до этого относительно спокойная Ядвига разволновалась, опасаясь ответственности, тяжким грузом ложившейся ей на плечи.

Мари-Мадлен нежным голоском все продолжала увещевать герцогиню выглядеть достаточно привлекательно, а у Ядвиги от тоски сжималось сердце и холодели кисти рук и ступни.

Прибыв домой, герцогиня Лианкур заперлась в библиотеке, чтобы все обдумать в спокойной обстановке. Пока она там находилась, герцог осматривал ее парижские платья и драгоценности.

Выйдя из библиотеки, Ядвига увидела свой гардероб разбросанным по всей комнате. Любезный супруг поведал ей, что он искал такое платье, которое понравится и туркам, и англичанам. Будучи насмешницей по натуре, полячка сразу предложила герцогу два разных платья разрезать пополам и сделать одно, чтоб одной стороной поворачиваться к турецким гостям, а другой - к английскому посланнику.

- Может, мне еще и волосы перекрасить? - спросила она мужа. - Ты ведь знаешь, что англичане любят рыжих, а турки, наверное, светловолосых.

- А это блестящая мысль! - воспламенился герцог. - Твоей серой внешности не хватает красок, вот и добавь их.

- Вот так всегда, - с притворной горечью произнесла Ядзя, - стоит только предложить, как… Впрочем, это идея! Возьму у Али хны и басмы. Стану медноволосой.

Утром следующего дня Лианкур не сразу узнал свою супругу и очень веселился по этому поводу. Веселье явно имело нервную подоплеку.

Прибыл парикмахер, который должен был придать гриве герцогини приличный вид.

От средства для закрепления прически пахло салом. Ядвигу затошнило, и она начала отказываться от этой "дивной мази" для волос. Чтобы как-то скрепить непослушные пряди, ей пришлось самой изготовить смесь из ревеня и корня солодки.

Наконец она была одета, причесана и даже накрашена. Лианкур восторженно прищелкнул языком, увидев новую Ядвигу, которая из серой мышки превратилась в хорошенькую улыбчивую женщину, лихо "стрелявшую" подведенными глазами и трепетной рукой весьма возбуждающе перебиравшую шнурки на корсаже.

Прием состоялся в Рюэле. Поскольку король передал все полномочия в данной ситуации Ришелье, тот решил проводить аудиенцию в "родной" обстановке.

Супруги Лианкур прибыли загодя и теперь ждали появления всех действующих лиц, довольствуясь общением с Рошефортом. Затем появилась племянница, которая вошла в залу с озабоченным грустным лицом.

- Я переживаю за дядюшку, - сразу пожаловалась она Лианкуру. - Утром ему нездоровилось, как бы все это не закончилось мигренью.

Лианкур пожал плечами.

- Он привык балансировать между здоровьем и болезнью, - спокойно ответил герцог мадам Комбале, - с Божией и вашей помощью он справится…

- О, герцогиня! - с удивлением произнесла Мари-Мадлен, глядя на Ядвигу. - Вы изменились таким чудесным образом ибо теперь предо мной иная краса.

Ядвига успела только любезно кивнуть, как "на сцене" появился новый "персонаж".

Герцог Сомерсет вошел в зал с гордо поднятой головой, в сознании собственной красоты. Возможно, что некоторым ценителям его красота и показалась бы несколько приторной, но от этого она ничуть не проигрывала.

Герцог был высокого роста, широкоплечий, но тонкий в талии. От матери испанки, в крови которой к тому же еще были "чернила" (так называли тех, кто имел предков-мавров), он имел смуглую кожу и смоляно-черные природные кудри, пухлые яркие губы и миндалевидный разрез глаз. Отец-англичанин подарил этим глазам редкий сине-фиолетовый цвет. Также именно благодаря наследству отца герцог был столь именит и обласкан при английском дворе.

Скучающим взглядом герцог скользнул по толпе. "Что ждать от этих французов!" - говорил весь его вид.

В это время из других дверей вошли три невысоких колоритных турка в ярких одеждах. После их появления в залу начала стекаться толпа дворян. Турки растерянно озирались. И в этот патовый момент появился кардинал. Послы, нашедшие, наконец, цель, к которой можно устремиться, стали продвигаться к Ришелье. Милорд Сомерсет также двинулся к кардиналу.

В это время герцог Лианкур наклонился к супруге и сообщил, что вынужден покинуть ее, так как он не мастак в таких переговорах. И, оставив жену в изумлении от сообщенного, спокойно удалился.

В это время турки, отвесив церемониальные поклоны, уже приготовились вести переговоры. Правда, сама возможность вести переговоры со священником несколько смущала их. Мало того, переводчик, который находился рядом с Ришелье, не внушал им доверия, ибо все их цветистое приветствие перевел всего лишь тремя фразами.

Видя всеобщее замешательство, умница Мари-Мадлен направила герцогиню Лианкур к посольству.

Турки нервно переговаривались между собой, когда услышали рядом вежливое приветствие, произнесенное с характерным восточным придыханием, нежным женским голосом. Подняв головы, троица увидела рыжеволосую женщину в европейском платье. Женщина по-восточному поклонилась им и продолжила свою речь с традиционной восточной заботой в голосе. И пораженные турки решили, что перед ними башкадуни - главная и любимая супруга властелина этой страны…

Милорд Сомерсет наблюдал за посольством с великим вниманием. Один из шпионов туманного Альбиона уже докладывал королю, что была обнаружена целая сеть турецкой разведки, которая очень интересовалась состоянием английского флота. Чтобы слышать, о чем говорят турки с кардиналом, он вынужден был подойти поближе, язык он немного понимал. Каково же было его удивление, когда он услышал весьма быстрый разговор послов с обворожительной дамой. Причем и Ришелье, и его переводчик, оба стояли с кислыми минами, так как практически ничего не понимали.

Первой оценила сложившуюся ситуацию опять-таки мадам де Комбале. Она тихонько подергала герцогиню Лианкур за поясное украшение. Герцогиня слегка скосила глаза в сторону племянницы, та, в свою очередь, показала ей взглядом на стоящих в напряженной позе Ришелье и переводчика. Ядвига, поняв некую абсурдность складывающейся ситуации, широким жестом пригласила послов к беседе с кардиналом. Сама при этом переводила и той, и другой стороне, позволяя переводчику изредка вставлять несколько фраз.

Сомерсет забавлялся зрелищем. Он искренне восхищался незнакомкой с такими по-английски рыжими волосами и нежными чертами лица. "Откуда во Франции появилось это чудо?" - удивлялся герцог, любуюсь женщиной.

Когда послы ответили на все вопросы кардинала, а Ядвига перевела их ответы, она поняла, что менее важную часть беседы может провести и переводчик. Любезно освобожденная от обязанностей небрежным кивком Ришелье, Ядзя направилась к выходу, надеясь получить порцию свежего воздуха.

Сомерсет, решив оставить обмен вежливыми фразами с кардиналом на потом, направился к загадочной переводчице. Почти возле самого выхода ему удалось перехватить ее. Он раскланялся и представился женщине. Герцогиня представилась в ответ. Услышав, что привлекшая его дама - супруга герцога Лианкура, Сомерсет не смог сдержать смех.

- Вот уж неисповедимы пути Господа-творца! - смеясь, воскликнул милорд. - Лианкур, мой личный враг, смог снова мне досадить! Он женился в ту пору, когда я - вдовец, да еще на самой прекрасной женщине во Франции.

- О, велеречивый незнакомец! Не так уж давно я нахожусь во Франции, а уже услышала столько комплиментов, что хватит чтобы с верхом наполнить чащу юдоли! - с иронией ответила Ядвига. - Наверное, особые флюиды, которым наполнен свежий французский воздух, заставляют мужчин делать комплименты дамам без всяких весомых на то оснований.

- Поскольку, о, прекрасная супруга врага моего, вы все равно намеревались скрыться из залы, то могу ли я осмелиться напроситься вам в кавалеры? - спросил Сомерсет.

- Буду признательна, любезный кавалер! - скромно ответила Ядвига.

Прогуливаясь с малом парке Рюэля, который был доступен для многих, милорд с удовольствием слушал меткие выражения герцогини Лианкур, которыми она сыпала в изобилии. Видно, был такой удачный день, расположивший Ядвигу на утонченное красноречие. Он щедро навешивала ярлыки попадающимся изредка придворным, высмеивала парижские нравы и моды. Умело изображала равнодушие к политике. Осмеливалась посмеяться над самим Ришелье.

Сомерсет смеялся постоянно. Сам рассказывал о нравах английского двора. Герцогиня слушала его, казалось бы, рассеяно, но ее цепкая память удерживала все, что говорил лорд…

Нагулявшись волю по парку, милорд и Ядвига возвратились в залу. Там почти не осталось народу, но кардинал еще не ушел.