Читать онлайн «Потемкин. Фаворит и фельдмаршал Екатерины II». Страница 49

Но Потемкин продолжал уговаривать его: «Я только что приехал от императрицы: я рассказываю это вам по Ее настоятельному приказу; она поручила мне тотчас разыскать вас; она сказала, что знает, что это вас порадует, и кроме меня вы в настоящий момент единственный, кто знает об этом». Харрис сумел оценить этот знак доверия. Он еще раз убедился, что личность Потемкина обеспечивала путь к русско-английскому союзу. Про себя он мог скрежетать зубами, потому что в действительности русские стремились к введению морской эскадры в Атлантику для борьбы с пиратами его родины в открытом море.

Представленная Потемкиным идея соответствовала проводимой в то время Россией политике «вооруженного нейтралитета» или, лучше сказать, «вооруженного морского нейтралитета». Не только испанцы захватывали нейтральные корабли, ведущую роль в этом играла Англия. Обязательство Англии — в дальнейшем не захватывать русские корабли — не всегда выполнялось. Между 1780 и 1783 годами Россия, Дания, Швеция, Нидерланды, Пруссия, Австрия, Португалия и Неаполь объединились в лигу. Сообща они хотели защититься от нападений Англии в открытом море и у побережья. Основой их союза явилась декларация Екатерины II от 28 февраля 1780 года, которая, впервые в истории, сформулировала и закрепила основы международного морского права.

Декларация содержала общие принципы по ограничению военных действий против торговых судов и требовала уважения к морским перевозкам нейтральных стран. Примечательно, что русскую декларацию кроме партнеров по договору признали также военные противники Англии — Франция, Испания и Соединенные Штаты. Объявление вооруженного нейтралитета было политическим успехом России. Хотя каперские войны и продолжались, лига лишила Англию потенциальных союзников и позволила России встать в ряд ведущих держав в Европе. Выраженная этой декларацией политика изменения равновесия сил между великими европейскими державами в пользу России благоприятствовала ее восточной политике и составила основу для аннексии Крыма в 1783 году.

Впоследствии императрица и Потемкин, несмотря на все их политические разногласия, засыпали Харриса любезностями. Они в неопределенной форме говорили о скором уходе Панина и снова и снова выражали свою симпатию энергичной английской нации. Победы русского флота шумно отмечались в Петербурге балами и фейерверками. Екатерина многократно объявляла о своей поддержке Англии, тем не менее не забывала добавлять: «..до тех пор, пока меня не впутают в войну, я не хочу нести ответственность перед моими подданными, моим наследником и, возможно, перед всей Европой». Екатерина — просвещенный немецкий ангел мира на русском императорском троне!

Возможно, британский посланник не всегда видел политические подоплеки и мотивы действий Екатерины. Иногда создается впечатление, что он действительно думал, что задержки в переговорах происходили из-за интриг недоброжелателей в Петербургском дворе и флегматичности Потемкина. И даже когда попытка подкупа чиновников заканчивалась безрезультатно, Харрис не думал о том, что у России и Англии разные политические цели. Если Потемкин лично отрицательно относился к пруссакам или французам, то это ничего не значило для государственной политики! К Англии он относился сдержанно не из-за лени, а поскольку главными для России были интересы на Востоке. Он оставался любезным и предупредительным, иногда обращался с Харрисом даже дружелюбно. Переговоры не продвигались, и посланник вскоре попросил свое правительство об освобождении от должности. Он больше не видел никаких перспектив что-то изменить в положительном направлении.

Британский министр иностранных дел смотрел на ситуацию по-другому. Он требовал от своего посла выдержки. Он форсировал настолько интенсивно переговоры, что посланники Франции и Испании начали выступать с протестами на то, что английскому представителю отдается предпочтение. Господа дипломаты не гнушались документировать все встречи Потемкина с Харрисом. Эта неформальная слежка приводила Потемкина в ярость. Он демонстративно пригласил Харриса на неделю в свою финскую резиденцию, где создал очень доверительную атмосферу. Харрис, который, само собой разумеется, сообщал с детальной тщательностью о событиях этой недели в Лондон, верил, что Потемкин открыл ему свою душу.

В чисто личном отношении, возможно, это было именно так. Но факты свидетельствуют, что в отношении главной политической цели не были никакого прогресса. Потемкин открыто говорил о своем отношении к императрице — он не мог сказать ничего нового. Он повторял известные слова о соперничестве с Пруссией и Францией. Для Харриса же эта неделя дала лишь незначительный результат.

Такая кажущаяся тесная дружба Потемкина с Харрисом вызывала зависть дипломатов и врагов Потемкина, которые теперь объединялись в политический союз. Представители Франции, Испании и Пруссии вместе с графом Паниным прилагали все усилия для освобождения от должности британского посланника. Возможно, этими действиями можно было пошатнуть позиции Потемкина. В этой интриге Харрис совершил ошибку. Он оказался не готов к тонкой придворной игре и понял, что стоит за всеми этими действиями. Когда Потемкин советовал ему не обращать внимания на происки врагов и не выходить из равновесия, он этого не понимал. Конечно, его правительство ждало успехов, оказывало на него давление и принуждало к новым активным действиям.

Следующий шаг Англии навстречу союзу последовал в октябре 1780 года. Русскую императрицу необходимо было привлечь территориальными уступками. Британское правительство хотело предложить что-то, «что соответствовало бы ее честолюбию. Переуступка территории, которая могла бы усилить ее торговлю и ее флот, и обязало бы императрицу заключить союз с Его Величеством, рассматривать современную войну как казус федерис [90] и поддерживать нас в войне против Франции, Испании и наших восставших колоний». Харрис пошел к Потемкину и представил ему меморандум. К удивлению, у Потемкина уже был конкретный объект переговоров. Харрис сообщал в Лондон: «Князь Потемкин не сказал мне прямо, но дал понять, что единственной уступкой, которая может заинтересовать императрицу, является передача Менорки».

Менорка, меньший из Балеарских островов на западе Средиземного моря, находился во владении Англии с 1763 года. С гаванью Порт-Маон он, в качестве военно-морской базы, имел исключительное стратегическое значение. Потемкин восхищался островом и постоянно затрагивал эту тему. Он расписывал Харрису во всех красках, какой политический резонанс имело бы — по отношению к Франции — выступление русских солдат из порта Маон. Харрис испугался собственной храбрости и охладил Потемкина: он и сам обдумывал эту идею, но еще не получил поддержку своего правительства. Потемкина нельзя было остановить: «Такое приобретение стало бы колонной имперской славы на море», и ему бы удалось убедить императрицу в такой постановке вопроса. Он просил Харриса: «Убедите ваших министров, чтобы они передали нам остров, и мы добьемся для вас мира и заключим с вами тесный и длительный союз».

Харрис должен был действовать. Так страстно ожидаемый союз казался близким. Он потребовал от своего правительства решения и вскоре получил из Лондона письмо, датированное 20 января 1781 года. Письмо министра иностранных дел без всяких формальностей говорило о сути: «Князь Потемкин выразил взгляды своей императрицы, в действительности, на большую цель, которую мы старались достигнуть и которая является сверх актуальной для нас». Тот, кто представляет такой шанс, должен иметь основания, одобренные общественностью. Передача была бы «решающим доказательством дружбы» и залогом «вечного союза».

Если бы Англия передала остров России, это было бы жертвой. Каждая жертва имеет свою цену: «Князь Потемкин видел сразу многие преимущества, которые бы имела Россия при такой сделке, но он довольствовался очень неопределенными и общими словами относительно обязательств, которые императрица готова принять по отношению к нашей стране». Король Георг III, конечно, доверял своей сестре-императрице. Поэтому министру иностранных дел были предоставлены полномочия сообщить те условия, при которых Британия была готова к столь большой жертве.

Императрица Екатерина II должна была на основании Парижского мира между Великобританией и Португалией и соответственно Францией и Испанией от января 1763 года заключить мир с Англией, Францией и Испанией. Изменение договора 1763 года подтверждало право Англии на ее колониальные владения. Франция должна была освободить Род-Айленд и все другие британские североамериканские колонии. Любые переговоры с североамериканскими повстанцами должны быть исключены, Россия должна воздерживаться от посредничества: «Если императрица России хочет восстановить мир таким способом… то король уступит Ее Императорскому Величеству и российской короне остров Менорку. Переуступка состоится сразу после того, как только будут подписаны проекты вышеуказанных мирных договоров. Длительный оборонительный союз между Великобританией и Россией, который в тексте договора предполагает переуступку Менорки, будет подписан в тот же день, что и выше упомянутые проекты договоров».