Читать онлайн «Кубанские зори». Страница 31

На его висках как-то быстро и неожиданно появилась первая изморозь седины. Так нудно и нестерпимо тоскливо ему не было даже в камышах…

Но несмотря на бездействие Рябоконя, в плавнях все так же прятались люди, продолжалось повстанческое движение, появлялись даже новые группы. Люди не выходили из камышей, опасаясь расправы, хотя властью и объявлялись амнистии. Удивительно, именно этот период бездействия Рябоконя в документах и донесениях красных назывался «разгаром бандитизма». Он вышел из борьбы, но повстанческое движение продолжалось и продолжалось теперь под его именем.

Скудная, голодная, расстроившаяся жизнь порождала немало разбойных шаек, обыкновенных грабителей, тайком набегавших на хутора, уносивших все, что только можно было унести, не брезговавших и грабежом на дорогах. Все это к Рябоконю и его сподвижником не имело никакого отношения.

Появились новые повстанческие группы и отряды, которые могли быть и чисто бандитскими шайками, а могли быть и инспирированы красными. Это группы — есаула Ольшанского, есаулов Бугая и Василенко, сотника Нелюбы — в районе станицы Каневской; вахмистра Курбацкого — в районе станицы Чепи-гинской; Диденко — в районе станиц Старовеличковской и Медведовской.

Когда Василий Федорович вдруг обнаружил, что борьба продолжается, что его имя помимо него собирает людей, понуждая терпеть лишения и нужду, скрываться, не ведая о своем будущем, это поразило его и заставило всерьез задуматься о своей ответственности за судьбы людей, поверивших в него. Ведь то, что делалось его именем, делалось теперь вовсе не так, как ему виделось. А главное — все эти шайки разбойников непременно выдавали себя за рябоконевцев, наивно пытаясь придать своим неприглядным делам какое-то благородство. Без него это был уже действительно бандитизм, а с ним — осмысленное и целенаправленное движение за правду, за справедливость, за право людей на жизнь, которых посчитали по какой-то немыслимой логике в этом мире лишними, а значит, подлежащими уничтожению по самому факту их существования.

Но и оставаясь в бездействии, Василий Федорович Рябоконь как бы автоматически причислялся и уравнивался с бандитами. Да те, кто его ловил, признавали политический характер его борьбы, но высшая власть в своем победном шествии признавать политических противников не хотела. К тому же было удобно — все махом выдать за бандитизм и тем самым получить право на борьбу с ним, на беспощадность и жестокость…

Запущенная военная машина по ликвидации бандитизма продолжала работать по инерции, выискивая свои жертвы. Теперь Рябоконь был ей просто необходим непойманным. Иначе ей нечего было делать, и она сама оказывалась лишней. Поэтому безоглядной ретивости по уничтожению людей, прячущихся в камышах, милиция не проявляла, понимая, что у них есть полное основание скрываться, опасаться за свою жизнь, в конце концов это был не противник, а свои же граждане.

И пока Рябоконь бездействовал, по незримым каналам летели сводки и отчеты о состоянии борьбы с бандитизмом, которые тщательно изучались, и по ним принимались меры.

«Совершенно секретно. 23 февраля 1922 г. Начальнику Кубано-Черноморской областной милиции г. Краснодара.

Рапорт.

Доношу, что за февраль месяц во вверенном мне Тимашевс-ком отделе милиции выступлений со стороны бело-зеленых не было, за исключением отдельных нападений и ограблений. Банда, оперирующая по Тимашевскому отделу, с главарем бандитом Рябоконем в количестве 150 человек, экспедиционным отрядом Кубчероблсовещания окончательно разгромлена. По направлению станицы Гривенской вверенного мне отдела 10 и 12 февраля сего года была перестрелка экспедиционного отряда с бандой Рябоконя. При перестрелке был пойман помощник Рябоконя хорунжий Буряк, который дал в своем показании ценные сведения. И по этим сведениям экспедиционный отряд в камышах по направлению Ачуевской косы нашел много гражданской одежды и много печеного хлеба, а также военное снаряжение и прочие мелкие трофеи.

Последние оперативные действия — самые хорошие на сторону нашу. Вся банда бело-зеленых, скрывавшаяся в камышах, была выбита из камышей, тем временем камыши залиты водой, и бандиты ни один не сумел пробраться в камыши на сухие гряды, где таковые скрывались раньше. В настоящее время приступили к полному выдавливанию последних остатков разбросанных банд. 20 февраля сего года пойманы два корнета с лошадьми, полным вооружением и проч. снаряжением, которые живы и доставлены в сессию Ревтрибунала СКВО. По сведениям данных бандитов Рябоконь, главарь шайки, три раза тяжело ранен и скрывается у граждан станицы Гривенской, и в скором времени будет пойман, о чем мною и будет донесено Вам дополнительно.

Начальник отдельско-городской милиции Козырев».

Никогда, конечно, отряд Рябоконя такой численности, как отмечено в донесении — ста пятидесяти человек — не достигал. Но, видимо, надо было представить масштабы повстанческой опасности, чтобы получить и соответствующее право для борьбы с ней. Упомянутые в донесении корнеты — это Маслов и Малое, простившиеся с Рябоконем при разгроме отряда и надеявшиеся на скорую встречу с ним…

Одним из таких красных командиров, как видно, не потерявшим разума в борьбе, был начальник экспедиционного отряда частей особого назначения в станице Гривенской Якшин. Он налегал на красноречие в своих донесениях, видимо, понимая, что требующие от него репрессий и беспощадности к врагам мирного строительства сегодня, завтра же могут спросить его за эти же самые репрессии по всей строгости закона. Впрочем, так именно и произошло позже со многими ретивыми исполнителями репрессий…

«Командующему ЧОН КЧО.

Доклад.

Доношу, что за период времени с 21.3.22 я с отрядом в 20 человек сделал девять выступлений на бело-зеленых бандитов.

Результат всех моих выступлений выразился в следующем: поймано бандитов 35 человек, кои направлены: часть в РВТ 22-й дивизии, а часть — в военсовещание Тимашевского отдела. Также во время операции убито четыре бандита. При последней операции в бою забрана мною вся секретная переписка Рябоконя и все без исключения вещи как Рябоконя, так и других бандитов, включая даже белье. Также за время последней операции, когда на острове Струцкого не оказалось бандитов, я бросился на лодках с восемью человеками, в том числе и начальником местной самоохраны товарищем Толстиковым. Преследуя противника и уйдя от отряда версты полторы, в камышах высадился и пошел вброд по направлению хутора, куда должен, по моим соображениям, уйти противник. Пройдя саженей двести, я увидал цепочку бандитов, которая потянулась в камыши. Сколько их было, я не знаю, но замечено мною было три человека. Тогда я скомандовал: «Рота вперед, огонь по бандитам!» и открыл стрельбу, результатом которой один бандит был ранен, благодаря тому, что имелся ерик очень глубокий, перейти вброд который не представлялось возможным — противник стал отстреливаться из винтовок. В этот момент я услышал частый ружейный огонь, залпами из 5–6 винтовок, из тыла, и стоявший сзади, в нескольких саженях, наш часовой был убит противником, который засел у нас в тылу в камышах, когда мы подошли к ерику.

Видя неважное положение моих бойцов, я с криками «ура» бросился в камыши по направлению, откуда стрелял противник, с тыла, и, стреляя на ходу, выбил противника, каковой скрылся в камышах, где имел лодки и переехал на другой берег ерика. Спустя 10–15 минут я стал подавать команду, что якобы идут в наступление роты. Преследуя противника, перебрался на другую сторону ерика, стал со стрельбой идти в наступление в камыши, где противника уже не оказалось. В этот момент подошла помощь, часть того отряда, которую вызвал и которая была на острове, где были захвачены вещи Рябоконя и оружие.

Тогда с отрядом я, рассыпавшись в цепь, идя по пояс в воде, пошел по направлению хутора Дацко, Струцкого, Белого и других и стал противника теснить к камышам, где, пройдя с версту, я отбил у противника каюки. Противник же скрылся благодаря густым камышам и топким местам. В данный момент, уезжая, я дал важные задания своему отряду и самоохране хутора Лебединского, который по моему заданию и соображению должны поймать разбитого на группы противника. Во время всех выступлений на операциях боем руководил лично я.

Начальник экспедиционного отряда ЧОН КЧО Якшин.

28 апреля 1922 г., ст. Гривенская».

Не случайно, видимо, что не только обыкновенные бандиты выдавали себя за рябоконевцев, но и красные, чоновцы, ловившие его. Видя, что поимка Рябоконя не удается, решили убить его и для этого организовали ложный повстанческий отряд «Тамань». Ничего из этого, конечно, не вышло, только убедились в степени популярности Рябоконя, так как отряд этот, выдаваемый за рябоконевский, люди встречали так, как карательные чоновские отряды не встречали…