Читать онлайн «Социализм и капитализм в России». Страница 8

Утопическое мифотворчество по поводу социалистического общества продолжалось среди самых авторитетных марксистов и после смерти Маркса и Энгельса. Так, например, в одной из программных лекций Карла Каутского, которая была издана в 1905 году и на русском языке под заголовком «На другой день после социальной революции», можно было прочесть, что после своей победы победивший пролетариат должен будет национализировать транспорт, рудники, леса и шахты. На большую часть других капиталистических предприятий, государство введет высокие налоги, которые должны будут привести эти предприятия к банкротству и к их замене общинами и товариществами. Не выдержит конкуренции социалистических общин и мелкое производство. Немедленной ликвидации будет подвергнут финансовый капитал, который, по мнению Каутского, не имеет никаких полезных функций в обществе. Весь этот капитал будет заменен облигациями и ценными бумагами общин. Везде будет проводиться внедрение передовой техники, интенсификация, что позволит значительно повысить заработную плату трудящихся. Получит большое развитие «интеллектуальное производство». Пролетариат не будет жалеть средств на развитие науки и искусства, но он также не будет навязывать деятелям науки и художникам какие-либо обязательные требования. В будущем обществе осуществится лозунг: «Коммунизм – в материальном производстве, анархизм – в интеллектуальном». Завершая лекцию, Каутский говорил: «Социализм принесет людям обеспеченность, спокойствие и досуг, он поднимет их душу выше будничных забот, ибо им не придется изо дня в день думать о хлебе насущном. Социализм сделает каждую отдельную личность независимой от других личностей и искоренит, таким образом, и холопские чувства, и чувство презрения к людям. Он сравняет город и деревню; сделает доступным людям все сокровища богатой культуры и вернет им природу»[47].

Некоторые из известных марксистов конца XIX и начала XX веков возражали против подобного конструирования детального облика будущего общества. Известны возражения на этот счет Эдуарда Бернштейна, который в одной из своих лекций говорил: «Никакой изм не является наукой. Мы обозначаем измами воззрения, тенденции, системы мыслей или требований, но не науки. Фундаментом всякой истинной науки служит опыт, вырабатывающийся совокупным знанием. Социализм же есть учение о будущем общественном строе, почему ему и недоступен наиболее характерный элемент строгой научности»[48].

Дело, конечно, не в суффиксах. Можно и сейчас назвать немало вполне научных направлений и концепций, которые имеют окончание «изм»: дарвинизм, менделизм, фрейдизм, бихевиоризм и др. Но во многом другом с Бернштейном можно было бы согласиться. Даже сегодня, когда существуют более совершенные, чем в XIX веке, методы прогнозирования социальных процессов, когда возникла футурология, мы не можем с уверенностью говорить о будущем общественном строе. Но мы можем уже анализировать все то, что произошло в XX веке – в том числе и в СССР в годы нашего «реального социализма».

Пытаясь защитить марксизм от критики, некоторые из авторов утверждали, что учение о социализме и коммунизме было не особенно важной частью доктрины даже и для самих отцов-основателей. С этим нельзя согласиться. Карл Маркс, несомненно, был великим философом и великим экономистом, но его влияние на общественную мысль и социально-политические движения XIX и XX веков связано с доктринами об особой роли и об исторической миссии пролетариата, который через революцию должен стать господствующим классом в обществе и привести человечество к социализму и коммунизму. Именно эта часть учения К. Маркса и Ф. Энгельса является главной и завершающей частью марксизма, хотя именно эта часть марксизма содержала значительные элементы утопических представлений и нуждается поэтому в самых существенных коррективах.

Среди советских историков н философов было немало таких, кто никогда не ставил под сомнение ни одно из высказываний Маркса и Энгельса о социализме и коммунизме. Но было немало и таких, кто понимал историческую ограниченность или, вернее, исторически обусловленную ограниченность марксизма во всех его составных частях и особенно в концепциях Маркса и Энгельса по поводу социализма и коммунизма. Как писали, например, И. Пантин и Е. Плимак: «Маркс и Энгельс нередко допускали ошибки, порой принципиального свойства. Но Марксов «Проект будущего» был в сущности поисковой моделью, не несущей в себе никаких критериев истинности или неистинности ее предсказаний. Критерием могла стать только реальная историческая практика социализма, которая в XIX веке практически не существовала, если не считать кратковременного эксперимента парижских коммунаров 1871 года, в бессознательной деятельности которых не было, по выражению Маркса, «помимо их тенденций» вообще «ничего социалистического»[49].

Такой же тезис, хотя и другими словами, выдвигал и В. И. Игнатьев в небольшой, но очень содержательной статье: «Возможна ли целостная теория социализма?» Автор писал: «Исторически первичным объектом (в научном социализме. – Р. М.) выступает капитализм досоциалистической эпохи, времен К. Маркса и Ф. Энгельса. Создаваемое на основе отображения этого объекта теоретическое знание могло носить исключительно гипотетический характер, поскольку коммунизма еще не существовало. Это знание относится к абстрактно-теоретическому описанию социализма, получаемому путем распространения на сущностные черты данного общества выводов о путях и формах разрешения основных противоречий капитализма»[50].

Из сказанного выше можно сделать вывод, что сам термин «научный социализм» не является вполне корректным, так как и оппоненты и сторонники марксизма нередко понимали эту часть учения Маркса как научное описание и анализ именно социалистического общества. Но такой анализ в XIX веке был невозможен и отцы-основатели на него не претендовали. В их понимании научный социализм – это отнюдь не наука о будущем социализме, а не более как наука о еще более далеком коммунистическом обществе. Это – научный анализ, который приверженцы социализма или ученые, открыто выступающие как защитники интересов рабочего класса, проводят в отношении современного им общественного устройства, то есть реальной действительности ХIХ века, а также всей истории человечества, включая происхождение самого человека и человеческого общества. Стоит вспомнить в этой связи слова Энгельса из его работы «Развитие социализма от утопии к науке», что современный социализм по своему содержанию является прежде всего результатом наблюдения, с одной стороны, господствующих в современном обществе классовых противоположностей между имущими и неимущими, капиталистами и наемными рабочими, с другой – царящей в производстве анархией»[51].

«Для нас с Марксом, – говорил в другой работе Энгельс, – социализм был в первую очередь социалистической критикой капиталистического способа производства»[52]. Понятно также, почему К. Маркс весьма жестко ответил одному из авторов, находившему в его учении своеобразную модель социалистического общества: «…я никогда не возводил социалистической системы…»[53]

Это обстоятельство нередко ставило в тупик тех оппонентов марксизма и противников социализма, которые, начиная свой критический анализ, обнаруживали, что никакого развернутого учения о социализме как новой общественно-экономической формации у Маркса не было, что Маркс и Энгельс и не ставили своей задачей создавать какой-то детальный проект социалистического общества и механизмов его функционирования. Они говорили лишь о тенденциях, о целях и предлагали некоторое число гипотез.

Еще в 1922 году в условиях НЭПа в Советской России появилось множество небольших частных издательств и немарксистских изданий. В Петрограде начал выходить журнал «Экономист», в котором подвергалась критике экономическая политика большевиков. По требованию Ленина это издание было вскоре запрещено, а большую часть редакторов выслали из страны. На короткое время основатель «Экономиста» Б. Бруцкус (1874–1938) возобновил работу журнала в Берлине. Его критика экономической политики большевиков была в основном совершенно справедливой, но она совсем не затрагивала основ марксизма. В. Бруцкус писал с некоторым недоумением: «Приходится с полной определенностью констатировать поразительный факт: научный социализм, целиком поглощенный критикой капиталистического строя, теории социалистического строя до сих пор не разработал»[54]. Но в этом факте нет ничего поразительного. Хотя и Маркс и Энгельс и пытались предсказать те или иные особенности социализма, они не пытались и не могли разработать какую-то теорию социалистического строя. В XIX веке это было невозможно. К сожалению, в этом направлении мало что было сделано и в XX веке.