Читать онлайн «Ягайло - князь Литовский». Страница 20

И вот, наконец, мечты Андрея Ольгердовича оказались близкими к исполнению. Московский князь снарядил для похода на владения Ягайлы большую рать под начальством Владимира Андреевича серпуховского и Дмитрия Михайловича волынского. В середине декабря московские войска отправились в путь.

По узкой лесной дороге движется растянувшийся на целых две версты отряд всадников. Впереди едут воины Андрея, сопровождавшие его два года назад при отъезде из Полоцка. Между ними и московским полком собрались предводители всей дружины: Андрей, Владимир и воевода Дмитрий.

— Как думаешь, князь, поспеем до наступления темноты к Трубачевску? — обратился Владимир Андреевич к полоцкому князю.

— Должны успеть, — ответил тот, — проводник сказал: еще верст пять ехать лесом, а там, с опушки, будет виден Трубачевск.

— Поспеть, то, может быть, и поспеем, но ведь город надо взять, — заметил Дмитрий Михайлович.

— Не беспокойся, воевода, мой брат Дмитрий Брянский приказал трубачевскому воеводе встретить нас как дорогих гостей. Только предупредите своих воинов, чтобы вели себя как гости, а не как захватчики. Помните, покорную голову меч не сечет, — предупредил Андрей Ольгердович своих спутников.

Так и случилось, как обещал Андрей — трубачевцы беспрепятственно впустили в город московскую рать, помогли ей разместиться на ночлег, а воевода взял к себе в хоромы Андрея, Владимира и Дмитрия. Три дня отдыхали москвичи в Трубачевске, нарушая покой местных красоток и заставляя тревожиться, не без оснований, их мужей и отцов. А на четвертый день московско-полоцкая рать снова выступила в поход.

Следующим городом, который встречал Андрея Ольгердовича с раскрытыми воротами, оказался Стародуб, входивший в состав Брянского княжества.

Казалось, все шло великолепно: не потеряв ни одного человека, московское войско взяло два города. Но при въезде в Стародуб произошел весьма досадный случай. На князя Андрея, ехавшего впереди войска, вдруг бросился с ножом какой-то человек. Полоцкий князь успел поднять коня на дыбы и заслониться им. Несчастное животное, приняв удар, который предназначался господину, в предсмертной судороге взвилось вверх, сбросило седока и тут же испустило дух. Андрей отлетел в сторону, но тотчас же с завидной ловкостью поднялся, выхватил меч и приготовился защищаться. Последнее было излишним, подъехавшие ратники уже занесли мечи над неудачником-убийцей.

— Не сметь! Взять его живым! — крикнул Андрей Ольгердович, видя, что воины собрались прикончить покушавшегося.

Два воина отбросили мечи и прямо с лошадей навалились всей тяжестью тел на убийцу. Тому даже нечем было защищаться, его нож остался в шее княжеского коня. Предварительно наградив несколькими ударами, ратники скрутили руки за спину незнакомцу и подвели его к князю.

— Кто таков? — спросил Андрей Ольгердович.

— Человек.

— Кто тебя подослал?

— Никто.

— За что же ты хотел меня убить? Что плохого я тебе сделал?

— Ты продался Москве и продал ей Литву.

Князь присмотрелся получше к этому человеку: на вид ему было лет сорок, высокий, широкоплечий — обличием он походил на дружинника. В его внешности ничего не было особенного, вот только глаза горели злобой и ненавистью. Князь смотрел в эти глаза и не мог понять, чем же он заслужил такую ненависть. Наконец, Андрей Ольгердович оторвал свой взгляд от незнакомца и пошел прочь.

— Что прикажешь с ним делать, князь? — спросил подошедший воин.

— Повесить, — коротко отрезал Андрей.

— Может, его перед смертью попытать, чтобы выдал сообщников? — предложил воин. — Или имя того, кто его послал?

— Не надо. Я знаю своих врагов и без его признаний, — произнес Андрей. — Ему, собственно, и сказать нечего. Обычный человек, который ни во что не ценит собственную жизнь. Он готов умереть во имя великой, как ему кажется, цели. Он желал совершить подвиг, но не получилось. Остается только умереть, и наш долг — помочь ему закончить жизнь.

Воин удивленно пожал плечами и удалился исполнять приказание.

Подъехали Владимир Андреевич и Дмитрий.

— Князь Андрей! Давай разграбим проклятый город, чтобы не повадно было его жителям бросаться с ножами на князей, — предложил Дмитрий.

— Не следует этого делать, Дмитрий, — возразил полоцкий князь. — Иначе мы потеряем доверие остальных русских, населяющих Великое княжество Литовское, а без доверия невозможна наша победа. Я догадываюсь, кто послал этого человека.

— Кто же? — с любопытством в голосе спросил Владимир Андреевич.

— Скорее всего, кто-то из моих родственников. Однако пусть мое предположение останется между нами: потомки Гедимина не должны желать крови друг друга, ― попросил Андрей Ольгердович. ― Вполне возможно, что безумца с ножом в руке двигали какие-то силы, неподвластные человеку, которые невозможно понять разумом.

Войско опять расположилось на отдых. Шло время, а военачальники ничего не предпринимали. Ратники начали выражать недовольство: добычи нет, съестные припасы кончались, воинов с каждым днем кормили все хуже. Дружинники в поисках корма для лошадей, провианта и добычи начали небольшими отрядами делать набеги на окрестные села. Такие походы часто заканчивались кровавыми стычками с местными жителями, московское войско начало нести первые потери. И уж совсем не на шутку встревожились Владимир Андреевич и Дмитрий волынский, когда не вернулся в Стародуб целый отряд из пятнадцати человек, посланный ими за хлебом. Кроме того, из головы московских князей не выходил таинственный человек, покушавшийся на Андрея Ольгердовича.

Тем временем пришли вести, что из Вильно выступило войско Ягайлы. Встреча родных братьев — Андрея и Ягайлы — не предвещала ничего хорошего, хотя бывший полоцкий князь, руководствуясь больше чувствами, чем разумом, и желал ее. Он просил московских воевод двинуть свою рать навстречу великокняжескому войску. Еще раньше Андрей слезно молил их не медлить, а тотчас же после взятия Стародуба двинуть московскую рать на Полоцк. Он уверял, что полочане сдадут город без боя и присоединятся к московскому войску. Но малочисленность их воинства заставила воздержаться Владимира Андреевича и Дмитрия от рискованного шага.

В середине января 1380 года московское войско покинуло владения Великого княжества Литовского, так и не вступив в битву с приближавшимся Ягайлом. Вместе с ним в Москву уехал князь брянский и трубачевский Дмитрий Ольгердович с семьей, ближними боярами и воеводами, сдавшими Стародуб и Трубачевск. Дмитрий понимал, что Ягайло не простит ему измены. Московский князь принял Дмитрия Ольгердовича с честью великою и любовью, дал ему город Переславль со всеми его пошлинами.

Когда Ягайло узнал о почетном приеме, оказанном Дмитрием Ивановичем его второму брату-изгнаннику, то лишь произнес:

— Хитер московский князь. Этак он всех моих князей переманит к себе на службу. Одно радует — их земли остались там, где и были — в Великом княжестве Литовском.

Великий эмир Золотой Орды Мамай с утра рассылал гонцов во все концы необъятного ханства, принадлежавшего ему по праву сильнейшего. За этим занятием и застал его начальник дворцовой стражи, вошедший с каким-то человеком. Одежда гостя была сплошь покрыта пылью, грязью и имела довольно неприглядный вид. Был бы он одет несколько беднее, то вполне мог сойти за бездомного бродягу, но добротность наряда из дорогой материи предполагали в нем человека, проделавшего немалый путь.

— Кого ты привел ко мне, Темир? — спросил Мамай начальника стражи.

— Гонец из Кафы, — ответил тот.

— Очень хорошо, — обрадовался эмир вошедшему, который своим видом совершенно не вписывался в изысканную безупречную роскошь дворца. — Какие вести ты принес?

— Первая колонна генуэзской пехоты выступила из Кафы, — ответил гонец.

— Сколько человек в колонне?

— Пять тысяч.

— Что ж, неплохо.

Мамай щедро наградил серебром гонца, принесшего добрую весть, и велел позвать Тюляка — визиря главного дивана, ведавшего всеми доходами и расходами.

— Тюляк, все ли деньги уплачены Кафе за наемников? — спросил эмир вошедшего седобородого старца.

— Половина, великий эмир.

— Почему половина?

— Кафа задолжала нам налогами за два года. Что если, великий эмир, мы вычтем долг из платы за генуэзцев? — предложил визирь.

— Сегодня же вышли в Кафу остальные деньги целиком и полностью. Иначе не сносить тебе головы, — угрожающе предупредил эмир ревностного хранителя золотоордынской казны. — Долги свои будем собирать после победы над Москвой. А сейчас забудь, что Кафа не платила дань два года.

— Великий эмир, еще не выплатил дань Хаджи Тархан. С него тоже прикажешь не брать? — залепетал испуганный Тюляк.