Читать онлайн «Олег Рязанский». Страница 56

— Михайла Андрев, помоги-ка раздеться…

Бренк соскочил с коня, почтительно снял с могучих плеч князя багряную мантию, тут же передав её слугам.

— Расстегни-ка, братушка, и колонтарь.

Бренк и слуги стали послушно расстегивать на князе пряжки безрукавного пластинчатого колонтаря, украшенного золотой насечкой и гравировкой. Воеводы, постарше великого князя возрастом, смотрели на него с недоумением. Тимофей Васильевич Вельяминов (он первым догадался о замысле князя) завертел пальцами возложенных на высокую золоченую луку седла синеватых рук. Герой Вожской битвы и многих других сражений, очень благонравный в быту, один из самых уважаемых на Москве воевод и бояр, Тимофей Вельяминов наклонился к уху Боброка:

— Что он задумал? Останови его! Он, видно, решил переодеться в доспехи простого ратного…

Боброк, вперив недоуменный взгляд в грозные спокойные очи Дмитрия Ивановича, подался всем телом вперед, не зная, что сказать великому князю. Тем временем слуги отстегнули на князе кольчатый подол и обе половины колонтаря, грудную и спинную. Дмитрий Иванович остался в рубахе, на груди золоченый мощевик-оберег с изображением на нем мученика Александра, завещанный отцом.

— Принеси-ка мне крепкие доспехи простого ратного, — распорядился великий князь, обращаясь к слугам.

Тогда Боброк, кашлянув и огладя длинные усы, осторожно сказал:

— Господине, в честь ли тебе, великому князю, одеваться в доспехи простого дружинника?

— Не в честь! — с жаром подхватил Тимофей Вельяминов.

— Не в честь! — подтвердили и другие воеводы.

Лишь один Микула Вельяминов, племянник Тимофея, с одобрением смотрел на князя, думая: "Экие вы непонятливые! Да коль сам великий князь пойдет с мечом на бусурман в первых рядах, каждый воин, глядючи на князя, будет биться насмерть… Неужто тогда ордынцам устоять? Да ни в жисть!.."

Дмитрий Иванович разъяснил:

— Хощу, отцы и братья, сражаться на первом сступе…

Боброк — уже настаивая:

— Не подобает тебе, княже, самому биться в первом ряду. Тебе, государь, подобает стоять под стягом…

— Только под стягом! — снова подхватил Тимофей Вельяминов. Посередке большого полка…

Но Дмитрий Иванович был неумолим:

— Мне ли прятаться за ваши спины? Нет уж — изопью вместе с вами общую чашу. Коль умру, то с вами, коль спасусь, то с вами!

Его облачили в простую кольчугу, на голову надели стальной шишак. Князь помахал руками вверх-вниз, в стороны, опробуя удобство нового облачения, и, судя по всему, остался доволен. Распорядился:

— А под стягом на моем коне встанет Михайла Андрев. Он же вместе с Тимофеем Вельяминовым станет руководить большим полком.

Все, иные с завистью, обратили взоры на Бренка: велика честь стоять под великокняжеским стягом посередине войска! В случае победы Бренк будет награжден щедрее всех и в боярской думе будет сидеть ближе к государю, чем прежде…

Однако воеводы опасались за жизнь великого князя, столь неожиданно, казалось бы, вопреки здравому смыслу пожелавшему сражаться на первом сступе. Ведь сражаться в передних рядах — обречь себя почти на верную смерть. (Позднее осознается, что Дмитрий Иванович этим поступком сделал великое дело — он слился со своим воинством и тем укрепил его боевой дух). Боброк, втихомолку от князя, распорядился усилить отряд дружинников, которому предстояло подстраховывать князя в бою.

Сделав необходимые указания воеводам, Дмитрий Иванович отъехал в передовой полк.

Часам к одиннадцати утра Куликово поле очистилось от тумана, и началось сближение сил обеих сторон. Боевой порядок войск Мамая был почти такой же, как у русских. Передний отряд ордынцев состоял из легкой конницы, а знаменитая генуэзская пехота прекрасной выучки располагалась в центре, справа и слева прикрытая конницей.

Во время схождения ратей солнце било в лицо русским, а ордынцам в спину, и потому русские рати в доспехах, отражая солнце, ярко отсвечивали и казались более чем нарядными, в то время как ордынские воины казались "черными", — хотя на самом деле и у степняков было в обычае выходить на поле боя нарядными.

Следом за легкой ордынской конницей с Красного Холма спускалась пехота и по бокам её конники. Передний ряд пешцев нес короткие копья, идущие за ними несли длинные копья с конскими хвостами, возложенные на плечи передних. Ордынские пешцы были в кафтанах, шлемах, войлочных или кожаных колпаках. Конники — в панцирях из крепкой воловьей кожи с железными чешуйками, в шлемах, вооружены саблями и луками со стрелами.

В какой-то момент, спускаясь с холма, ордынцы вдруг остановились, как бы пораженные сверканьем доспехов на русских воинах, но, видимо, повинуясь Мамаю, который стоял на Красном Холме вместе с сыном Мансуром и темниками, продолжили спуск. Они были все шумливее — взбадривали себя боевыми криками. Уже и выли, оскаля зубы — устрашали. Когда приблизились к передним рядам русских шагов за сто до них, один из ордынцев, великан Темир-бей (русские прозвали его Челубеем), выехал на коне вперед и стал кричать русским, что у них нет такого воина, который мог бы на равных сразиться с ним, Темир-беем.

Среди русских отыскался воин не менее отважный, чем ордынец, — им был инок Александр Пересвет. Богатыри на конях копьями с наскоку ударили друга, и копья переломились, а мужественные всадники упали с коней на землю мертвыми…

Взревели трубы, забили бубны. С криками "Кху-кху!", со свистом, гиканьем и ревом ордынцы пошли и поскакали на русские рати. Треск копий, звон и скрежет мечей и сабель, стоны и крики раненых, ржанье коней — все слилось в непрерывный шум.

Бой длился несколько часов. Ожесточенное столкновение татарской конницы с русским сторожевым полком, которым командовал московский воевода Семен Мелик, и передовым во главе с Микулой Вельяминовым и князьями Друцкими кончилось тем, что пехота почти вся полегла на поле боя, порублено было и много конников, в числе их Семен Мелик и Микула Вельяминов.

Страшная сеча произошла в центре русского войска, куда Мамай нанес главный удар. Свою излюбленную тактику: устремиться в центр, боем отвлечь главные силы противника и одновременно правым и левым крылом ударить с флангов — в условиях Куликова поля применить не удалось, и Мамай рассчитывал расколоть русский центр тяжеловооруженной генуэзской пехотой. И добился некоторого успеха. Ордынцы прорвали фронт большого полка, подсекли великокняжеский стяг, убили воеводу Михайлу Бренка, но Тимофей Вельяминов, своевременно выдвинув в прорыв суздальские и владимирские рати, укрепил фронт и поднял знамя.

Не поддался бешеному натиску ордынцев и полк правой руки, которым командовали князь Андрей Ростовский, князь Андрей Стародубский, воевода Федор Грунка.

Тогда Мамай нанес сильный удар на полк левой руки, возглавляемый князьями Федором и Иваном Белозерскими, князем Василием Ярославским и князем Федором Моложским. В этот удар Мамай вложил не только всю силу правого крыла, но и отборной конницы резерва. Русский полк левой руки стал медленно отступать. Наступила критическая минута: фланг большого полка открылся, и этот полк теперь вынужден был отбиваться как с фронта, так и с левого фланга. Русский частный резерв во главе с Дмитрием Брянским, стоявший позади большого полка, не позволил ордынской коннице устремиться в тыл большого полка. Однако свежие силы ордынцев, брошенные в этот участок боя, вынудили попятиться и Дмитрия Брянского.

Тесня русских, ордынская конница, казалось, вот-вот опрокинет их в Непрядву. Но в это время она подставляла спину засадному полку, притаившемуся в Зеленой Дубраве. Дмитрий Боброк и князь Владимир Серпуховской, следившие за ходом боя из той дубравы, выгадали самый удобный час для удара…

Сначала ордынская конница оказывала ожесточенное сопротивление, но недолго: свежая тяжелая конница русских брала верх. Перешли в наступление большой полк и полк левой руки. Отступая, монголо-татарские конники смяли свою пехоту, захватили в свой уже неудержимый поток.

"…Пролилась, как дождевая туча, кровь обоих — сыновей русских и поганых…" — писал летописец.

Мамай, его сын Мансур и несколько темников стояли на конях на Красном Холме, возле большого шатра, изукрашенного птицами и зверями, виноградными лозами и деревьями. За их спинами — резервный полк тяжелой конницы; ещё дальше, на много верст, — косяки лошадей, стада верблюдов, коров, овец… И повсюду войлочные кибитки на колесах, и в них — семьи воинов в ожидании исхода сражения и богатой добычи. А впереди — вогнутое Куликово поле, позиции своих войск и русских, — после того, как пал туман, можно было рассмотреть и сравнить расположение и соотношение сил.

Мамай эту ночь спал мало: спешил опередить русских — не удалось. И ещё ему было досадно — Ягайло застрял где-то под Одоевом, Олег — неизвестно где. Хитрят? Водят его за нос? Ягайлу он ещё доверял, тот, вероятно, припаздывает в силу своей нерасторопности, а Олег явно хитрил. Что ж, он утрется… И будет наказан так же жестоко, как и после Вожской битвы…