Читать онлайн «Индейцы без томагавков». Страница 45

Напомним также неоднократно высказывавшееся мнение, что инки - члены «королевского айлью» говорили между собой не на кечуа, а на некоем только им известном языке своей исконной родины (возможно, на древнеаймарском, поскольку пришли они с берегов озера Титикака). Добавим к тому же, что в Тауантинсуйу словесность (а возможно, и письменность) находилась в ведении особой группы ученых-литераторов (на языке кечуа они назывались амаута) в отличие от майя и некоторых других высоких индейских культур, где это было делом жрецов.

Так или иначе, но существование письменности у инков пока с полной достоверностью не доказано. Широко распространено мнение, будто «инки писали узловым письмом». Что же представляло собой это узловое письмо, так называемое кипу? Начнем с того, что кипу, собственно, не было письмом. Основой кипу являлась веревка, стержневина, к которой прикреплялось множество веревочек потоньше. На этих веревочках разного цвета завязывались узлы. Цвет веревочки, количество узлов на ней, а возможно, и способ их завязывания содержали определенное сообщение. Какого же рода сообщения, какую информацию заключали в себе кипу? В настоящее время можно утверждать с полной достоверностью, что кипу служили главным образом для численных обозначений. Узлы на веревочках, расположенные с равномерными интервалами, обозначали последовательно десятки, сотни, тысячи и десятки тысяч. Если же нужно было обозначить ноль, то кипу-камайоки - как назывались инкские писари и статистики - оставляли пустое место там, где должен был находиться очередной узел или ряд узлов. С помощью такого рода узловых записей кипу-камайоки сообщали в Куско основные статистические данные - о числе жителей в деревне или округе, об их трудовых повинностях, а иногда в исключительных случаях и некоторые другие сведения.

Цвет веревочки точно указывал, о ком или о чем идет речь в донесении. Так, красный цвет означал солдат (а узлы на красной веревочке - их число), золото обозначала желтая веревочка, серебро - белая, черная же символизировала время (черная потому, что кипу сообщало, сколько ночей прошло с момента того или иного события). Как видим, кипу было весьма практичным, но и довольно сложным изобретением. Поэтому империя тщательно готовила кипу-камайоков к выполнению их обязанностей, и они принадлежали к числу уважаемых граждан государства.

Итак, кипу не было видом письменности. Но то обстоятельство, что жители Тауантинсуйу в своем абсолютном большинстве, бесспорно, не знали письма и не писали книг, не мешало развитию кечуанской словесности. Существовали замечательные гимны, легенды, мифы, короткие эпические произведения, рассказывавшие о войне с чанками, о деяниях инков Йауар Уакака и Майта Капака, баллады (их записал Моруа в первые годы после вторжения испанцев), молитвы, а также драматические произведения. До нас дошло весьма немногое, но и это немногое свидетельствует о талантливости поэтов древнего Тауантинсуйу. Мы знаем об инкской словесности меньше, чем, например, о словесности доколумбовых ацтеков, не только потому, что здесь не существовало книг, но и потому, что среди первых европейцев, пришедших в Перу, не нашлось человека, подобного Бернардино де Саахуна. Все, что уцелело от доколумбовой кечуанской словесности, сохранилось единственно благодаря устной традиции. И среди этого немногого - такая великолепная драма, как «Ольянтай», одна из самых ярких жемчужин в сокровищнице мировой драматургии.

Время создания этой драмы не известно. Возможно, первоначальный текст, возникший еще в доколумбову эпоху, был пересказан заново в годы испанского ига, возможно также, что народные сказители вновь и вновь заостряли его революционную направленность. Драма о мужественном полководце Ольянтае исполнялась индейцами, большими любителями театра, и во времена испанского владычества. Она вселяла в них надежду, ибо утверждала нечто совсем иное, чем церковь: «Если ты прав, защищайся! Пусть перед тобой более сильный, все равно защищайся! Правое дело победит. Ведь побеждает не сила, а человек и его чувства». Ольянтай служил для них примером.

Кечуанский текст драмы в редакции, которая, видимо, исполнялась в период революционного движения Тупака Амару Второго, был найден в доминиканском монастыре в Куско. Еще ранее о ней писал индейский автор Салкамайуа. Впервые ее издал на кечуа в 1775 году испанский священник Антонио Вальдес. Позднее стали появляться ее переводы - прежде всего, разумеется, на испанском языке. Перевод перуанского профессора Хосе Барранки, опубликованный в 1868 году, впервые познакомил мир с этим перлом мировой культуры. Голос исчезнувшей цивилизации вызвал у читателей восхищение. Вскоре появились новые переводы - английский (Маркхама), немецкий (Чуди), еще один испанский (Пачеко) и т. д.!

По своей популярности и литературным достоинствам драма «Ольянтай» может быть поставлена в ряд лишь с одним произведением индейской словесности - со знаменитым эпосом киче «Пополь-Вух».

В этой драме рассказана история полководца Ольянтая, в жилах которого не текла благородная кровь инков. Тем не менее он имел мужество совершить поступок, неслыханный в Тауантинсуйу: полюбив дочь инки Пачакути Йупанки, прелестную Коси Койлюр, он поведал ей о своей любви. И Коси Койлюр (Смеющаяся Звезда) не отвергла любви смельчака, ответила ему взаимностью. А поскольку инкский Ромео любил свою Смеющуюся Звезду столь же страстно, как и его веронский собрат, то даже первосвященнику храма Инти не удалось обуздать сердце Ольянтая. Подлинное чувство способно на невозможное, и Ольянтай открылся своему господину - божественному сыну солнца, великому инке Пачакути:

Я тебе, о повелитель,

С детства верен всей душою.

Ты открыл передо мною

Путь к Познанью, мой учитель.

В Ольянтае умножались

Силы от твоей науки,

Но лицо мое и руки

Часто потом покрывались.

Я врагов твоих караю

Как неутомимый мститель.

Храбрых анти предводитель -

Страх повсюду я вселяю.

Бил врагов везде, всегда я.

Лил их кровь всегда, везде я.

Всех их, как петля на шее.

Душит имя Ольянтая!

Ты моими взял руками

Грозный край хананский горный,

Диких юнков непокорных

Я привел к тебе рабами.

Я обрезал крылья чанкам,

Села их предав пожарам!

Не сдержал моих ударов

Даже гордый Вилька-Ванка.

В битвах место Ольянтая

Впереди перед отрядом.

Я иду со смертью рядом,

Всех врагов с пути сметая.

Так, хитря с врагом порою,

И всегда сражаясь смело,

Я тебя владыкой сделал

Над бескрайнею страною.

Ты мне дал награды, Инка.

Дал высокие отличья,

Я обрел в тебе величье.

Но как прежде - я пылинка,

Я ничто перед тобою,

Я твой раб, как было прежде,

Хоть хожу в твоей одежде

И с повязкой золотою!

Правда, Инка Ольянтаю

Отдал Анды в управленье.

Но, горя одним стремленьем.

Я сегодня повергаю

Пред тобою, сын Светила,

Храмы, лам, посевы, всходы.

Сами Анды, их народы,

Всю их мощь и все их силы!

Дай шагнуть ступенью выше!

Дай! Прошу, Солнцерожденный,

Дай, прошу, мне Койлюр в жены!…

Инка! Умоляю! Слышишь?!

Сильный милостью твоею,

Озаренный светом звездным,

За тебя в сраженьях грозных

Жизни я не пожалею!

Инка Пачакути

Предначертано судьбою,

Что должно с тобою статься!

Ты решил со мной сравняться?!

Ты рожден на свет слугою!

Ольянтай

Вырви сердце!…

Инка Пачакути

Ты диктуешь

Мне готовое решенье?

Я один - источник права,

Я один - добро и слава.

Прочь, безумное творенье!

Ольянтай уходит к своим воинам в Высокую землю. И готовится к битве. Между тем Коси Койлюр родила в Куско дочь и назвала ее Има Сумах (это имя позаимствовала в наше время известная индейская певица). Разгневанный инка заточает обеих - мать и дитя - в монастырь «невест солнца». Но при этом разлучает их. И Има Сумах растет в монастыре без матери, со своей единственной подружкой Питу Сальи.

Между тем инка готовит месть смельчаку; как и Ольянтай, он снаряжает войско под командованием полководца Руми Ньяви. Но Ольянтай в первом же сражении уничтожил войско инки. Самому Руми Ньяви едва удалось спастись. Миновали годы. Руми Ньяви вновь отправляется в поход. В горах он заманил Ольянтая в западню, захватил его и привел в столицу империи. А в это время здесь же, в Куско, в монастыре «невест солнца» мать Коси Койлюр и дочь Има Сумах находят и узнают друг друга. И еще одно событие происходит в столице: старый инка Пачакути внезапно умирает и на престол вступает Тупак Инка Йупанки. Ему и надлежит покарать Ольянтая. Но когда новый инка узнал, что его родная сестра более десяти лет томилась в монастыре, когда он увидел дочь своей сестры и Ольянтая Иму Сумах, он сменил гнев на милость. И вот Ольянтай не только спасен, но и возвеличен. Послушаем конец древней драмы: