Читать онлайн «Война на весах Фемиды. Война 1941—1945 гг. в материалах следственно-судебных дел. Книга 1». Страница 15

Н. Ф. Колкунов погиб под Вязьмой 2 октября 1941 года.

За утрату материальной части при отходе попавшей в окружение 307-й стрелковой дивизии за реку Десна угроза суда нависала тогда и над ее командиром полковником В. Г. Терентьевым, а также комиссаром дивизии старшим батальонным комиссаром Ф. И. Олейником. Оба были отстранены от должностей. Но до суда дело не дошло. В своей докладной записке от 25 ноября 1941 года на имя начальника ГУК В. Г. Терентьев писал, что никаких переправ через Десну не было, поэтому дивизия переправлялась на примитивных плотах, а технику пришлось уничтожить (7 орудий, 4 легковые и 22 грузовые машины).

В последующем В. Г. Терентьев стал генерал-лейтенантом, командовал 70-м стрелковым корпусом. Военная Фемида настигла его уже после войны, когда тучи сгустились над маршалом Г. К. Жуковым. А поскольку Терентьев с 1943 года состоял при нем генералом для особых поручений, то 1 ноября 1947 года последовал его арест. А ровно через четыре года – 1 ноября 1951 года – состоялся суд Военной коллегии, которая приговорила его к 25 годам лишения свободы.

Генералу Терентьеву инкриминировались антисоветские разговоры на своей квартире с одним из сослуживцев и братом, также осужденным за контрреволюционное преступление. Следователи МГБ вменили генералу в вину, в частности, недовольство политикой советского руководства, которое довело страну до нищенского состояния и «способно пойти на уничтожение 50 млн. недовольных, лишь бы удержать власть»113.

Фамилия маршала Жукова в материалах дела Терентьева не фигурировала. Однако за годы тюремного заточения он сам вычислил истинную причину своего ареста. И прямо сказал об этом в суде:

– Основную свою вину я вижу в том, что, когда по решению партии Жуков был смещен с должности главнокомандующего сухопутными войсками, я единственный из генералов присутствовал на вокзале при отъезде Жукова в Одессу… Теперь я понимаю, что в этом и заключается мое основное преступление. Хотя оно и не вменено мне следствием.

После суда Терентьев находился в заключении еще два года и в 1953 году был реабилитирован.

Полковой комиссар Ф. И. Олейник в 1944 году тоже стал генералом. А до этого, 30 июня 1942 года, он во второй раз был отстранен от должности комиссара 160-й дивизии и арестован вместе с ее командиром полковником М. Б. Анашкиным, также будущим генералом и Героем Советского Союза114. В вину им вменялось то, что части дивизии были врагом расколоты, оторвались от других частей 40-й армии и вышли на левый берег Дона южнее Воронежа. В августе дело в отношении Анашкина и Олейника прекратили и восстановили в званиях115. Ф. И. Олейник остался на прежней должности, М. Б. Анашкин был назначен командиром 159-й стрелковой дивизии.

Избежал уголовного наказания и командир 98-й стрелковой дивизии генерал-майор Михаил Филиппович Гаврилов. С 6 июля 1941 года он был отстранен от должности за потерю управления частями дивизии и растерянность116. Но реконструкция событий того времени показывает, что фактически генерал продолжал командовать остатками разбитой противником дивизии. К 19 июля она оказалась в полном окружении. На следующий день предприняли попытку ночного прорыва, уничтожив перед этим материальную часть. Генерал-майор М. Ф. Гаврилов руководил прорывом, который планировалось осуществить на 17 автомобилях. Машина, в которой он находился, была подбита и загорелась. Его считали пропавшим без вести. Но 20 августа генерал вместе со 150 бойцами вышел из окружения северо-западнее Великих Лук.

Аналогичным образом складывалась в те дни судьба командира 61-го стрелкового корпуса генерал-майора Федора Алексеевича Бакунина. Части его корпуса приняли на себя основную тяжесть обороны в районе Могилева. Находясь в окружении, они в течение двух недель продолжали сражаться с врагом. Когда возможности обороняться были исчерпаны, стали предпринимать попытки прорыва из окружения.

Между тем, Ставка Верховного главнокомандования не допускала сдачи Могилева. Перед этим командарму-13 генерал-лейтенанту В. Ф. Герасименко117 было предписано: «Могилёв под руководством Бакунина сделать Мадридом». Не получилось. Командарм «не только не подстегнул колебавшегося командира 61-го корпуса Бакунина, но пропустил момент, когда тот самовольно покинул Могилёв»118

До суда дело не дошло. Предписание Ставки о предании Бакунина суду командарм-13 получил 27 июля 1941 года, когда генерал Бакунин еще только предпринимал попытки вырваться из окружения. А когда это ему удалось, ситуация изменилась.

Генерал армии С. П. Иванов вспоминал: «К большому сожалению, принятое генералами Ф. А. Бакуниным и М. Т. Романовым единственно правильное решение о выходе из окружения, когда возможности обороны были исчерпаны, так и не получили одобрения главного командования Западного направления и Ставки. «После выхода из окружения, рассказывал мне позже генерал Бакунин, – я был вызван в Москву, в кадры, где выслушал от генерала А. Д. Румянцева несправедливые попреки о якобы преждевременной сдаче Могилева. Невзирая на это, я доложил ему об особо отличившихся и пытался передать их список. Но получил на это однозначный ответ: «Окруженцев не награждаем…»119.

Между тем, некоторых командиров, после выхода из окружения ожидала печальная участь. Они были расстреляны. Среди них:

– командир 166-го полка 98-й стрелковой дивизии майор Калимулла Аглиуллович Зайнуллин – расстрелян за потерю управления полком120;

– начальник штаба 311-го пушечного артполка РГК майор Николай Александрович Кашин – после выхода из окружения расстрелян перед строем121;

– начальник артиллерии 64-й стрелковой дивизии майор Степан Наумович Гаев – расстрелян после прорыва из окружения «за бездеятельность и саботаж» (приказ по дивизии №15 от 18 сентября 1941 г.)122.

Та же участь постигла танкистов – командира 48-й танковой дивизии полковника Д. Я. Яковлева, (о котором расскажем в следующей главе) и начальника штаба 13—го мехкорпуса полковника И. И. Грызунова.

Об Иване Ильиче Грызунове информации очень мало. Его корпус в июне 1941 года находился еще в стадии формирования, в первые же дни войны был разбит. В электронной Книге Памяти Кировской области Грызунов до сих пор числится пропавшим без вести. Хотя он вышел из окружения. А 4 ноября 1941 года военный трибунал Приволжского военного округа приговорил его к расстрелу.

В первых числах июля был полностью разгромлен и 5-й стрелковый корпус, его командир генерал-майор А. В. Гарнов считался пропавшим без вести. Между тем, по сведениям, приведенным в книге Д. Егорова, генерал вышел из окружения и застрелился после разноса, который ему устроил Л. Мехлис в штабе Западного фронта123.

Числится пропавшим без вести и начальник штаба 110-й стрелковой дивизии бакунинского корпуса полковник Я. П. Чистопьянов, который, по некоторым данным, был расстрелян в июле под Могилевым по указанию того же Л. Мехлиса124.

Завершая рассказ об «окруженцах», надо кратко сказать и о тех участниках первых боев на Западном фронте, которым не удалось выйти из окружения125. После войны Военная коллегия рассмотрела несколько дел в отношении генералов, которые в 1941 году оказались в плену и стали сотрудничать с фашистами. Среди них – начальник штаба 19-й армии генерал-майор В. Ф. Малышкин126, командир 21-го стрелкового корпуса генерал-майор Д. Е. Закутный, командир 4-го стрелкового корпуса генерал-майор Е. А. Егоров, командир 13-й стрелковой дивизии генерал-майор А. З. Наумов, командир 102-й стрелковой дивизии комбриг И. Г. Бессонов (сменил П. М. Гудзя), командир 36-й кавалерийской дивизии генерал-майор Е. С. Зыбин.

Командир 4-й танковой дивизии генерал-майор А. Г. Потатурчев до суда не дожил. Он умер в тюрьме в июле 1947 года. Генерал Потатурчев – единственный из перечисленных лиц, кто был посмертно реабилитирован в 1953 году. Кроме того, успешно прошли спецпроверку НКВД, избежали суда и были восстановлены в кадрах Советской Армии плененные в 1941 году командир 29-й моторизованной дивизии 6-го мехкорпуса генерал-майор И. П. Бикжанов и начальник артиллерии 20 армии генерал-майор И. П. Прохоров.

Малышкин и Закутный, как активные деятели «власовского» движения, по приговору Военной коллегии 1 августа 1946 года были повешены во дворе Бутырской тюрьмы. Егоров, Наумов и Бессонов за добровольную сдачу в плен и сотрудничество с гитлеровцами также приговорены в 1950 году Военной коллегией к высшей мере наказания. Зыбин в 1942 году был заочно осужден к расстрелу, а в 1946 году сам предстал перед судом и был расстрелян.