Читать онлайн «Галерея римских императоров. Доминат». Страница 7

Соответствующее распоряжение было отправлено также западному августу Максимиану и его соправителю Констанцию. Максимиан все выполнил точно, Констанций же ограничился разрушением церковных зданий. Позже его очень хвалили за такую сдержанность, видя в этом тайную поддержку новой религии, но причина была иная. В подвластных ему Галлии и Британии христианство имело намного меньше последователей, чем на Востоке, так что можно было позволить себе несколько ослабить репрессии.

Весной 303 г. вспыхнуло восстание в Сирии, вызванное, но всей вероятности, неурожаем и тяжелым положением населения. Поскольку в тех краях было больше всего христиан, именно их и объявили виновниками беспорядков. В связи с этим цезарь издал новый эдикт взять под арест христианских священников по всей империи. А уже в третьем эдикте Диоклетиан объявил, что всех, кто отречется от христианства, освободят, упорствующих же подвергнут пыткам.

Поскольку во многих округах тюрьмы были переполнены, наместники с удовлетворением приняли эдикт и отнеслись к заключенным очень либерально. Из страха перед пытками множество заключенных отреклись от христианства и вернулись к прежним богам, других пришлось заставлять силой возвращаться к прежним культовым богослужениям. И все-таки многие из христиан просто жаждали стать мучениками, хотя такое стремление осуждалось некоторыми синодами, а наместники зачастую удовлетворялись лишь одной видимостью мученичества по отношению к христианам.

Прекрасные примеры приводит сам Евсевий Кесарийский, свидетель преследования христиан на территории Палестины. Некоторых христиан, сообщает он, силой волокли в тюрьмы, дабы те принесли жертву, но потом незаметно отпускали, хотя в действительности жертв они не приносили. О других сообщалось, что они сделали все, что от них требовалось, и если те молча соглашались, то их немедленно выпускали. Но были и такие, которые даже под муками не желали поклониться богам. Их, лишившихся сознания, волокли туда, где находились уже принесшие жертвы прежним богам.

Если именно так выглядела процедура преследования, то количество замученных не могло быть очень большим. Например, в Палестине в 303–305 гг. казнено было двенадцать человек, которые, впрочем, сами были готовы принять мученическую смерть. Формально репрессивные эдикты против христиан были рассчитаны на восемь лет, то есть до 311 г., жестокие кары применялись не систематически и не последовательно. Да к тому же в разных провинциях к постановлениям эдикта относились по-разному. В сумме на территории всей империи за свои религиозные убеждения жизнью заплатили несколько сотен человек, причем это были преимущественно священнослужители. Следует также помнить о том, что пытки, которым они подвергались, были в соответствии с римским законодательством точно такими же, которым подвергались все преступники, выступающие против законной власти, ничего специально ужасного для христиан не придумывали. И опять же следует учесть то обстоятельство, что картина преследования христиан отнюдь не полна. Нам известно о ней лишь со слов христиан, то есть лишь со стороны преследуемых, поэтому картина создавалась односторонняя, в которой ужасы и казни были сильно преувеличены. Страдания верующих представлялись в самом черном цвете, а число мучеников многократно преувеличивалось.

И вместе с тем, если исходить из показаний одних лишь христиан, в том числе и христианских писателей, за годы после выхода эдиктов число отступников от христианства было огромным, среди них оказались и епископы, что впоследствии создало серьезные моральные проблемы и привело к расколу в христианстве.

Осенью 303 г. приближалась двадцатилетняя годовщина прихода к власти Диоклетиана (по римскому обычаю в круглую дату включался и 284 г. как первый). Главные торжества начались в Риме 20 ноября, и на них присутствовал сам император. Целый месяц, до 20 декабря, непрерывной чередой шли игрища, театральные представления, всевозможные развлечения. Однако Диоклетиан особой щедрости не проявил, во всяком случае, так считало население империи. Цезарь был не очень доволен тем, как его принимали римляне, и уехал еще до 20 декабря, хотя началась суровая зима с холодным дождем и снегом.

Новый год император встретил в Равенне. И так же, как делал всегда, проинспектировал провинцию, в которой оказался. В данном случае инспекции подверглись придунайские провинции. Сильные холода и тяжелый труд подорвали его здоровье. Болезнь была не из опасных, но хроническая, и очень ослабляла здоровье императора, так что он даже не мог ходить, и его носили в лектике. Так прошло лето 304 г.

В Никомедию государь вернулся уже серьезно больным. И тем не менее он нашел силы присутствовать на открытии построенного им в этом городе цирка. После празднования двадцатилетия правления прошел год, и правитель почти перестал показываться на публике. Во дворце царила тревога, всем городом овладела печаль. Велено было всем просить у богов здоровья для императора. Шепотом поговаривали, что цезарь не только умер, но уже и похоронен. На следующий день все заговорили, что цезарь жив, ему лучше. Лица придворных сияли, простой люд приносил благодарственные жертвы богам. И все же некоторые втайне верили, что император скончался, о смерти же его не объявляют, ожидая прибытия Галерия, а также из опасения бунта в армии, которая может решиться объявить императором не законного наследника Галерия, а кого-нибудь другого.

И тем не менее 1 марта 305 г. Диоклетиан появился на публике. Его едва узнали, так изменила его продолжительная болезнь. Он стал очень нервным, и видно было, что двигается из последних сил. Вскоре затем в Никомедию прибыл Галерий.

1 мая на равнине у города, там, где возвышался небольшой холм, были собраны легионы. В полном вооружении, с торжественными значками, они окружали трибуну на холме, где находились представители властей и высшая знать. Слово взял Диоклетиан. Говорил он с трудом, со слезами на глазах. Заявил, что болен, и ему требуется отдых после многих лет непосильных трудов, и он хочет передать бразды правления в более молодые руки. Он снял свой пурпурный плащ и набросил его на Галерия, что означало — теперь Галерий стал августом, а сам Диоклетиан обыкновенным гражданином. Спустившись с трибуны, недавний властитель империи сел в обычную повозку и направился на свою родину, в Далмацию. И хотя он более не был правителем, его окружал нимб величия, он продолжал пользоваться всеобщим уважением и продолжал сохранять огромный авторитет. Даже тогда, когда перестал быть первым лицом государства и в огороде при своем великолепном поместье занимался выращиванием овощей.

Marcus Aurelius Valerius Maximianus

Родился до 250 г.

Ум. в 310 г.

Правил с весны 285 г. в качестве цезаря Диоклетиана,

а с весны 286 г. вместе с ним как август —

Imperator Caesar Marcus Aurelius Valerius Maximianus.

Augustus Heraculius — до 1 мая 305 г.

Вернулся к власти в 307–306 гг.

Лактанций, уже известный нам ученый и писатель той поры, неоднократно цитируемый, так отозвался о Максимиане, соправителе Диоклетиана, в ведении которого были провинции Запада:

«А что ж мне сказать о Максимиане, брате Диоклетиана, получившем почетное имя Гераклийский? Так вот, они ничем не отличались друг от друга. Да и не могли бы они связать себя такими узами дружбы, если бы не общность духа, единство мыслей и устремлений, полное совпадение взглядов. Разнились же они лишь тем, что Диоклетиан был более алчным, но и более осторожным, тогда как Максимиан, не столь жадный, проявлял больше энергии и страсти, но не в стремлении к добру, а исключительно ко всяческому злу.

В его непосредственной власти была столица империи, а также Италия и самые богатые провинции, а именно Африка и Испания, а посему ему не было нужды, как Диоклетиану, заботиться постоянно о состоянии казны, ибо имел в своем распоряжении множество богатейших поместий. А как только ощущалась нехватка денег, под рукой всегда были самые состоятельные сенаторы. Как же легко он мог обвинять их, прибегая к услугам платных доносчиков, в злоумышлении против государства! И так, образно говоря, драли по три шкуры с ярчайших звезд Сената, а казна Максимиана всегда была полна добра, запятнанного кровью. Алчность зверя сего обращена была не только на мужчин, что само по себе отвратительно и достойно проклятия, но и побуждала его к насилию над дочерьми виднейших сановников. Куда бы злодей не являлся во время своих путешествий, тут же доставляли ему девиц, вырванных из объятий родительских. Ибо считал сей изверг, что личное счастье и благополучие его правления на том крепче зиждутся, чтобы не знать отказа в своей похоти и преступном разврате».