Читать онлайн «Галерея римских императоров. Доминат». Страница 21

ХРИСОПОЛЬ

А как тем временем, то есть после 313 г., правил на Востоке Лициний? Античные источники рисуют его портрет черной краской, о чем речь уже шла, называя его свирепым и скупым, тираном и сластолюбцем. «Издал он закон, что никому нельзя проявлять сочувствия к несчастным узникам и давать им еду; что нельзя оказывать милость тем, что стонут в кандалах и гибнут от голода (…). Выдвигал множество обвинений против подданных ему народов, взимал часто золото и серебро и даже какие-то штрафы с людей, которые уже умерли. (…) Сколько мужей, славных родом и достоинством, бросил в тюрьму, а затем развел с молодыми их женами, чтобы дать их своим мерзким слугам на поругание! Скольким замужним женщинам и молодым девицам сей распутный старик велел удовлетворять его страсть!» Это слова Евсевия из Цезареи, но он свидетель пристрастный, так как был абсолютно предан Константину.

Современные исследователи готовы сгладить такую дышащую ненавистью характеристику Лициния. Он был скорее бережливый, нежели скупой. Расходы на армию пытался держать в разумных пределах, чем отличался от Константина, щедро одаривавшего солдат за счет населения. Лициний ввел в войсках железную дисциплину, по образцу древнеримской. Он, и правда, прижимал богачей, но одновременно поддерживал пришедшие в упадок города и обнищавших сельских жителей. Один из античных авторов говорит прямо: «Был полезен простонародью и деревенщине, потому что вырос среди них». Но как человек неразвитый и необразованный, Лициний прямо-таки патологически ненавидел интеллигенцию, а та отплатила ему сторицей, оставив потомкам самую худшую память о нем.

Религиозная ситуация на подвластных Лицинию землях тем временем осложнялась. В Египте среди христиан сначала произошел раскол, когда епископ Мелетий занял непримиримую позицию по отношению к тем священникам, которые сломались во время гонений, а затем там возникло великое еретическое учение. Александрийский пресвитер Арий начал в своих проповедях излагать доктрину, не совпадающую с учением Церкви. Вкратце ее можно изложить следующим образом: только Бог вечен, Христос же был им сотворен, но не равен ему и не единосущен, хотя и является первым и выдающимся творением божьим. Синод египетских епископов отлучил Ария от Церкви, но его поддержали некоторые епископы в Палестине и Малой Азии, в том числе два Евсевия, один из Цезареи, и поныне известный историк Церкви, второй из Никомедии. Новый синод отменил прежнее решение, Арий вернулся в Египет, а конфликт разгорелся с удвоенной силой. Постепенно в него втянулось все восточное христианство, поскольку в дискуссиях, только на первый взгляд богословских, проявлялись всевозможные противоречия и обиды, накопившиеся внутри отдельных общин. Что касается сути спора, то ее можно понимать и как протест греческого образа мышления, проникнутого великой философской культурой, против неточных понятий и определений, преобладавших в тогдашней теологии.

В ходе этих событий, а частично и под их влиянием, Лициний начал менять свое отношение к христианам. Он убирал их из своего окружения, армии и администрации, запретил проводить синоды, препятствовал миссионерской деятельности, но без кровавых гонений. Важной причиной изменения религиозной политики было то, что Константин, враг Лициния, все определеннее занимал прохристианскую позицию.

Оба правителя открыто готовились к новой войне. Началась она весной 324 г. и стала одной из самых крупных и кровопролитных, что когда бы то ни было потрясали империю. Первая битва состоялась 3 июля под Адриануполи. Разбитый Лициний отступил в Византий и успешно оборонялся, защищенный мощными городскими стенами. Там же для лучшего владения ситуацией он назначил цезарем своего высокопоставленного придворного Мартиниана. А тем временем Крисп, старший сын Константина, сумел, стоя во главе флота, разгромить корабли Лициния, которые блокировали пролив Геллеспонт (античное название Дарданелл). Правителю Востока и его цезарю пришлось оставить Византий, бросив там гарнизон, и переправиться на азиатский берег, чтобы не допустить переправы войск противника. И все же Константину удалось обмануть их бдительность и высадиться на побережье Халкидонского полуострова, где в сентябре под городом Хрисополь разыгралось решающее сражение. Побежденные Лициний и Мартиниан укрылись за стенами Никомедии. Византий капитулировал сразу.

Благодаря посредничеству Констанции, жены Лициния и одновременно родной сестры Константина, удалось заключить соглашение. Проигравшие отказались от своих титулов, победитель взамен обещал, что дарует им жизнь. Лициний был выслан в Тессалоники, а Мартиниан на восток Малой Азии. Несколькими месяцами позже по приказу императора оба были убиты за якобы имевшие место сговоры с варварами. Лициниану, сыну Лициния, были оставлены и жизнь, и имущество, но спустя годы и он стал жертвой мстительного Константина.

Битва под Хрисополем является одной из самых важных в истории, поскольку после нее в империи снова был только один правитель. А почему же победа досталась именно ему? Античные христианские писатели представляют его борьбу с Лицинием как столкновение новой веры со старыми языческими богами; и если так понимать описываемые события, то можно считать, что это была первая религиозная война в истории Европы. Но конфликт — и это очевидно — носил чисто политический характер, все зависело от хода военных действий, а значит, от боеспособности обеих армий, а в них, в свою очередь, преобладали приверженцы старых богов.

Константин победил, так как имел опытных воинов, прекрасную рекрутскую базу в придунайских и прирейнских провинциях, ему легче было набирать германских наемников. Своей щедростью он снискал себе большую популярность у солдат. В армии же Лициния преобладали выходцы с Ближнего Востока, не такие закаленные и неприхотливые, опять же не питающие симпатии к своему суровому и скуповатому командиру. Сейчас уже невозможно докопаться, каков был эффект религиозной пропаганды, усиленно используемой Константином в качестве одного из элементов борьбы за власть, но, похоже, в войне она не имела большого значения.

Население, причем не только христианское, радостно приветствовало окончание гражданских войн, так как однородность власти обещала стабилизацию, а мир в стране позволял надеяться на уменьшение расходов на армию и вооружение. Константин же начал свое правление в восточных провинциях с аннулирования распоряжений «тирана». Опять сносили памятники и уничтожали имена Лициния и Лициниана в надписях. Были отменены всякие ограничения, касающиеся христианских общин. Некоторые особо рьяные адепты новой религии, плохо понимая политику императора, порывались даже закрывать языческие храмы. Ответом им стал эдикт, призывающий к толерантности и отрицающий, что жилища богов надлежит ликвидировать.

После победы, то есть с осени 324 г., Константин пребывал в Никомедии, некогда любимой резиденции Диоклетиана. Он собрался было в путешествие по Сирии и Египту, даже сделал некоторые приготовления, но неожиданно изменил свои планы. По всей видимости, цезаря остановили известия из Александрии о разгоравшихся там религиозных спорах, а он не хотел вставать на чью-либо сторону; в свое время он по таким же соображениям отказался от поездки в Африку. В Египет поэтому отправился только его советник епископ Гозий с письмом, призывающим к примирению; ведь могут прийти к согласию философы, на сколько же слугам божьим более пристала гармония! Послание император завершал так: «Верните же покой моим ночам и беззаботность моим дням, дабы мог я наслаждаться сиянием света и тихими радостями жизни!» Гозий, конечно, ничего не уладил, но вернулся убежденный, что прав местный епископ Александр, а не Арий.

Тогда цезарь решил, что дело лучше всего передать на рассмотрение собранию епископов, причем по возможности всех сразу. Так состоялся первый в истории вселенский собор. Инициатором был Константин, он же всех и созывал, посылая вежливые и уважительные приглашения. Место встречи определено было в городке Никея (Nicaea), сейчас Изник, расположенном в Малой Азии неподалеку от Никомедии. Константин желал следить за заседаниями. Казна оплачивала путевые расходы и проживание гостей. Однако многие приглашенные приехать отказались. По сути, это было собрание только восточных епископов, с Запада прибыло только несколько человек. Римский епископ Сильвестр отговорился своим преклонным возрастом и прислал двоих представителей. Причина такого равнодушия Запада крылась, похоже, в том, что они недооценивали важности и не понимали существа спора, так как культура философии была там менее развита. Из-за рубежей империи — Армении, Крыма, Персии — приехали пятеро епископов. Церковная традиция уверяет, что всего было триста восемнадцать участников, на самом деле — менее трехсот.