Читать онлайн «Иван Молодой. "Власть полынная"». Страница 56

- Весь, князь. Разве только Верею да Малый Ярославец за собой оставлю. Много у меня с этими городками в жизни связано, больно расставаться.

И глаза закрыл, улыбнулся в бороду.

Ещё со времён Ягайлы Великое княжество Литовское было связано с польским королевством унией. В 1386 году великий князь литовский Ягайло, приняв католическую веру, женился на польской королеве Ядвиге и получил польскую корону.

Унией поляки пытались лишить Литву самостоятельности.

В битве при Грюнвальде в 1410 году русские и литовско-польские полки разгромили немцев-рыцарей, намерившихся поработить славян.

Выросло и усилилось Великое княжество Литовское. На юге оно подступало к чёрному морю, на севере - почти к Балтийскому, на востоке выдалось за Торопец, Вязьму и Мценск, Минск и Киев, Оршу и Смоленск - искони русские города и земли захватили литовские князья.

Овладев Великим Новгородом и одержав победу над Золотой Ордой, великие князья московские устремляют свои политические взгляды на земли, захваченные польско-литовским государством.

А в городах, оказавшихся под властью Литвы и Польши, русские князья стремятся выйти из-под влияния Речи Посполитой и принять власть великого князя Московского. Смуту начал киевский князь Михайло Олелькович, который отказался править в Новгороде Великом.

Киев, мать славянских городов, красовался на холмах днепровского правобережья. С весны и до первых заморозков, когда осыпался лист, Киев утопал в зелени. Здесь, в стольном городе, жили первые великие князья Киевской Руси. К стенам этого города накатывались из Дикой степи печенеги и половцы. И тогда горели Подол и всё вокруг, бились в смертельной схватке с недругами княжеские дружины и киевский люд. Роем летели на город огненные стрелы, и стучал порок - огромное бревно било по Золотым воротам.

Устоял Киев, отражая частые приступы. Водили великие князья в степь свои дружины, карали степняков…

То, что не удалось печенежским и половецким ханам, исполнил хан Батый, внук великого Чингиса и сам не менее великий основатель Золотой Орды, потрясатель Вселенной. Карающим языческим мечом прошлась татаро-монгольская орда по землям славян, и никто не ведал, где остановят своих скакунов воины Батыя. А он, идя на Европу, овладел Киевом, пожёг и разрушил город, а возвращаясь в низовья Волги, довершил начатое.

С той поры много киевского люда ушло в Северо-Восточную Русь, в Московское государство, а Киеву уже не суждено было именоваться стольным городом…

Миновали годы, и, пользуясь разрухой и неустройством Московской Руси, Речь Посполитая захватила многие порубежные русские княжества.

Киевский князь Михаиле Олелькович ждал гостей издалека. Должны были собраться близкие ему князья из Орши и Смоленска. Давно уже условились они приехать к князю Михаиле и сообща договориться, кого послать в Москву к Ивану Третьему и Ивану Молодому просить их принять под свою власть старые русские города, какие оказались под властью Литвы и Польши.

Тяжко сделалось русскому люду под властью шляхты и литовцев: к католичеству склоняют, холопами именуют.

У князя Михаилы убеждение твёрдое: не по дороге русскому люду с Речью Посполитой…

Казимир, король польский и князь литовский, подчас и сам со шляхтой не мог совладать: сеймы буйные, драчливые…

Михайло думает, что в Москву надо послать Фёдора Вельского. Он и умён, и говорить сумеет. Да и летами ещё молод, эвон, намерен вторую жену под венец вести…

Михайло Олелькович сидел князем киевским. Это старый славянский город с домами на холмах, в зелени, с церквами и Горой, где все годы жили великие князья. Здесь, на Горе, и его, князя Михаилы, хоромы.

Говорят, Киев был ещё краше, когда в нём процветал торг и Днепр был судоходен. Плавали по Днепру ладьи из многих земель. Но пришёл хан Батый и разорил, опустошил город…

От высокого крыльца хором донеслись крики, голоса, топот ног. Князь Михайло ринулся на шум. Сердцем почуял: недоброе затеялось. Давно догадывался, что паны вельможные косятся на него, знают, он русских князей против Речи Посполитой подбивает, в вере православной строг. Против унии речи ведёт…

Выхватил князь Михайло саблю, в сени вбежал, а ему навстречу толпа шляхтичей.

Хотел князь кликнуть слуг, да не успел. Окружили его шляхтичи, зазвенели сабли, да силы неравные. Зарубили старого князя Михаилу Олельковича…

Князь Фёдор Вельский в эти часы под венцом стоял. Вскочил верный слуга, заорал, что Михаилу Олельковича паны убили…

Не стал время на сборы терять, от венца в Москву со стражей бежал - защиты искать.

Сейм бурлил, ревел, готовый начать драку. Со всей Речи Посполитой съехались вельможные паны, задиристая шляхта решать государственные дела. Казимир сидел в высоком кресле, смотрел в зал, но видел только киевского наместника, пана Хоткевича, обрюзгшего, со свисавшими сивыми усами и кустистыми бровями, инициатора этого буйного сейма.

Явился киевский наместник к Казимиру в Варшаву и сообщил о зреющем в Киеве заговоре русских вельмож, которые хотят уйти из-под власти Речи Посполитой и перекинуться под крыло великих князей московских. Их вдохновляли князь Михайло Олелькович и князь Фёдор Вельский.

Шляхтичи убили Михаилу, а Фёдор успел бежать в Москву…

Сейм орёт, беснуется:

- Скликать посполито рушение! Скликать! Может, Казимир и прислушался бы к требованию панов вельможных, но хорошо их знал. Кроме шумных потасовок на сейме, они ни к чему не способны.

Слушал Казимир и ухмылялся. Он уже принял решение и, когда паны выкричатся, его объявит.

Неожиданно вперёд всех сидящих в зале выскочил тучный, как кормленый боров, князь Глинский, отец юного задиристого Михаилы Глинского.

Тряся обвисшими губами, выбритый до синевы князь закричал:

- Ясновельможный круль, скликай посполито рушение, все пойдём!

Старый Глинский повернулся к сыну:

- Бери, Михайло, наш древний родовой меч! Мы славяне, в наших жилах течёт русская кровь, отчизна наша Речь Посполитая. И помните, вельможные паны, ещё Польска не сгинела!

- Не сгинела! - заорал сейм.

Казимиру смешно: Адам Глинский сейм в балаган превратил. Король поднял руку. Все стихли.

- Ясновельможные Панове, москали одолели татарскую Золотую Орду, но нам грозят крымцы. Мы созовём посполито рушение на хана Менгли-Гирея, а в Москву пошлём князя Адама Глинского…

На выходе из сейма молодой Михайло Глинский потянул отца за кунтуш [38]:

- Сто чертей и ведьму в зубы нашему крулю. Отчего ему вздумалось слать в Московию тебя, отец?

Бежавшего из Речи Посполитой князя Фёдора Вельского в Москве встретили приветливо, на Думу позвали. А накануне князь Холмский водил его к молодому великому князю. Приглянулся князь Иван Вельскому: серьёзен и обличьем в отца. К речам князя Фёдора прислушивался, помощь обещал…

Бельский к шумным сеймам привык, а тут, на Думе, бояре чинно сидели, бороды дорогие в шубы уткнули, высокими горлатными шапками покачивают, внимают Фёдору.

Иван Третий на троне восседал, рядом молодой великий князь. Вельский рассказал, как живётся в Литве и Польше князьям Одоевским, Вяземским и иным русским князьям. Что требуют от них в Речи Посполитой? Верности королю и принятия унии. А православную веру притесняют, и церкви в костёлы намерены обратить…

Что тут на Думе поднялось! Зашумели бояре и, кто бы ни выступал, речь к одному сводили, к требованию воротить исконно русские отчины, захваченные Польшей и Литвой города, какие за Русью числились.

А когда шум чуть улёгся, Иван Третий уведомил бояр, что дал он князю Фёдору Вельскому на прокорм часть новгородских земель с городками и сёлами и что великие князья московские рады будут тем князьям и боярам, какие перейдут под руку Москвы.

Гулом одобрения встретила Дума слова государя.

Посол великих князей московских Михаил Васильевич Кутузов до Крыма добрался с деликатным поручением - уговорить хана Менгли-Гирея пройтись с крымской ордой по землям Речи Посполитой, отвлечь короля и великого князя Казимира от приготовлений к войне с Москвой.

Каменистая крымская земля встретила московского посла горячим воздухом и безводьем. Даже на перешейке вода была гнилой и мутной, кони её не стали пить.

Въехало посольство в Бахчисарай, пропылило по узким улочкам, в беспорядке застроенным саклями с плоскими крышами, остановилось у глинобитного тёмного караван-сарая.

Вылез князь Кутузов из колымаги, перекрестился:

- Помоги мне, Боже, выбраться из этого ада и вживе в Москву воротиться.

И, вздохнув, проследовал в гостевую конуру караван-сарая…