Читать онлайн «Великая Скифия». Страница 20

– Вот он, Белый Город!

– Где?.. Где?..

Многие с любопытством шарили глазами, надеясь увидеть зубчатые стены города или хотя бы скопления домов, но ничего подобного здесь не оказалось.

– Неужели эти каменные глыбы заменяют им дома?

– Где же сам город, да еще и белый?

По мере приближения таврская столица предстала перед путниками в виде многочисленных пещер, выходящих из земли отверстиями, обрамленными каменной кладкой из гигантских плит, ворочать которые могли бы только великаны. Входы в эти странные жилища были очень закопчены и невелики, едва в рост среднего человека. Только струйки дыма, выходившие через многочисленные щели между камнями, да какие-то серые фигуры, мелькавшие около, наводили на мысль, что это не древние могилы, а обиталище живых людей. Кое-где виднелись жалкие загородки с козами. Вдоль тропы потянулись небольшие делянки обработанной земли.

Но не это поразило внимание пленников. Их взоры привлекла другая достопримечательность таврского селения.

Несколько в стороне от подземных жилищ и загонов для скота среди огороженного места прямо из земли торчала конусовидная скала, изборожденная трещинами и покрытая мхом. На скале высоко стоял уродливый деревянный истукан, в очертаниях которого угадывалось, что это и есть женское божество тавров. Проходя мимо святилища, гераклеоты с ужасом увидели на кольях его ограды высушенные человеческие головы с остатками ссохшейся кожи и оскаленными зубами.

– Спаси нас Зевс-Громовержец!.. Вот она, таврская Артемида!..

Дикий вид окружающих гор, необычные жилища горцев, нелепая и страшная фигура Девы – страшилища в окружении мертвых голов – все это удручающе подействовало на греков, они совсем пали духом. Их душевное состояние нельзя было назвать просто страхом, но каким-то оцепенением, тяжелым сном. Охваченные чувством полной безнадежности, несчастные пленники считали себя навсегда оторванными от того веселого, смеющегося мира, где живут «настоящие люди». Окружающее представлялось подобным подземному царству мертвых – Аиду, проклятому и забытому небесными, «верхними», богами. Даже сами тавры показались не хозяевами здешних мест, но всего лишь печальными тенями умерших, обреченных на беспросветное существование и принужденных выполнять волю жестокого демона – божества.

– О, сколь дико проливать драгоценную человеческую кровь во имя этой отвратительной бестии!

– Мы спустились на последнюю ступень живого мира, ниже ее – вечный мрак и небытие.

– Это страна, для которой время остановилось… Здесь не живут, но медленно увядают.

– Какая может быть жизнь и радость рядом с идолом, что жрет человечину!

– Прощай, жизнь!

Даже Орик поддался общему настроению. Ему вдруг показалось, что Херсонес, этот уголок уюта и человеческих утех, совсем не здесь, поблизости, но за тридевять земель, и нет силы, которая помогла бы ему выбраться из проклятой Таврики. Как яркий сон вспомнилась жизнь дома, жена, сын Ираних, знакомые улицы и площади милого сердцу Херсонеса. Неужели прошлое существовало одновременно с таврскими пещерами и страшным деревянным истуканом? И еще более странным стало то, что один из таких идолов – талисман Херсонеса, его бог-покровитель. Ведь именно такую «Деву» приволокли в город предки Орика и провозгласили ее своим кумиром. Да еще завещали ее внукам как великую драгоценность.

Никодим поддерживал Гигиенонта. Тот плевал кровью.

– Напрасно, – шептал Никодим с видом помешанного, – напрасно, мой больной друг, мы поехали в Скифию. Здесь нас ожидали не прибыли, а смерть. Почему же оракул предрекал удачу?

– Если бы ты дороже заплатил ему, он тебе пообещал бы не только удачу в торговле, но и золотую диадему самого Палака, – прохрипел Гигиенонт.

Навстречу каравану выбежала толпа людей. Пахнуло каким-то особенным, неприятным запахом. Возможно, тавры смазывали себе кожу рыбьим жиром. На пленных устремились озлобленные взоры, замелькали нечесаные головы, голые руки, сжимающие дреколье, свирепо раскрывались рты с желтыми зубами. Старухи, похожие на ведьм, да к тому же бесстыдные, в ярости кинулись к грекам с завываниями.

– Зачем они показывают свое безобразие? – не мог не удивиться Пифодор, смотря широко раскрытыми глазами на болтающиеся тощие груди, отвисшие животы и кривые, узловатые ноги. Камень, пущенный одной из старух, больно стукнул его по голове. Ведьмы стали плясать и кривляться. Они бросали в пленных комья земли и корчили такие страшные рожи, что Орик плюнул и отвернулся.

Поднялась едкая густая пыль. Грязные, патлатые ребятишки с назойливостью мух кружились около. Малыши довольно метко пуляли камнями. Лаяли и визжали собаки.

– Если скифские женщины похожи на этих, то я сейчас же бегу обратно к морю, – заявил Пифодор, почесывая ушибленное место. – Агамар обещал мне сохранить и подремонтировать судно. Лучше попасть в шторм в открытом море, чем любоваться таким безобразием и бесстыдством!

Марсак о чем-то расспрашивал Агамара. Ему удалось выяснить, что у тавров несчастье.

– Таврские женщины опечалены и раздражены. Видите, они плачут и царапают лица ногтями. Ночью херсонесские воины напали на одну из таврских застав и убили там всех молодых и старых тавров. Теперь народ требует мщения.

Агамара окружили юноши во главе с Гебром. Их лица были искажены гневом, руки потрясали оружием.

– Что вам, дети мои? – спросил вождь.

– Отец отцов, – обратился к нему Гебр, дрожа от возбуждения, – скажи нам: «Идите в Херсонес и верните Деву народу гор!» Мы сильны, ты научил нас хитростям войны, так пошли нас на подвиг! Мы похитим у греков нашу богиню и этим отомстим за смерть братьев!

Агамар внимательно посмотрел в лицо Гебру и сказал с нежностью:

– Смелая речь согревает мою старую душу. Предки радуются в своих могилах, слушая эти слова. Пусть старики обсудят их. А пока – охраняйте пленников. Идите.

Поодаль на груде камней стояла старуха с крючковатым носом, опираясь на костыль. Вокруг нее чинной толпой сгрудились беловолосые старцы, одетые в выцветшие и грязные одежды из греческих тканей. Кое-где тускло поблескивали потемневшие бронзовые фибулы и рукояти мечей, отделанные серебром.

Агамар слез с быка и направился к старикам. Воины проворно складывали свои ноши в одно место. Пленников и «гостей» поставили тут же. Пожилые мужи хворостинами отогнали ребятишек, но не посмели тронуть шумную толпу старух, продолжавших визжать, кривляться и угрожать чужакам костлявыми кулаками.

Однорукий, видимо, докладывал о чем-то старейшинам, показывая на пленных и кучу добычи, сложенную рядом.

– Кажется, перед нами совет стариков, – пробормотал Пифодор и толкнул в бок Марсака, – а вон та бабушка, похоже, командует всеми. От нее, я думаю, будет многое зависеть.

Марсак вздохнул и кивнул в знак согласия.

Пленников впихнули в темное подземелье и завалили вход камнями.

Фарзой и его свита были оставлены на свободе. Они получили возможность прогуливаться по территории «города», даже заглядывать внутрь пещер. Особенное любопытство проявил Пифодор, который за короткое время успел обегать все углы таврского селения. Фарзой и его дядька вели себя сдержаннее. Но и они осмотрели кладку гигантских плит и поразились их величиной.

– Мне кажется, – заявил Фарзой, – сами тавры не смогли бы ворочать такие камни. Эти пещеры, наверно, достались им от тех времен, когда еще жили титаны. Эти пещеры – бывшие жилища титанов. Вспомни рассказ о том, как Афродита Апатура обманула титанов. Она заманивала их в пещеру поодиночке, а Геракл их там поджидал. Он убивал каждого вошедшего, пользуясь тем, что тот ничего не видел в темноте… К тому же великаны не отличаются большой сообразительностью. Они, как бараны, лезли в пещеру, не задаваясь вопросом, почему оттуда не выходят те, что вошли ранее… Эти пещеры остались после гибели титанов, и тавры поселились в них. Как ты думаешь, Марсак?

– Я слышал, князь, эту эллинскую басню о титанах, но мало верю ей. Хотя камни действительно велики, но при большом числе работников их могли поставить и скрепить сами тавры. Тем более что они живут по старинке – сообща. Видишь, в таком доме живет без малого сто человек, целый род. Ну, а раз вместе живут, то и строили тоже миром. Много можно сделать, когда за работу берутся сообща и делают ее со старанием…

Общественные жилища тавров внутри выглядели также очень солидно. Они напоминали огромные мрачные склепы, мало похожие на человеческое жилье. Правда, здесь можно было укрыться от непогоды, обсушиться после проливного дождя, сидя на камне у очага, имеющего в поперечнике не менее десяти шагов. Полсотни человек могли одновременно сидеть у такого очага или жарить дичь. Главный зал с очагом посредине был общим местом для времяпрепровождения огромной семьи. Отсюда шли ходы во внутренние лабиринты сложного жилища, совсем темные. Там ютились отдельные пары с детьми, там же хранили они свои пожитки, оружие. Но жили больше под открытым небом, охотились, отдыхали, справляли праздники, приносили жертвы богам. Дома тавров не были местом постоянного пребывания, являясь убежищами в случае непогоды, в зимние холода, во время войн между племенами и родами.