Читать онлайн «Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча». Страница 9

Прибывший в Сарай-Берке князь Василий тоже через две недели был допущен в ханский дворец, поразивший его величием и великолепием, этому поспособствовал епископ Сарайский Афанасий. Но Василия пригласили лишь для того, чтобы огласить решение: хан дал ярлык на Великое княжество Нижегородское князю городецкому Борису Константиновичу, ярлык же на Великое княжество Владимирское — суздальскому князю Дмитрию Константиновичу.

Василий возвращался в Суздаль с великой радостью, которую не скрывал: как же, шел-то он за ярлыком на Нижний, а возвращается с ярлыком на Владимирское княжество — более богатое, многолюдное и обширное.

«Вот отец-то обрадуется!»

Но Дмитрий Константинович не обрадовался. Поблагодарив сына за привезенный ярлык, он заявил, что отказывается от Великого княжества Владимирского в пользу князя Дмитрия Ивановича московского, сам же будет бороться за Нижний Новгород.

— Княжество по праву мое, и Борис сел на стол незаконно!

— Ведь Владимир богаче и старше молодшего Новграда Нижнего. Почему же ты отказался от него? — недоумевал Василий.

— Лучше иметь Москву в друзьях, чем в супротивниках.

Князь Дмитрий отправил посольство во главе с епископом Суздальским Алексием в Москву, решив, что тому будет легче договориться с тезкой — епископом московским Алексием — духовным наставников и опекуном князя московского. Посольство же во главе с боярином Никитой он отправил к брату в Нижний Новгород с предложением: разойтись с любовью. Борису он давал в кормление удел Суздальский или Городецкий на выбор, сам же сядет на великокняжеский нижегородский стол.

Андрей отказался уйти по доброй воле.

— Ярлык на княжество мне даден, мне и землей нижегородской править, — заявил он посольскому боярину. — Брату так и передай. Вольно со стола не сойду!

Борис был настроен решительно. Он спешно принялся укреплять крепостные стены, углублять ров, готовиться к длительному противостоянию.

Посольство в Москву прошло более чем удачно: великий князь Дмитрий Иванович, а следовательно, московские бояре и епископ Алексий, с благодарностью принял ханский ярлык и пригласил князя Дмитрия Константиновича в гости. Епископ Суздальский советовал не затягивать с поездкой. И вот по первому зимнику княжеский обоз двинулся в путь. Дмитрий Константинович, оставив в Суздале Василия, отправился в Москву всем семейством. У него были дальние планы на московского князя, о которых он даже с женой не делился, потому и поехали в Москву дочери Мария и Евдокия.

«Марии-то почти пятнадцать… Девка на выданье. Почему бы и не породниться с князьями московскими! Не глянется Мария, так Евдошка подрастает. Хотя росточком не вышла, но лицом базенькая и умом в мать», — вынашивал планы Дмитрий суздальский.

Дмитрий Константинович понимал, что дела надо решать не с князем Дмитрием Ивановичем, а с митрополитом Алексием — человеком умным, прозорливым и властным. Будучи выходцем из богатого и древнего боярского рода, Алферий (в миру), сын Федора Бяконта, был приближен к княжескому двору и даже стал крестником Ивана Калиты. Позже, когда Алферию исполнилось двадцать лет, князь Даниил отправил его в Богоявленский монастырь, что в Китай-городе, где он и принял постриг под именем Алексия. Молодой монах выделялся из монашествующей братии не только знатностью, таких в монастыре было немало, но и незаурядными способностями. Митрополит московский Феогност отнесся к иноку благожелательно и вскоре назначил его наместником во Владимир. После смерти епископа московского Алексий едет в Орду, а уже оттуда в Константинополь. Почти год живет Алексий в Константинополе и в 1355 году был рукоположен в митрополиты. Причем местом кафедры он выбирает не Киев, как было ранее, а Владимир. После смерти родителей Дмитрия московского от чумы митрополит становится его опекуном, наставником и полновластным правителем. Вот к нему-то и направил свои стопы князь суздальский Дмитрий Константинович.

Встреча с епископом Алексием прошла вскоре по приезде князя Дмитрия Константиновича в Москву. Говорили открыто, не юля и не скрываясь за обилием слов.

— Чего ты хочешь за ярлык? — без обиняков начал епископ, впившись колючим пронизывающим взглядом черных глаз в прямо глядящего князя. — Знаю, тебе он самому надобен. Суздаль не Володимир…

— Ноша сия не по мне, — откровенно ответил Дмитрий Константинович. — Хочу уйти на стол Нижегородский, да брат Борис супротивничает.

— Знаю Бориса. Вольно из Нижнего Новгорода не уйдет, — сжал в кулак седую бороду епископ и, чуть подумав, продолжил: — Москва дружину выставит, сгонишь со стола брата. Что еще?

— Хочу породниться с князем Дмитрием. Мария — чем не невеста? — прямо, не отрывая взгляда, медленно, как бы испытывая епископа на прозорливость, проговорил Дмитрий Константинович.

— Предложение лестно… Да бояре московские супротив того встанут, не захотят возвышения княжества Нижегородского, бояр нижегородских, купцов…

— Что бояре? Как ты, владыка, решишь, так и будет, — сузив веки, чуть тише произнес князь Дмитрий.

Епископ, покачав головой, так же тихо ответил:

— Может, оно и так… Дмитрий-то с Марией уживутся, а как мы с тобой? Есть у меня мысль взять под себя суздальскую кафедру. Епископ Алексий стар, епархия ему, поди, уже в тягость…

— Сие не мне решать, владыко.

— Мне то ведомо. Я решу, токмо ты не противься.

Так и порешили.

Вскоре в Нижний из Москвы отправилось посольство. От лица московского князя послы предложили Борису разделить Великое княжество Нижегородское на два удела: самому сесть в Суздале, а Дмитрию Константиновичу отдать Нижний Новгород. Борис ответил отказом. Тогда в Нижний отправилось второе посольство, в которое вошли архимандрит Павел, игумен Герасим и игумен Сергий Радонежский. Они предложили князю Борису отправиться в Москву на ряды. Борис Константинович оскорбился таким предложением и изгнал послов. Тогда послы велением епископа Алексия затворили все церкви в Нижнем Новгороде и Городце, то есть запретили вести в них службу. Это было впервые в Русской православной церкви, даже многие священники не понимали этой меры наказания, чего уж говорить о простых смертных, и потому оно не возымело должного воздействия. Тогда Дмитрий московский дал Дмитрию суздальскому войско. Присоединив к нему суздальскую дружину, Дмитрий Константинович двинул объединенную рать к Нижнему Новгороду.

С предложением породниться получилось не так, как хотел суздальский князь. За время пребывания гостей в Москве дети сдружились. Когда же пришло время расставания, четырнадцатилетний князь Дмитрий заявил, держа за руку не Марию, а маленькую и хрупкую Евдокию:

— Жди, токмо владыка Алексий станет не властен надо мной, зашлю сватов! Примешь?

И та, чуть слышно разлепив запекшиеся от волнения губы, проронила:

— Приму. Только ж ты не обмани…

Мария тоже не осталась внакладе. Очень скоро Дмитрий Константинович нашел и ей жениха: им стал именитый и богатый сын московского боярина Вельяминова. Сговор и свадьбу сыграли споро и весело.

А епископ Владимирский и Московский Алексий все-таки совершил задуманное: как только епископ Суздальский преставился и на его место поставили игумена Нижегородского Печерского монастыря Дионисия, он отторг от суздальской епархии Нижний и Городец.

Почти пятитысячное войско медленно по весенней распутице продвигалось к Нижнему Новгороду. Князь Борис запаниковал. Он не ожидал, что брат пойдет такой силой. Он смог противопоставить ему только городецкий и нижегородский полки, а это чуть больше семи сотен. Борис вывел свою дружину навстречу брату, и под Бережьем они встретились. Примирение было тягостным. Княжеская честь истекала кровью, но Борис смирился. Он ушел в Городец, а Дмитрий Константинович занял стол Великого княжества Нижегородского.

Лето прошло в трудах: Дмитрий Константинович продолжил дело своего младшего брата. Он завершил укрепление стен, расширил ров, в сторону мордвы устроил засеку.

Как-то в конце лета на Спасском соборе ударил сполошный колокол. Нижегородцы вывалили на стены, устремив взгляды на Волгу. По тихой воде, распустив паруса, шли ушкуи. Их было много. Судя по высоте возвышающихся над водой бортов, нагружены суда изрядно. На счастье, ушкуи прошли мимо. Но тревога осталась. Ближе к вечеру великий князь Дмитрий Константинович вызвал в харатейную воеводу Данило Скобу. Указав на лавку, спросил:

— Тот молодец, что был у ушкуйников в Костроме, где он ноне? Надобен.

— При мне, государь. Упросил я брата отпустить со мной, хочу выучить сыновца ратному делу. Негоже такому молодцу в лавке сидеть. А науку воинскую на лету схватывает, — принялся расхваливать племянника воевода. — Из арбалета болтом с двадцати шагов навершие со шлема срезает. Мечом пока не очень, а саблей хорошо владеет…