Читать онлайн «Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча». Страница 5

— Через две седмицы лодии, что ноне в работе, будут готовы, — продолжал Александр Абакунович. — Довольно молодцам бражничать, пора и делом заняться. Знамо мне, что вниз по Волге город богатый стоит — Бельджиман, а там еще один город — Укек прозывается, тож недалече. Так что на наш век городов татарских хватит. Не так, мужики?

— Веди! Пустим кровя татарве! — послышались одобрительные выкрики, народ зашумел, потянулся к ендовам с медом. — Тебе верим, боярин, веди на татар!

«Две седмицы. Всего две. Как же донести весть до Данилы Петровича? Самому нельзя, хватится Анфимий Никитич. Через обозников? Так те с солью еле ползут… Что же делать?»

— Ты чего такой смурной? — прервал размышления Ярослава воевода. — Радоваться надо — поход вскорости. Или ты все еще не надумал с нами идти?

— Надумал. Токмо воин из меня никудышний. Силы много, а умения ратного никакого, — развел руками Ярослав.

— Ничего. Обучу. И кольчугу тебе подберу, и меч дам по руке. Воином-то быть куда как славно, а то… по торговым делам… Ты торговлю отцу оставь, ему сподручнее. Ноне ешь, пей, а завтра начну из тебя воина делать, — и воевода от души приложился ладонью по широкой спине молодца.

Слишком вольготно жилось ушкуйникам в Костроме. Не чаяли они на родной земле познать беду, а она пришла нежданно-незванно. Нашлись среди костромичей люди, верные великому князю владимирскому, открыли городские ворота и впустили дружины княжеские. Дружинники вязали ватажников во множестве и на воеводский двор стаскивали. Немногих из ушкуйников миновала уготованная им князьями участь. Среди схваченных в доме купца Михаила Игнатьевича оказался и Ярослав.

— А боярин-то, Александр Абакунович, ушел. С ним улизнуло мужиков с сотню, а то и поболе, — тихо переговаривались ватажники. — Да и с Изломы сотни три ушло. Чай, в беде-то нас не оставят.

С рассветом ушкуйники разглядели, что повязанных не так уж много — сотен пять-шесть, а значит, из города большая часть ватажников ушла. Досадно только, что многие бежали без доспехов и оружия, которое держали сотники в определенных местах под охраной: опасались, как бы ватажники, охмелев, не порубили бы друг друга. Теперь это опасение вышло для ватажников боком. Их повязали почти без сопротивления.

День прошел в тягостном, тревожном ожидании. Поговаривали, что вместе с князьями в город вошло несколько сотен татар и отряд булгарских улан. К плененным сердобольных костромских баб, принесших в кошелках еду, не допустили. Только после полудня на площади появились князья. Оглядев плененных ватажников, великий князь владимирский Дмитрий Константинович распорядился:

— Мужиков развязать, дать воды. Воевод и иных начальных людей найти и привести на правеж.

Дабы избежать ненужных волнений среди ватажников, воевода Анфимий Никитич вышел сам, за ним последовали сотники. Их окружили княжеские дружинники и повели в сторону ближайшей к воеводскому терему башне, подле которой располагалась пытошная изба.

На следующий день состоялся суд. Перед воеводским теремом за ночь соорудили помост, на котором под знаменами поставили три кресла. В центре сел великий князь владимирский Дмитрий Константинович, справа от него расположился его старший брат князь нижегородский Андрей, слева — князь ростовский Константин. Поодаль за столом разместились тиун княжеский и писцы. Слева в окружении воинов стояли послы татарские и булгарский князь Ази Билуг — посланец хана Булат-Тимура. Он-то и был главным обвинителем ушкуйников. Суд вершился споро: Анфимия Никитича и еще сорока двух начальных людей, заковав в железа, передали послу хана Хидыбека для суда и расправы. Остальных же ватажников, приведя к кресту, пустили вольно. Те не замедлили оставить город. С ними ушел и Ярослав.

На луговине, что сползала к реке Изломе, собрались уцелевшие после рядов ушкуйники, и хотя пострадали от княжеского суда немногие, на Излому пришло не более четырех сотен. Кто-то из ватажников ушел в Новгород, а кто-то по лесам прячется, спасаясь от княжеского гнева.

На притащенный из окружавшего луговину леса обрубок дерева взобрался боярин Александр Абакунович. Все-таки ночь захвата княжескими дружинниками ушкуйников не обошлась без крови: рука боярина была на перевязи, да и голова стоявшего рядом с ним воеводы Дмитрия Сапы была охвачена набрякшей от крови тряпицей.

— Что ж, братья мои, наказал нас Господь за гордыню, чрезмерное питье и житье разгульное… Проворонили дружины княжеские, — разнесся над понуро стоявшими ушкуйниками зычный голос Александра Абакуновича. — Думали, что на родной земле вольно жить будем и сам великий князь володимирский нам не указ. Ан, нет! Ткнул нас Димитрий Константинович рылом в землю, и поделом! Впредь остерегаться надобно и своих, и нехристей-бусурман. Жаль вот токмо братьев, что головами выданы татарве. А посему — не защита нам князья! Верно ли я говорю? — обратился боярин к притихшей толпе.

— Верно! Все так! — разноголосо отозвались ушкуйники.

— А не помститься ли нам за обиды, князьями причиненные, за наших братьев, татарам отданным на расправу?!

— Пустим кровя дружинникам! — уже дружнее подхватили ватажники. — Покажем князьям, чья воля!

— Одно плохо, — продолжил Александр Абакунович, — много оружия и зброи осталось в Костроме. А с голыми руками нам дружины княжеской не одолеть. Надобно в Новгород возвертаться, народишку понадежней набрать, оружия прикупить… а там можно и на Волгу! Благо дело ушкуи все целы, на воду спущены, нас дожидаются. Все ли со мной согласны? — обозрел толпу ватажников боярин.

— Веди, Александр Абакунович!

— Ты нам воевода — тебе и решать!

Боярин смахнул с головы шапку, перекрестился и крикнул в гомонящую толпу ушкуйников:

— Так тому и быть! С Богом, братья!

Ярослав был среди ватажников. Он внимал речи боярина и был с ним согласен: подло поступили князья, ночью напали, повязали безоружных… А суд и подавно… вспомнить стыдно: не суд, а судилище, во всем потакали суздальские князья булгарскому князю Ази Билугу. Но Ярослав понимал и другое: с ушкуйниками ему не по пути. Торговое дело в Новгороде крепко налажено. Отец в летах, уйдет в мир иной, ему все достанется. Тут уж не до походов за зипунами, о своем деле думать надобно. И потому, когда ватажники устремились к излучине Изломы, где сиротливо стояли ушкуи, Ярослав приотстал, а представился момент — юркнул в кусты.

Княжеские дружины Костромы еще не покинули, и потому на улицах было людно и шумно. Ярослав с большим трудом отыскал княжеского воеводу Данилу Петровича Скобу, который по-хозяйски распоряжался погрузкой на подводы собранного по дворам оружия ушкуйников. Увидев племянника, воевода призывно махнул рукой и, когда тот приблизился, с облегчением выдохнул:

— Слава тебе, Господи! В здравии. Ты где же, племяш, пропадал? Я тебя в городе обыскался. Грешным делом подумал, не загинул ли…

— Жив-здоров. Прости, что раньше не сказался. Был среди ватажников… — оправдываясь, виновато произнес Ярослав. — Ты же наказал мне втае быть: ниже травы, тише воды…

— И то верно. Все верно сделал. Ты мне вот что скажи: со мной пойдешь или здесь дела есть?

— Коли позволишь, с тобой пойду. Токмо вести нехорошие довести хочу про ватажников, — снизил голос до шепота Ярослав. — То князей касаемо.

— Пойдем. С великим князем сведу. Токмо ты уж, племяш, не оплошай, поведай все как есть.

Великий князь Дмитрий Константинович перед уходом из Костромы в очередной раз строго наказывал костромскому воеводе Александру Щеличеву. Тот стоял перед ним склонив голову, тяжело и шумно дышал, раз за разом торопливо смахивая пот со лба.

— Большую часть оружия и сброи ватажников оставлю тебе. Ты же употреби его с умом: помимо дружинников, что под твоим началом, ополчи еще сотен пять мужиков, одень их, корми справно, делу ратному обучи.

— Все сполню, как велишь, государь, — затряс кудлатой бородой воевода Щеличев.

— И вот еще что: ворота, что на Волгу выходят, хлипковаты. Укрепи. Буду в городе, спрошу. Да ты, воевода, по-хозяйски осмотри крепость — вал поднови, стены, заборала-то[16] вона дырами светятся…

Александр Щеличев только пыхтел да кивал согласно головой. И как не кивать: грозен великий князь, спросит строго, коли что.

— А людишек, что помогали дружинникам моим вязать разбойных, ты одари: кому зерна отсыпь, кому медяков… Да не скупись! — погрозил перстом великий князь. — В другоряд мужики те помощниками тебе верными будут.

В дверь горницы заглянул боярин Никита. Кашлянув в кулак, он пробасил:

— Прости, государь, воевода Данило на́ слово просится. Впущать или пождет?