Читать онлайн «После дождичка в четверг». Страница 25

След хоть и слабый, но все-таки был. Все, о ком прочел Джек, их научные труды и открытия тем или иным способом напоминали ему о манускрипте. По-видимому, каждая из частей рукописи, странствовавшей по Европе в разрозненном виде, вызвала неоднозначную реакцию. Альберти и Порта применили свои навыки по расшифровке тайнописи к тем разделам книги, которыми располагали, и вскоре погрузились в атмосферу секретов. Другая часть манускрипта увлекла Тритемуса и его последователей от тайнописи к языку ангелов. Иные части вошли в традицию труверов и трубадуров Франции, приписывавших магические способности королям и воинам. Все они прочитывали что-то свое, и каждый был по-своему прав.

Наибольших успехов достигли алхимики. Джек отчетливо ощущал их влияние, когда читал об их экспериментах и ошибках. Будучи сторонниками теории мистического озарения, подтвержденного опытом, алхимики не могли удовлетвориться жалкой одной седьмой — им была нужна книга целиком. Чтобы собрать манускрипт воедино, Джордж Рипли отправился путешествовать по Европе. Поиски увенчались успехом, и позже в своем восстановленном виде книга подействовала на каждого, кому попадала в руки, самым непредсказуемым образом: Джона Уилкинса вдохновила на создание философского языка; возможно, довела до банкротства Йена Рейнольдса; озадачила Джона Джонсона; свела с ума Констана… Но положил всему этому начало, несомненно, Джордж Рипли.

По мере того как продолжались поиски, Джек чувствовал все возрастающее уважение к алхимии, которая занималась, как выяснилось, не только металлами, но и любыми преобразованиями: свинца — в золото, болезни — в здоровье, смерти — в бессмертие. Величайшим достижением алхимии стало учение о совершенстве душ. Ну и золото, разумеется. Рипли разбогател — невероятно разбогател. Каждый год после своего возвращения в Англию он жертвовал по сто тысяч фунтов Родосскому ордену, что по тем временам считалось огромной суммой. Неплохо для монаха и ученого. Джек задумался, что это за орден и чем он заслужил такие богатства. И у него появилась идея…

Библиотекарь, взяв листок, бросил на Джека взгляд, Полный недоумения, — видимо, предположил, что интерес к книгам по криптографии и алхимии может возникнуть лишь у чудака, если не хуже. Возможно, те, кто спрашивает подобные книги, попадают в правительственные списки наряду с интересующимися «Моей борьбой» Гитлера. Джек подумал, что надо было получше замести следы, и в который раз пожалел, что Бет сегодня не работает. Взглянув на библиотечные часы, он прикинул, сколько осталось до закрытия фотомагазина, и вернулся к столу.

В первой книге, которую он открыл, говорилось о Родосском ордене, члены которого первоначально называли себя рыцарями святого Иоанна Иерусалимского; сначала это был монашеский, а затем рыцарский орден, учрежденный после завоевания Святой земли в 1099 году, в результате Первого крестового похода. Родосский орден образовался раньше своего основного соперника — ордена тамплиеров — и позже присвоил себе большую часть его сокровищ. К тому времени Иерусалим пал, и госпитальеры захватили остров Родос, на котором в течение двухсот лет и находилась их штаб-квартира. Они несколько раз отражали атаки сарацин (не без помощи Джорджа Рипли), но были побеждены Сулейманом Великолепным в 1522 году и перебрались на Мальту, где просуществовали до эпохи Наполеона.

Джек слышал множество мифов о тамплиерах, хотя и просуществовали они весьма недолго. Один из них — будто бы тамплиеры нашли Святой Грааль и ковчег Завета, а также принесли из Иерусалима Туринскую плащаницу. В конце XIII века орден обосновался во Франции, и под давлением короля против него был начат инквизиционный процесс. Тамплиеров обвиняли в идолопоклонстве и отрицании истинного Бога, неподобающем поведении — будто они целовали друг друга в губы и ягодицы, — а также в ростовщичестве. В 1312 году папа Климент V упразднил орден. Тамплиерам приписывается участие в целой серии безумных заговоров, и что здесь правда, а что ложь, понять невозможно — деятельность ордена всегда прикрывала завеса тайны.

Что же касается иоаннитов, или госпитальеров, которые были свидетелями расцвета и падения тамплиеров, благополучно присвоили их богатства и просуществовали еще более пятисот лет, о них Джек не знал ровным счетом ничего, поэтому погрузился в текст с головой. После потери Мальты в 1798 году вспышки активности ордена наблюдались по всему миру, преимущественно в России, Италии и Англии. Несмотря на обширные международные связи госпитальеров, основных точек их сосредоточения было семь, как существовали и семь языков: провансальский, французский, овернский диалект, итальянский, испанский (арагонский), немецкий и английский.

Джек с радостью осознал, что сложная структура наконец-то обрела форму. Семь языков, семь частей манускрипта. Он уже проследил путь рукописи в Англии, Германии, Италии и Франции; письменные стили Прованса, Оверни и старого королевства Арагон идентифицировать не удалось, но все это не простое совпадение. Госпитальеры разделили манускрипт на семь частей и распространили по семи регионам своего влияния; эти фрагменты делали свое дело, пока Джордж Рипли не заплатил огромные деньги, чтобы собрать их воедино. Зачем манускрипт был разделен? Чтобы увеличить шансы на его расшифровку или, напротив, сохранить секрет? И откуда же он все-таки изначально взялся?

Госпитальеры неоднократно меняли герб и штандарт, но в итоге приняли восьмиконечный крест — четыре наконечника стрелы, сходящихся в центре, — и назвали в честь ордена мальтийским. Джек подумал, что где-то уже видел такой, но не мог вспомнить где: память будто окутал дым веков — сожжение неверных, падение древних стен, конец света.

Когда Джек вернулся из фотомагазина, Бет уже была дома, а Макси О’Рурк только что закончили работу и пили кофе на кухне. Сидя перед телевизором, он слышал их приглушенный разговор, доносившийся сквозь сводку новостей. Задняя дверь, выходившая во двор, была открыта, и Джек видел, как гряда облаков меняет цвет, освещаемая лучами заходящего солнца. Бет повернулась к Джеку:

— У министра О’Рурка есть деловое предложение.

О’Рурк поднял свою кружку.

— Как я уже говорил, мы нашли материал, чтобы подправить кровлю. Отличный песчаник, просто песня.

— Хорошо. Очень хорошо.

Облака утратили цвет; на небе долгое время виднелись лишь их очертания. Джек поймал взгляд Макса: было в его глазах что-то неприятное, губы кривились в скептической улыбке, которая таяла подобно облакам.

— Макс рассказывал нам про Владивосток, — сказала Бет.

— Что-нибудь интересное? — просто из вежливости спросил Джек.

Прежде чем она успела ответить, Джек разглядел на кухонном столе кусок песчаника. На камне имелась резьба — примерно полдюйма глубиной. Гавань, полуостров, верфи. Грузовое судно на первом плане, рябь на воде. На полу осталась кучка песка.

Бет опередил О’Рурк:

— Потрясающая история, честное слово. Его жена познакомилась через Интернет с каким-то парнем отсюда, вынудила его купить ей билет и смылась из России. Все ее друзья так и поступали, как говорит Макс. Он приехал сюда за ней, а в итоге решил остаться. Он всюду носит с собой листок, где написано его имя и так далее. Я научил его нескольким английским словам, чтобы хоть названия предметов знал.

— Джек говорит по-русски, — заметила Бет.

«Почему бы и нет?» — подумал Джек и ответил по-русски:

— Да, говорю.

Макс никак не отреагировал. Что-то не так с произношением — или он, например, говорит на диалекте, близком к другому языку? Странное это место, Владивосток — форпост, окруженный Азией, кириллица в море иероглифов. Джек попытался представить себе, как Макс преследует свою жену, и не смог — трудно вообразить, чтобы этот человек с глазами сфинкса оказался способным на такие страсти.

— Все, о чем он может говорить, — это резьба по камню, — сказал О’Рурк.

— Макс вырезал эту штуку буквально только что, — добавила Бет. — Прямо у нас на глазах.

Джек коснулся камня — песчаник оказался грубым на ощупь и царапал кожу. Он провел пальцами по очертаниям гавани и корабля. Едва Джек успел убрать руку, Макс схватил молоток и стамеску и принялся вырезать полумесяц на небе.

— Давайте вмонтируем его в крышу, — предложил О’Рурк и кивнул Максу.

Тот поднял камень и понес наружу. Джек и Бет смотрели, как он ставит его наземь рядом с грудой других неподалеку от могилы Констана.

— Совсем как на открытке, — заметил О' Рурк.

Небо потемнело до цвета индиго, облака стали угольно-черными. Свет из кухни, падавший на резной камень, делал изображение расплывчатым, что сразу напомнило Джеку рисунки в манускрипте, который в данный момент хранился у него под курткой. О’Рурк и Макс собрали инструменты, и Бет, проводив их, заперла дверь. Джек повернулся к ней и протянул пачку фотографий: