Читать онлайн «Пирамиды Наполеона». Страница 48

— Но у египтян не было кораблей для кругосветных путешествий, почему же их волновали размеры планеты? — возразил я. — И зачем они нагромоздили гору, отражающую какие-то вычисления? Я не вижу в этом никакого смысла.

— Это так же непостижимо, как собор Святого Петра в Ангулеме, лишь святые и безумцы способны постичь его тайны, — парировал Жомар. — То, что бессмысленно для одного человека, порой является смыслом жизни для другого. Порой мы не способны объяснить даже собственные побуждения. К примеру, какой смысл в вашем масонстве, Тальма?

— Какой смысл… — Журналист слегка призадумался. — По-моему, он заключается в стремлении к гармоничной и разумной жизни, исключающей братоубийственные войны из-за религиозных или политических расхождений.

— И тем не менее в нескольких милях отсюда находится поле битвы, усеянное трупами, благодаря стараниям армии, полной масонов. Стоит ли тут говорить о безумствах? Кто знает, что именно вдохновляло египтян на подобные вещи?

— По-моему, это была гробница фараона, — сказал Тальма.

— Необитаемая гробница. Много столетий прошло с тех пор, как здесь побывали арабские искатели сокровищ, они прорыли туннель вокруг гранитных плит, навеки запечатавших вход, но внутри не нашли никаких следов пребывания царя, царицы или даже простолюдина. На пустом саркофаге не было даже крышки. Не нашлось там и никаких надписей, драгоценностей или личных вещей, достойных памяти того, для кого отгрохали такую гробницу. Это грандиознейшее сооружение, вознесшееся выше самых высоких соборов, пусто, как крестьянский чулан! Вполне вероятно, что кто-то, страдая от мании величия, пригнал десятки тысяч людей для сооружения места своего последнего упокоения. Но немыслимо, чтобы он раздумал упокоиться там по завершении этого строительства.

Я повернулся к Ашрафу, не обращавшему внимания на наш разговор по-французски.

— Для чего служит эта пирамида? — спросил я по-английски.

Он пожал плечами, явно не испытывая перед этим монументом нашего благоговения. Понятно, он же провел в Каире всю свою жизнь.

— Чтобы поддерживать небо.

Я вздохнул и вновь повернулся к Жомару.

— Итак, вы полагаете, что это карта?

— Это одна из гипотез. Допустимо также, что это сооружение обладает божественными соотношениями. Тысячи лет назад архитекторы и изобретатели осознали, что существуют определенные, наиболее приятные для восприятия пропорции и формы. Их даже описали соответствующими математическими выражениями. Кое-кто полагает, что такие совершенные соотношения открывают фундаментальные и вселенские истины. Наши с вами предки, строя великие готические соборы, стремились использовать их размеры и геометрические пропорции для выражения религиозных представлений и идеалов, так что в итоге такие сооружения священны уже по исходному замыслу. Святой Бернар однажды задался вопросом: «Что есть Бог?» И ответил: «Он есть длина, ширина, высота и глубина».

Мне вспомнилось увлечение Астизы учением Пифагора.

— И что же дальше? — вызывающе спросил Тальма.

— А то, что эта пирамида для ее древних строителей могла являться не отражением мира, а отражением Бога.

Со смутной тревогой я уставился на величественную постройку, чувствуя, как волосы зашевелились у меня на затылке. Вокруг стояла мертвая тишина, и, однако, неизвестно откуда доносился тихий глухой шум, подобный тому гулу, что мы слышим, приложив к уху морскую раковину. Разве Бог представим в виде какого-то числа или объема? И тем не менее в совершенной простоте высившейся передо мной пирамиды явно было нечто богоподобное.

К сожалению, — продолжил Жомар, — мы сможем проверить все эти версии лишь после того, как произведем все измерения и выясним, соразмерны ли высота и периметр пирамиды с параметрами нашей планеты. А для проведения таких измерений необходимо заняться раскопками и открыть исходные углы наклона и основание. Мне понадобится небольшой отряд арабских землекопов.

— Тогда, я полагаю, мы уже можем возвращаться назад, — с надеждой сказал Тальма.

— Нет, — возразил Жомар. — Мы можем по крайней мере измерить ее высоту от нижнего ряда блоков. Гейдж, вы поможете нам с мерной лентой. Тальма, постарайтесь с особой тщательностью записывать высоту каждого камня, которую мы будем произносить.

Мой друг с сомнением задрал голову.

— До самого верха?

— Солнце уже клонится к закату. К тому времени, когда мы достигнем вершины, станет прохладнее.

Ашраф предпочел остаться внизу, явно полагая, что такое восхождение способны совершить только одуревшие от жары европейцы. Оно и правда было нелегким. Карабкаясь к вершине, мы обнаружили, что пирамида гораздо круче, чем нам казалось.

— Из-за оптической иллюзии она выглядит более приземистой, чем есть на самом деле, когда смотришь снизу, — пояснил Жомар.

— Могли бы предупредить нас об этом перед началом подъема, — проворчал Тальма.

После полуторачасового подъема, примерно на половине пути, мы остановились передохнуть. Подобно лилипутам, мы карабкались по этим детским кубикам великана, сложенным в исполинскую лестницу, каждая ступень которой в среднем возвышалась на два с половиной фута.[48] Существовала реальная возможность головокружительного падения. По мере подъема мы с Жомаром старательно измеряли высоту каждой следующей каменной ступени, а Тальма неустанно записывал ее числовые значения.

— Ну и размерчики у этих кирпичиков, — проворчал журналист. — Должно быть, они весят по нескольку тонн. Почему было не построить из более мелких блоков?

— Значит, того требовали какие-то инженерные расчеты, — предположил я.

— Не могло быть никакой строительной необходимости для применения таких больших камней, — заметил Жомар. — Однако египтяне вытесали-таки этих бегемотов, сплавили по Нилу, приволокли на плато и каким-то образом затащили сюда наверх. Гейдж, вы у нас знаток электричества. Может, именно с помощью этой таинственной силы они перемещали глыбы?

— В таком случае они в совершенстве овладели тем, что мы едва понимаем. Я могу соорудить электрическую машину, которая пощекочет вам нервы, Жомар, но от нее не будет никакой практической пользы.

В очередной раз я осознал, насколько не соответствую принятой на себя миссии. Я огляделся вокруг, пытаясь выискать что-нибудь полезное, чтобы хоть как-то оправдать свое пребывание среди ученых.

— Смотрите-ка, вот интересно, — заметил я, показывая на ближайший камень. — В некоторые из этих блоков вкраплены ракушки.

Французский ученый проследил за моим пальцем.

— Действительно интересно! — с удивлением воскликнул он и, склонившись, обследовал показанный мной известняк. — Не ракушки, а отпечатки ископаемых ракушек, словно эти глыбы доставали со дна моря. Именно такую особенность подметили на отрогах европейских гор, что породило новые дискуссии о возрасте Земли. Одни считают, что морских тварей загнал наверх Великий потоп, а другие утверждают, что наш мир гораздо старше библейской хронологии и что современные горы когда-то были скрыты под океанскими водами.

— Если это верно, то пирамиды, наверное, тоже старше Библии, — высказался я.

— Именно. Изменение временной шкалы все меняет. — Он пробежал взглядом по известняковым блокам, любуясь отпечатками моллюсков. — Взгляните-ка сюда! Здесь есть даже кораблики!

Мы с Тальма заглянули ему через плечо. В блоке пирамиды отпечатался поперечный разрез спиральной раковины наутилуса, одной из самых удивительных естественных форм в природе. Начиная от маленького завитка, этот моллюск постепенно строил для себя дом, соблюдая изящные и стройные пропорции, и по мере роста занимал в своем спиральном кораблике все более просторные каюты.

— И на какие же мысли вас наводит этот факт? — спросил Жомар.

— О морепродуктах, — заявил Тальма. — Я проголодался.

Жомар проигнорировал его высказывание, продолжая пристально вглядываться в камень, словно сам окаменел по непонятной мне причине. Видя, что его остолбенение затягивается, я рискнул глянуть вниз с нашего выступа. На одной с нами высоте парила какая-то хищная птица. У меня вдруг закружилась голова.

— Жомар, — наконец не выдержал Тальма, — вам нет нужды сторожить эти отпечатки. Уверяю вас, они никуда не сбегут.

Вместо ответа ученый вдруг достал из своей походной сумки горный молоток и тюкнул им по краю блока. Возле отпечатка этой раковины уже была трещина, и Жомар, ловко расширив ее, отделил-таки кусок известняка с экземпляром наутилуса и осторожно взял его в руки.

— Невероятно! — бормотал он, так и сяк поворачивая изящную спираль, чтобы разглядеть все ее тонкости. Казалось, он совершенно забыл и о нас с Тальма, и о нашем задании.