Читать онлайн «Аркадий Гайдар. Мишень для газетных киллеров». Страница 82

Не теряя времени, штаб ЧОН Республики постановил:

— Отозвать и направить в помощь красноярским товарищам!

Кто-то Голикова даже пожалел:

— Из Академии Генштаба? Давайте пошлем кого другого.

— Ничего. После доучится. Молодой еще. Вся жизнь впереди. Никуда от него академия не уйдет.

Прежде чем я продолжу рассказ, необходимо выяснить: а учился ли Голиков в академии? Или, на худой конец, имел ли к ней какое-нибудь отношение?

Сложность в том, что на этот счет существовали две диаметрально противоположные точки зрения.

1. «Да, учился. Да, имел».

2. «Нет, не учился. Не имел. Нога Аркадия Голикова на порог Академии Генштаба никогда не ступала».

Оба мнения принадлежали одному и тому же авторитетному лицу — дорогому Владимиру Алексеевичу Солоухину.

В зависимости от того, какой «философский» тезис Солоухин доказывал в конкретную минуту, он «доставал из широких штанин» то одну версию, то вторую.

Претендуя на роль самого осведомленного биографа А. П. Гайдара, Солоухин демонстрировал нам при этом свой абсолютный информационный вакуум.

Впервые тема: «А учился ли Голиков в академии?» возникла в «огоньковской» публикации Солоухина. Цитируя мою статью в «Литературной газете», он писал: «Голикова нашли, отозвали из Военной академии (курсив здесь и далее мой. — Б. К.), направили в Хакасию»[124].

Три года спустя Солоухин сочинил «Соленое озеро». Относительно той же статьи в «Литературной газете» он возмущенно заявил: «Это вранье нужно разобрать (?!). Биографу Аркадия Гайдара лучше, чем кому бы то ни было известно, что никогда Голиков в академии не учился и, следовательно, отозвать его из академии было невозможно»[125].

Назвать вслух имя биографа Солоухин не отважился, дабы я не поволок его в суд за оскорбление и площадное хамство. Ведь это меня он обвинял во вранье. Что решение суда, если суд состоится, будет в мою пользу, автор «Соленого озера» не сомневался. Трудясь над своим «романом», Солоухин процитировал и сослался на несколько моих работ — от толстых книг до скромных газетно-журнальных статей. Другого такого внимательного читателя, кроме друзей и близких, у меня никогда не было.

Чаще других Солоухин цитировал мою повесть «Рывок в неведомое». Она целиком посвящена «хакасскому эпизоду».

В самом начале книги я поместил письмо:

«РСФСР. Штаб ЧОН

24 августа 1921 года

Прошу откомандировать в мое распоряжение числящегося при вверенной Вам Академии бывшего командующего войсками 5-го боевого участка Тамбовской губернии тов. Голикова Аркадия для назначения на соответствующую командную должность.

Документ (на сегодняшний день) существует в двух экземплярах. Оригинал хранится в Российском государственном военном архиве. А копия подшита к следственному «делу № 274», которое летом 1922 года было заведено на комбата А. П. Голикова.

Между тем существуют еще пять документов, связанных с планами Аркадия Голикова получить образование в академии. Это его письма другу юности А. В. Плеско и отцу — П. И. Голикову; рапорт на имя командующего войсками ЧОН Енисейской губернии Какоулина с просьбой предоставить отпуск для поступления в академию (это уже после службы в Хакасии); два ходатайства о содействии в поступлении в академию: от Енисейского губкома комсомола и от ЦК комсомола… Все документы давно опубликованы в самых массовых изданиях. Чтобы их прочесть, не нужно ехать ни в Абакан, ни в Ачинск, ни в Минусинск.

Сюжет «А. П. Голиков и Академия Генерального штаба» — одна из тех кармических историй, когда понимаешь: судьба зависит не от нас. Я проанализировал документы, которые имели отношение к намерениям Голикова получить высшее военное образование. Вот какая сложилась картина.

А. П. Голиков был официально направлен на учебу в академию в награду за грамотные и гуманные действия в Тамбовской губернии. Он приехал в Москву и был принят в академию пока лишь в качестве целевого абитуриента. Голикову отвели жилье и поставили на «котловое довольствие». В сентябре 1921 года ему предстояли вступительные экзамены.

Полагаю, экзамены были не очень сложные: диктант или изложение; знание основ математики; что-то по истории России, а также, очень поверхностно, по военной истории. Это могли быть походы Александра Македонского или Цезаря или кого абитуриент запомнил.

Требования к целевым абитуриентам были намеренно снижены. Большевистская партия хотела иметь относительно грамотных командиров рабоче-крестьянского происхождения для замены царского офицерства. Предполагалось, что многие боевые командиры, присланные на учебу, плохо читают и пишут. Для таких был открыт специальный подготовительный курс…

Голиков со своим четырехклассным образованием, дипломами об окончании двух военных учебных заведений и со своей начитанностью, надо полагать, в академию прошел бы.

Но драма Аркадия Петровича состояла в том, что его отозвали накануне экзаменов. Сдать их Голиков не успел, поэтому зачислен не был и полноправным слушателем академии не стал. Сужу об этом по заявлению А. П. Голикова на имя командующего войсками ЧОН Енисейской губернии В. Какоулина (осень 1922 года). В нем Аркадий Петрович просил предоставить ему отпуск для сдачи экзаменов в Академию Генерального штаба. В противном случае он бы просто вернулся в Москву и начал бы занятия на первом курсе со слушателями нового набора.

…Громкие заявления Солоухина, будто «такого быть не могло», лишний раз свидетельствовали, что мы имели дело с агрессивным невеждой.

Письмо начальника штаба ЧОН Республики Кангелари начальнику Академии Генерального штаба было подготовлено 24 августа 1921 года. В канцелярию академии с нарочным оно поступило утром 25-го.

Во время пребывания в Москве Голиков с утра до вечера сидел в библиотеке. Он с жадностью набросился на книги, которые во время службы некогда было читать, а главное — негде было взять. Легкая тревога, сдаст ли он экзамены, заставляла его листать еще дореволюционные труды по военному делу и военной истории. А природная любознательность толкала к полкам, на которых стояли новые книги. В первую очередь, самая свежая художественная литература.

Вызов в канцелярию академии застал Аркадия Петровича врасплох. Прочитав письмо за подписью Кангелари, Голиков схватил папаху и бросился в штаб ЧОН Республики, благо тот был совсем рядом. Голиков еще надеялся, что это недоразумение. Ведь его же послали учиться. Мало, что ли, других командиров? Но в штабе ЧОН подтвердили: все точно. Он получает новое назначение. За документами следует явиться завтра.

Расстроенный, Голиков целый день пробегал по Москве, зашел даже в кинотеатр. Последний раз переночевал в общежитии на Арбате. Утром 26 августа обошел знакомых преподавателей. Простились они с мимолетным абитуриентом наспех. Всем было не до него.

Прежний начальник академии был снят. На его место завтра, 27 августа, должен был заступить новый — недавний командующий войсками Тамбовский губернии М. Н. Тухачевский.

Будь Михаил Николаевич уже действующим начальником академии, скорее всего, он бы Голикова не отпустил, оставил учиться.

Но письмо попало в руки прежнему начальнику. Он Голикова не знал. А просить Тухачевского помочь остаться в академии Аркадий Петрович не мог. Во-первых, при всем расположении к нему Тухачевского отношения у них оставались в целом официальные. Во-вторых, Голиков был человеком щепетильным и гордым. Обратиться к бывшему командующему с частной, личной просьбой он посчитал для себя невозможным. В-третьих, это был приказ. А приказы, Голиков знал это хорошо, не обсуждаются.

Голиков разминулся с Тухачевским всего на один день. Для молодого командира (чего он еще не знал!) это была последняя возможность лично повидать недавнего командующего. Но шанс был упущен. Великий полководец и подававший большие надежды комполка больше нигде ни разу не встретились.

…если бы встреча с Тухачевским в стенах академии состоялась?..

Вполне допускаю, что Тухачевский сумел бы оставить Голикова на курсе. Как могла бы после этого сложиться судьба Аркадия Петровича?

Предположительно, имелись два пути.

1. Голиков закончил бы академию. Тухачевский не терял бы его из виду, продвигал бы дальше. В этом случае судьба Аркадия Петровича, скорее всего, оказалась бы схожей с судьбой самого Михаила Николаевича и его ближайшего окружения…