Читать онлайн «Веления Космоса». Страница 4

Эта притча о «Великом инквизиторе» была рассказана Иваном Карамазовым Алеше в романе Достоевского «Братья Карамазовы». Я привела ее почти целиком как бы в качестве еще одного и, может быть, самого важного эпиграфа к этой работе. Вызванная к жизни великим художником и провидцем Федором Михайловичем Достоевским, она стоит многих исторических и философских трудов. Ибо в «Великом инквизиторе» ― принципиальная суть и смысл исторического процесса земного человечества. В монологе Великого инквизитора раскрываются такие глубины многомерного человеческого духа и возникают такие бездны его, что ощущаешь как бы состояние головокружительного полета над захватывающими душу временем и пространством самой истории. Впечатление от такого полета обостряется, когда начинаешь понимать метаморфозу этого монолога ― осуждение безмолвно стоящего перед инквизитором Христа, перенесенного воображением гениального художника во времена мрачного средневековья, постепенно превращается в осуждение самого инквизитора и того, кто стоит за ним ― «страшный и умный дух, дух самоуничтожения и небытия». Та противоположность Спасителю, без которой не существует ни одно земное явление. Это противостояние двух противоположений космического звучания, Христа и Люцифера ― «падшего ангела», в предполагаемых обстоятельствах, проливает беспощадно-яркий свет на важнейший вопрос истории, на суть человеческой борьбы и страданий в рамках исторического процесса и на тайный смысл энергетики последнего. Смысл же состоит в том, что любое земное явление связано и пронизано взаимодействием материи и духа. Такие проблемы ― как добро и зло, свобода и насилие, духовное совершенствование и тяжесть материального существования ― есть следствие этого взаимодействия, которое проявляется на Земле и в Космосе в самых разных формах, оставаясь всегда главным содержанием эволюции, а следовательно и истории. И если мы вернемся опять к «Великому инквизитору», то нам станет ясно, что в притче ведется как бы скрытый диалог между духом и материей, Христом, представляющим главную тенденцию духа ― свободу, и инквизитором, олицетворяющим материю с ее необходимостью, несвободой и насилием над личностью.

Энергетическая победа духа над материей несет в себе эволюционную программу ― материя становится одухотворенней, тоньше и таким образом может переходить в иное качество. Инволюционная тенденция приводит к сужению пространства духа, к ослаблению его энергетики и победе над ним косной и грубой материи. Распятие Христа, с этой точки зрения, означало отказ человечества от духовной свободы, которая определяла путь его восхождения. Удивительно, как точно в рассуждениях Великого инквизитора о «хлебах земных» и «небесных», о тяжести свободы выбора, о непосильном бремени совести пророчески предугадана суть грядущего тоталитарного режима. Отрицая эволюцию и стремясь к «вечному порядку», инквизитор хочет создать неизменное и неподвижное «тысячелетнее царство» всеобщего счастья, по смыслу своему противоречащее эволюции. «Тысячелетнее царство» всеобщего благоденствия и счастья, подменяющее «Божье царство» по своему философскому смыслу, строится «во имя Твое». Но, в действительности, во имя того, другого ― «умного и страшного духа». «И я ли скрою от тебя, ― говорит инквизитор, ― тайну нашу? Может быть, ты именно хочешь услышать ее из уст моих, слушай же: мы не с тобой, а с ним, вот наша тайна!»

Вся драма человеческой истории и проходит в этом узком пространстве, где одно спаяно с другим, где одно перетекает в другое, и одно подменяется другим, и где разворачивается космическое противостояние духовной свободы, с одной стороны, и насилия над духом, с другой. Среди тех, кто стремился осмыслить истинную суть исторического процесса, Достоевский с его «Великим инквизитором» занимает выдающееся место. Он, возможно, более, чем другие, приблизился к Истине. Но были и такие, которые шли по ложным вехам и принимали неверные болотные огоньки за свет Истины.

Расцвет «Эпохи просвещения» в России начался с 1917 г. Марксистский исторический материализм со временем стал единственной теорией, с помощью которой объяснялся исторический процесс. Все, что выходило за рамки исторического материализма, или сокращенно ― истмата, отсекалось, запрещалось и изгонялось. Проникая глубоко в интеллектуальные и духовные поры «просвещенного» общества, истмат надолго остановил ход осмысливания реального исторического процесса.

Известный русский писатель Дмитрий Мережковский в своей удивительно интересной статье «Большевизм и человечество» [3]назвал подобные системы мышления плоскими и двухмерными. После революции, справедливо утверждает писатель, духовная интеллектуальная жизнь страны была загнана в плоское пространство, «от трех измерений к двум измерениям, от стереометрии к планиметрии, от глубины к поверхности и ко всеобщей плоскости».

«Идет вечная борьба между этими двумя возможностями, ― пишет Мережковский, ― углублением и нивелированием. Плоские борются против глубоких, чтобы их истребить или сделать себе подобными. В этой борьбе на стороне плоских больше преимущества, ибо глубокие могут только медленно передвигаться, преодолевая разнообразные препятствия; глубокие поднимаются на вершины и падают в пропасти, но плоские маневрируют с поразительной легкостью, не встречая никаких препятствий на своем пути; они скользят по гладкой поверхности или ползут, подобно распластанным насекомым, они всюду проникают и проходят в любые щели. Слишком часто, увы, у глубоких бывают разногласия: ведь они не равны между собой и глубоко индивидуальны, они стремятся к свободе, между тем, как плоские едины в своей стадности в силу безличия и стремления к абсолютному равенству. Глубокие страдают и душевно, и физически, но плоские испытывают лишь телесные страдания, ибо им не дано постичь глубин души». И еще: «Главным преимуществом плоских над глубокими является ложь. Гладкая поверхность иногда представляется нам глубокой только потому, что она отражает глубину. Плоские пользуются этим оптическим обманом, чтобы в своих плоских зеркалах отражать неведомые им глубины искусства, науки, философии и даже религии». Проникая в суть духовного процесса, происходившего в России, Мережковский приходит к выводу, с которым нельзя не согласиться ― «большевикам удалось основать первое царство плоских».

За время тоталитарного режима в России материя одержала победу над духом, что и нашло свое отражение во всех областях жизни страны, и, в первую очередь, в развитии мысли. Извечный спор о первичности «курицы или яйца» был решен в пользу материи. Лишь материя способна к эволюции, утверждали государственные российские философы и полностью исключали из эволюции такое мощное природно-энергетическое начало, каковым являлся и является дух. Термин «эволюция» чаще всего ― было сказано в «Философском Энциклопедическом Словаре» ― применяется для обозначения многоаспектного развития биологических объектов, регулируемого естественным отбором. «В применении к социальным системам эволюция рассматривается „как аспект истории, связанный с выделением тех или иных целостных социальных комплексов“ [4]Таким образом, эволюция, по утверждению авторов словаря, всего лишь один аспект истории.

„Исторический материализм ― составная часть марксистско-ленинской философии и одновременно общая социологическая теория, наука об общих и специфических законах функционирования, развития общественно-экономических формаций. Как философская концепция исторического процесса, исторический материализм представляет собой распространение принципов философского диалектического материализма на область общественных явлений“ [5].

Это распространение принципов диамата на общественные явления воспринималось как революционный переворот, совершенный Марксом и Энгельсом в философии. Суть этого переворота состояла в том, что в качестве основы теории познания в истмате считалась только общественная практика. „Точка зрения жизни, практики должна быть первой и основной точкой зрения теории познания“ [6]. Отсюда вытекало и другое основное положение: „Фундаментальным понятием исторического материализма является понятие деятельности и прежде всего производственной деятельности людей“ [7]. Таким образом искусственно обрывались все так называемые „вредные связи“, участвующие в историческом процессе, и все многообразие его сводилось лишь к производственной деятельности. Как известно, эта деятельность рассматривалась К.Марксом и Ф.Энгельсом как основная причина всего исторического процесса и его особенностей. Способ производственной деятельности определял марксистскую схему исторических эпох или формаций, в рамки которых, как в прокрустово ложе, было втиснуто сложное и противоречивое историческое развитие человечества. „Хаос и произвол, ― писал по этому поводу Ленин, ― царившие до сих пор во взглядах на историю и политику, сменились поразительно цельной и стройной научной теорией“ [8]. Совершенно иную оценку марксистской теории истории дал крупнейший русский философ и современник Ленина Н.А.Бердяев. „В концепции экономического материализма исторический процесс оказывается окончательно лишенным души. Души, внутренней тайны, внутренней таинственной жизни нет больше ни в чем. Заподазривание святынь приводит к тому, что единственной подлинной реальностью исторического процесса оказывается процесс материального экономического производства, и те экономические формы, которые из него рождаются, являются единственно онтологическими, подлинными, первичными и реальными. Все остальное является лишь вторичным, лишь рефлексом, надстройкой. Вся жизнь религиозная, вся духовная культура, вся человеческая культура, все искусство, вся человеческая жизнь есть лишь отражение, рефлекс, а не подлинная реальность“ [9].