Читать онлайн «Веления Космоса». Страница 23

Говоря о новом антропологическом типе с «новым выражением лиц», русский философ отмечал, что «новый человек» есть «мировое явление, одинаково обнаружившееся в коммунизме и фашизме» [149].

И «новый мир» и «новый человек», созданные в тоталитарной России, ни в коей мере не соответствовали задачам и целям Космической эволюции. Свобода зла на данном историческом этапе оказалась энергетически сильнее свободы добра.

Тоталитаризм породил тех «плоских» и «двухмерных», о которых писал Д. Мережковский. «Плоские всегда едины в своей стадности в силу безличия и стремления к абсолютному равенству» [150]. «Сперва псевдоцивилизация, ― отмечал Рерих, ― затем псевдонаука, псевдодружелюбие, псевдодостоинство, а там уже во всем безобразии окостенения псевдочеловек» [151]. «Псевдочеловек» было самое точное название «нового человека», выпестованного тоталитарным режимом.

Тем не менее и человек, и исторический процесс, несмотря ни на какие обстоятельства, подчиняются тем энергетическим закономерностям, которые сформировались в Космосе за бесконечно долгое время его эволюции. И если эти закономерности, или точнее законы, кем-либо произвольно нарушаются, будь то человек, или страна, или целая Планета, то страдают или искажаются не эти закономерности, а нарушается и извращается энергетика самого человека, страны или Планеты. Подавляя дух и свободу человека, тоталитарное государство, как известно, разрывало связи человека с Высшим, изолировало его сознание от миров иных состояний материи, отторгало его от традиционного Бога. Но какие бы эксперименты, какие бы подмены не производились с сознанием, искоренить энергетику природного религиозного чувства в человеке невозможно. Это чувство — одна из важнейших составляющих его духа, оно унаследовано от космической его изначальности. Даже в тоталитарном государстве энергетика религиозного чувства, несмотря ни на что, сохраняется во внутренних глубинах «нового человека» или «псевдочеловека». Но поток этого чувства, лишенный нормального духовного питания, направился не к Высшему, а туда, где возрастал ядовитый цветок бездуховного учения. И поэтому предметом веры стала марксистская теория научного коммунизма, а предметом поклонения — ее основатели и их последователи. Идеология тоталитарного государства, в котором были искажены и подменены истинные ценности, постепенно превращалась в псевдорелигию, а ее создатели в «великих учителей» со статусом земных богов.

«Человек есть религиозное животное, и, когда он отрицает истинного, единого Бога, ― писал Бердяев, ― он создает себе ложных богов, идолов и кумиров, и поклоняется им» [152]. Истинные духовные Учителя, или Космические Иерархи, без которых ни человеческий дух, ни его культура не могут восходить по лестнице космической эволюции и без которых земной исторический процесс не может развиваться, были неведомы этому псевдочеловеку. В иерархии тоталитарного государства существовали лишь должностные «учителя», которых выдавали за истинных. Эта подмена была, пожалуй, самой разрушительной. Два первых вождя-учителя были обожествлены не только при жизни, но и после смерти. Вслед за ними каждый генсек претендовал, если не на обожествление, то определенно на роль наставника и учителя своего народа. И несмотря на то, что некоторые из них были малообразованны и не могли толком овладеть «священным писанием», тем не менее последнее «мудрое» слово в стране, в любой области деятельности, оставалось за ними. Обширный и выдрессированный чиновничий аппарат, «коллективный учитель» народа, вкладывал в уста очередного генсека, выношенные им мысли, предложения и «исторические» доклады.

Два имени ― Ленин и Сталин ― в период расцвета тоталитаризма стояли всегда рядом. Потом их развели в период хрущевской оттепели, чтобы снова свести, когда рухнул старый тоталитарный режим и не стало больше страны с гордым названием СССР. Однако вожди и по своим человеческим качествам и по результатам своей созидательной деятельности представляли собой два совершенно разных духовно-исторических типа. Ленин был, как определял его Бердяев, «бескорыстный человек, абсолютно преданный идее, он даже не был особенно честолюбивым и властолюбивым человеком, он мало думал о себе. Но исключительная одержимость одной идеей привела к страшному сужению сознания и к нравственному перерождению, к допущению совершенно безнравственных средств в борьбе. Ленин был человеком судьбы, роковой человек, в этом его сила» [153].

Именно он, Ленин, вождь русской революции, изменил своей деятельностью не только Россию, но и мир в целом, и поэтому его нужно рассматривать как фигуру мирового масштаба. Изменил ли он этот мир к лучшему ― это другой вопрос, связанный не только с ним, но и с теми, кто шел за ним и на кого он опирался. Величие Ленина, а он был действительно велик, нельзя мерить усредненными обывательскими мерками. Бердяев, который сам от него пострадал, дал в приведенном отрывке одну из самых объективных оценок Ленина. Определение Ленина, как «человека судьбы», заслуживает особого, внимания. Оно созвучно мысли, высказанной одним из Учителей в книге «Община». «Появление Ленина примите, как знак чуткости Космоса» [154]. «Человек судьбы», с точки зрения рассматриваемой нами концепции, есть личность, без участия которой в историческом процессе не могут совершиться какие-то события, идущие в ритме Космического Магнита. Сама же личность при этом может осознавать или не осознавать космического смысла своей деятельности. Кармический энергетический поток, в котором присутствие такого человека в данном времени и его творчество запрограммированы, как некая неизбежность, подхватывает его и несет по предначертанному пути. Предоставленная же ему свобода воли руководит его действиями и дает ему возможность сделать свой нравственный выбор. В результате эволюционной запрограммированности Ленина, как «человека судьбы», и блеснул в пространстве России тот «знак чуткости Космоса», о котором упомянуто в одной из книг Живой Этики.

Вернемся в этой связи еще раз к исследованиям А.Л.Чижевского, который, как мы знаем, установил различные циклы в историческом процессе, обусловленные солнечной активностью. Именно в Солнце, энергетическом Сердце нашей планетной системы, пульсирует ритм Космического Магнита. Этот ритм и определяет бурные и спокойные периоды земной истории.

Деятельность вождя Русской революции пришлась на третий бурный период исторического цикла, время войн и революций. «Ветер, ветер на всем белом свете», ― писал поэт и провидец Блок.

Ленин созидал свое социалистическое государство в обстановке, поистине, космического катаклизма, когда рушился старый мир, изживший свою историческую энергетику, и это разрушение надо было, не теряя времени, перевести на орбиту созидания. Ему удалось это сделать. Он поднял Россию из руин в очень короткий срок. В труднейших земных условиях он созидал новую Россию и, как земной человек, творящий в давящих границах трехмерного мира, отвечал на сопротивление жестокостью. История, формирующаяся в природном космическом потоке, оценит это когда-нибудь по справедливости.

«Он (Ленин ― Л.Ш.), ― пишет Бердяев, ― обладал исключительной чуткостью к исторической ситуации. Он почувствовал, что его час настал, настал благодаря войне, перешедшей в разложение старого строя» [155]. Иными словами, в Ленине жила та «чуткость Космоса», которая позволяла ему выбирать нужные пути в этом вселенском хаосе, охватившем тогда Россию. И не только выбирать, но и реализовывать их, в отличие от всяких окружавших его теоретиков, которые много говорили и не умели действовать. «Ленин ― это действие, а не теория» [156], ― сказано в «Общине». Подлинные Учителя человечества дали глубокую оценку Ленину, отметив и сильные его стороны и слабые. «В 1918 году, ― писал Бердяев, ― когда России грозил хаос и анархия, в речах своих Ленин делает нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ и самих коммунистов. Он призывает к элементарным вещам, к труду, к дисциплине, к ответственности, к знанию и к учению, к положительному строительству, а не к одному разрушению, он громит революционное фразерство, обличает анархические наклонности, он совершает настоящие заклинания над бездной. И он остановил хаотический распад России, остановил деспотическим, тираническим путем. В этом есть черта сходства с Петром» [157]. Эти удивительно емкие слова «заклинания над бездной» лучше, чем что-либо другое, характеризуют и Россию того времени и ее вождя. Вождь руководствовался теорией ортодоксального и ущербного материализма XIX в. и поэтому многого не видел, не воспринимал и, не придавая значения «чему-то», мог это «что-то» осознанно или неосознанно разрушить. Дух, Культура, Любовь, Красота меркли в его сознании перед грандиозностью революционных задач. Он был уверен, что все это второстепенное, ибо свято верил в постулат: «материя первична, дух вторичен». Он не был гуманистом в христианском, общечеловеческом смысле этого слова. Скорее, он был антигуманен. Но он не был и диктатором того типа, который сложился позже во всех тоталитарных государствах, начиная от коммунистических и кончая фашистскими. «Добро было для него все, что служит революции, зло ― все, что ей мешает. Революционность Ленина имела моральный источник, он не мог вынести несправедливости, угнетения, эксплуатации. Но став одержимым максималистической революционной идеей, он, в конце концов, потерял непосредственное различие между добром и злом, потерял непосредственное отношение к живым людям, допуская обман, ложь, насилие, жестокость. Ленин не был дурным человеком, в нем было и много хорошего» [158]. Это опять Бердяев. В отличие от многих других, его оценки не страдают однобокой мифологичностью. Они дают представление о реальном земном человеке, величие которого состоит в том, что, действуя в естественном историческом потоке, он сумел перевернуть не только Россию, но и весь мир, на который перемены в России оказали всестороннее и мощное влияние.