Читать онлайн «Приложения к трактату «Основы физики духа»». Страница 2

Внимательный наблюдатель весьма легко может обнаружить в современном состоянии науки все упомянутые выше признаки кризиса старой научной парадигмы. И более того, этот внимательный наблюдатель вынужден будет согласиться со следующим выводом:

наука приближается к сдвигу парадигмы невиданных размеров, из-за которого изменятся наши понятия о реальности и человеческой природе, который соединит наконец концептуальным мостом древнюю мудрость и современную науку, примирит восточную духовность с западным прагматизмом» (С.Гроф, «За пределами мозга»).

Для того, чтобы сделать данный вывод более наглядным, вернемся немного назад в истории науки…

«В течение последних трех столетий в западной науке господствовала ньютоно-картезианская парадигма - система мышления, основанная на трудах британского естествоиспытателя Исаака Ньютона н французского философа Рене Декарта. Используя эту модель, физика добилась удивительного прогресса и завоевала себе солидную репутацию среди всех прочих дисциплин. Ее уверенная опора на математику, эффективность в решении проблем и успешные практические приложения в различных областях повседневной жизни сделались тогда стандартом для всей науки. Умение увязывать базисные концепции и открытия с механистической моделью Вселенной, разработанной в физике Ньютона, стало важным критерием научной узаконенности в более сложных и менее разработанных областях - таких, как биология, медицина, психология, психиатрия, антропология и социология. Поначалу приверженность механистическому взгляду дала весьма позитивный толчок научному прогрессу этих наук. Однако, в ходе дальнейшего развития концептуальные схемы, выведенные из ньютоно-картезианской парадигмы, утратили свою революционную силу и стали серьезным препятствием для изысканий и прогресса в науке» (там же).

«С начала двадцатого века, претерпев глубокие и радикальные изменения, физика преодолела механистическую точку зрения на мир и все базисные допущения ньютоно-картезианской парадигмы. В этой экстраординарной трансформации она становилась все сложнее, эзотеричнее и непостижимее для большинства ученых, работавших в других областях… Фритьоф Капра и другие показали, что мировоззрение современной физики приближается к мистическому мировоззрению» (там же).

«Чем больше мы будем изучать религиозные и философские трактаты индусов, буддистов и даосов, тем более очевидным будет тот факт, что все они описывают мир в терминах движения, текучести и изменчивости. Динамический характер восточной философии представляется нам одной из важнейших ее особенностей. Восточные мистики воспринимают Вселенную как неразрывную сеть, переплетения которой носят не статический, а динамический характер. Эта космическая сеть наделена жизнью, она непрестанно движется, растет и изменяется. Современная физика, в конечном итоге, тоже пришла к восприятию мира в виде своеобразной сети взаимоотношений и, подобно восточному мистицизму, постулирует внутреннюю динамичность этой сети. С динамическим аспектом материи мы сталкиваемся в квантовой теории, описывающей двойственную природу субатомных частиц, одновременно обладающих свойствами частиц и волн, и, в еще большей степени, - в теории относительности, в которой… предполагается, что материя не может существовать вне движения. Следовательно, свойства субатомных частиц можно объяснить только в контексте динамической картины мира, то есть в терминах перемещений, взаимодействий и преобразований» (Ф.Капра, «Дао физики»).

«Квантовая теория обнаружила, что частицы - это не изолированные крупицы вещества, а вероятностные модели-переплетения в неразрывной космической сети. Теория относительности вдохнула жизнь в эти абстрактные паттерны, пролив свет на их динамическую сущность. Она показала, что материя не может существовать вне движения и становления. Частицы субатомного мира активны не только потому, что они очень быстро движутся; они являются процессами сами по себе!» (там же).

«Представление о физических объектах и явлениях как о преходящих проявлениях лежащей в их основе фундаментальной сущности есть не только основной элемент квантовой теории поля, но и основной элемент восточного мировоззрения. Подобно Эйнштейну, восточные мистики рассматривали эту фундаментальную сущность в качестве единственной реальности: все ее проявления рассматривались как преходящие и иллюзорные» (там же).

Можно сказать, что физика, разогнавшись в своем развитии как тяжелый локомотив, смела со своего пути все попытки старой ньютоно-картезианской парадигмы противиться теории Эйнштейна и квантовым представлениям, и умчалась далеко вперед, постепенно вырисовывая все более отчетливо контуры новой научной парадигмы.

Сложнее было другим отраслям знания…

«Таким дисциплинам, как медицина, психология и психиатрия, не удалось приспособиться к этим быстрым переменам и укоренить их в своем способе мышления. Мировоззрение, уже давно устаревшее для современной физики, по-прежнему считается научным во многих других областях - в ущерб будущему прогрессу. Наблюдения и факты, противоречащие механистической модели Вселенной, чаще всего отбрасываются или замалчиваются, а исследовательские проекты, не относящиеся к доминирующей парадигме, лишаются финансирования. Самые яркие тому примеры - психология, альтернативные подходы в медицине, исследования психоделиков, танатология и некоторые области полевых антропологических исследований» (С.Гроф, «За пределами мозга»).

«Вера в то, что сознание производится головным мозгом, разумеется, не совсем произвольна. Она основывается на большом числе наблюдений в клинической и экспериментальной неврологии и психиатрии, которые указывают на тесную связь между различными аспектами сознания и физиологическими или патологическими процессами в головном мозге - такими, как травмы, опухоли или инфекции… Эти наблюдения без всякого сомнения демонстрируют существование тесной связи между сознанием и головным мозгом, однако не обязательно доказывают, что сознание является продуктом мозга. Логика этого полученного механистической наукой вывода весьма сомнительна, и, разумеется, можно себе представить теоретические системы, которые объясняли бы имеющиеся данные совершенно иначе» (там же).

Но в психологии сторонникам иных теоретических систем, в силу специфических отличий данной отрасли науки от, скажем, физики, пробить себе дорогу оказалось гораздо более трудной задачей, поскольку до недавнего времени их успехи были не столь велики как успехи их коллег-физиков. Приверженцев же старой ньютоно-картезианской механистической парадигмы совершенно не смущала слабость их собственных позиций (как говорится, кто первый встал - того и сапоги)…

«Вероятность того, что человеческая разумность развилась из химического ила первобытного океана благодаря всего-навсего случайной последовательности механических процессов, кто-то недавно очень удачно сравнил с вероятностью того, что ураган, пронесшийся сквозь гигантскую помойку, случайно соберет «Боинг-747»» (там же).

Игнорируя очевидные нелепости типа вышеприведенной, вытекающие из попыток объяснения свойств и особенностей сознания в рамках ньютоно-картезианской парадигмы, сторонники этой старой парадигмы, злоупотребляя своим правом «хозяина положения», не гнушались и использованием «запрещенных приемов»:

«Сотворенный западной наукой образ вселенной является прагматически полезной конструкцией, помогающей организовывать наблюдения и получать данные. Однако его слишком часто путают с точным и всесторонним описанием реальности. В результате этой гносеологической ошибки перцептуальное и когнитивное соответствие с ньютоно-картезианским мировоззрением считается обязательным для нормальной психики. Серьезные отклонения от такого «правильного восприятия реальности» рассматриваются поэтому как знаки серьезной психопатологии, отражающие расстройство или повреждение органов чувств и центральной нервной системы, общее нездоровье или болезнь. В этом контексте необычные состояния сознания обычно считаются (с некоторыми исключениями) симптомами умственного расстройства. Сам термин «измененные состояния сознания» ясно предполагает, что они представляют собой искаженные или неполноценные версии правильного восприятия «объективной реальности»» (там же).

В этих условиях те, кого положения старой парадигмы повергали в серьезные сомнения, использовали «хитрый», но очень сильный ход: они оставили в стороне вопросы, которые непосредственно затрагивали базовые положения механистической парадигмы о природе сознания, и занялись исследованием непосредственно его свойств. Конечно, это не было результатом какого-либо предварительного «сговора заинтересованных лиц» и не носило характера единовременного акта. Но когда перед исследователем встает выбор: либо настаивать на своем мировоззрения, противоречащем официально принятой научной парадигме, и отражать целый шквал нападок, либо «помолчать в тряпочку» и продолжать исследования, -многие, естественно, выбирают (до поры до времени) именно второй путь.