Читать онлайн «Феникс или возрождённый оккультизм». Страница 47

Некто весьма дальновидный, чье имя прочно забыто, стал причиной бесконечной путаницы и неправильных толкований, разделив вселенную на святое и грубое. По его убеждению, Божество предпочитает одни части мира другим и придерживается определенного мнения в отношении трудов и взглядов людей. Одни виды деятельности стали рассматриваться достойными большей похвалы, чем другие, а те, кто ими занимались, добивались социального превосходства. Таким образом, оказывалось более достойным доить священную корову, чем обыкновенную, а подметавший ступени храма удостаивался более высокой награды, чем тот, кто сметал мусор со ступеней лестницы собственного дома. Мало-помалу становилось более желательным жить поближе к храму, чем к рынку, и от общения со священниками проистекали гораздо большие блага, чем от бесед с лавочниками. В подобном противопоставлении одних вещей остальным заключена ужасная ошибка, за которую человечество уже расплатилось и вынуждено платить и дальше, пока не осознает, что не существует другого различия между святыми и грубыми предметами или занятиями, кроме психологического. Но даже это различие не более чем иллюзия, не содержащая в себе ничего реального, если только воображение не создаст нереальное подобие чего-то реально существующего. Подлинное различие следует искать не в разных жизненных задачах, а в побуждениях и способах выполнения этих задач. Все конструктивные и творческие действия священны, поскольку все части вселенной составляют части и органы Бога. Священнику присуща не большая святость, чем уборщице, и, попав в качестве вознаграждения на небеса, из них двоих она может заслужить более высокую награду. Нет и не может быть никакого истинного духа святости отдельно от целенаправленного трудолюбия и преданности исполнению своих обязанностей. Человек святой жизни, считающий аскетизм заменой труда, неизбежно обнаружит ошибочность своих взглядов. Когда жрецы древнего мира начали торговать спасением, они тем самым обрекли на гибель мистериальные храмы, и сегодня там, где достоинство заменяется своим подобием, неминуемо наступит катастрофа.

Посмотрим теперь, на что способны люди в своих попытках избежать обстоятельств, с которыми они неспособны справиться. Религиозное сообщество служит тому выдающимся примером. Пифагора считают основоположником идеи объединения людей, создания из их средств «общего котла» и совместного пользования этим имуществом. Но, как известно,

Пифагор нашел свою смерть, большинство его учеников были убиты, а его школу поджег недовольный экс-ученик. Все последующие действия в этом направлении кончались ничуть не лучше того выдающегося эксперимента. Ожидающие на этом пути трудности слишком очевидны. Возможно следующее развитие событий: кучка пролетариев, не слишком хорошо справляющихся со своими повседневными делами, придет к выводу, что причина их неудач коренится в сверхдуховности. Другими словами, они не могут выдерживать низкие вибрации своего нынешнего окружения и поэтому удаляются куда-то в другое место и там создают новые вибрации, неизмеримо хуже тех, от которых они пытались спастись. В самых перенаселенных районах нашей преступной цивилизации нет такой клоаки людских интриг и махинаций, где бы строили планы и проводили их в жизнь с большей жестокостью, чем там, где группа так называемых духовно просвещенных личностей взялась бы управлять собственной малой вселенной, разместившись на участке в сотню акров. Ибо не имеет большого значения, где люди находятся — важно, что именно они собой представляют. Оставшиеся позади века религиозного обмана оставили нам в наследство столько ложных представлений, что самым сложным для нас оказывается изжить нашу теологию и действительно обрести свою религию.

Один писатель, анализируя психологические реакции любителей кино, заметил, что люди приходят в кинотеатры, чтобы пожить чужой жизнью в обстоятельствах, которые они просто не способны создать себе в этой жизни. К примеру, бедный клерк, наблюдая за наполненной драматическими событиями жизнью светского общества, на короткое время оказывается в прекрасном особняке среди нарядно и элегантно одетых людей, ошущает себя втянутым в водоворот интриг богачей, вызывающих его жгучую зависть. Человек, не имеющий веса в обществе, забывает об этом и под действием колдовских чар бегущей кинопленки превращается в весьма влиятельную персону. Определенный вид религиозного мышления дает почти тот же результат. Слушая сладкие речи какого-нибудь салонного «адепта», доверчивые люди забывают об убожестве своего существования и начинают ощущать в себе сверхъестественные способности. Им кажется, что они отправляют в путешествия свои астральные тела и подглядывают в замочную скважину личной жизни друг друга или, как сказал один оккультист, начинают считать яйца в чужой корзине. Они воображают, что почти мгновенно превратились в само воплощение мудрости. Исчезают все беды и печали. Покой, власть и достаток предстают перед ними, как мираж в пустыне, и, прежде чем туман рассеется, обычно совершается немало глупостей. Теоретически мы можем стать кем угодно, но на практике мы ограничены нашими способностями и общим уровнем нашего развития.

Бесполезно отрекаться от мира, если вместе с ним не отречься от мирских интересов. Мудрость как состояние редко служит для среднего жителя Запада поводом к изучению оккультизма. Мудрость — понятие слишком абстрактное; мы не знаем, что означает это слово, и не представляем, что в действительности значит быть мудрым. Реальная цель, к которой стремится большинство людей, так или иначе связана с земными благами, и развитие способностей рассматривается как способ продемонстрировать свое превосходство на каких-нибудь мирских делах. Возьмите, к примеру, идею сообщества. Стремясь уйти от порочности нашей коммерческой системы, тридцать или сорок человек решают отречься от мира, которым на самом деле они слишком восхищаются, чтобы от него спасаться. Поднаторевшие в многословии, они едва только успевают сформировать общину, как начинается битва умов за право управлять ею. А поскольку религиозная война идет не по правилам, обмен колкостями и грубостями продолжается до тех пор, пока кто-нибудь не лишит их права выкупа заложенного имущества, и тогда праведники оказываются вынужденными возвращаться обратно в преступное общество, частью которого в нравственном отношении они оставались всегда.

Современный мир нуждается в святых, но под этим определением следует понимать личности, предназначенные для высокой цели и сознательно посвятившие себя бескорыстному служению страдающему человечеству. Для Индии таким святым человеком стал махатма Ганди. Тысячи людей были бы счастливы завоевать такое же признание, как Ганди, но только очень многие обладают достаточной силой и мужеством, следуя его примеру, твердо придерживаться того, что он считал высшим принципом. Несколько раз подвергавшийся избиению, несколько раз объявлявшийся мертвым, на долгие периоды лишавшийся свободы и перенесший множество невзгод, которые сломили бы мужество даже физически крепкого мужчины, этот маленький человек «продолжался» благодаря бескорыстию своей цели и силе, рожденной абсолютной убежденностью. Один индийский ученый, выступая на обеде, данном в честь дня рождения великого святого Индии, начал свою речь словами: «Ганди — истинный махатма, великий человек, нашедший свое дело в этом мире страдающего человечества».

Мир, как уже было сказано, нуждается в святых мужчинах, равно как и в женщинах. Добродетелен не тот, кто держит руки сжатыми в кулаки так, что ногти прорастают сквозь ладони, или клянется не мыться до второго пришествия, и не те, кто протирают шаткие кресла, слушая всю жизнь напролет и забывая услышанное. Нельзя считать добродетельными и тех, кто чувствуют себя призванными присоединиться к небольшим группам из шести-восьми человек и делить с ними воображаемое озарение. Миру нужны такие святые мужчины и женщины, которые окунутся в гущу жизни и потратят годы на подготовку, чтобы потом провести свою страну сквозь грядущие тяжелые времена; чтобы помочь другим определить высшие критерии добра и зла; чтобы исключить несправедливые законы из нашего свода законов; чтобы стать защитниками идеалов более возвышенного и широкого образования; чтобы отстаивать дело мира во всем мире; чтобы содействовать достижению экономической справедливости и, что важнее всего, снабдить миллионы людей нынешнего поколения осуществимой на практике, терпимой жизненной философией. Современную эпоху можно назвать философским банкротом, ибо нет ничего такого, что объединило бы общество в достижении какой-то цели, более возвышенной, чем личное благополучие, и нет идеи, вдохновляющей его действия. Мы все как корабль без руля или, точнее, без рулевого.