Читать онлайн «Воители трех миров». Страница 17

Это описание мы привели еще и для того, чтобы впервые в нашем повествовании исторически довольно точно ("лет за тридцать назад" до 1786 года) зафиксировать имя "славной якутской шаманки Аграфены", которая (следы влияния соседей) уже вторглась в сонм юкагирских духов и которая нам встретится чуть попозже в несколько ином ракурсе. Можно отметить для себя и довольно "языческие" методы борьбы "Якутского правительства" с шаманизмом путем эксгумации и "сожигания" покойников.

Но даже с помощью такой тактики было нелегко одолеть шаманство среди юкагиров и их ближних сожителей еще достаточно долгое время. В 1821 году известный путешественник Ф.П.Врангель, побывав на Нижней Колыме, писал: "Без сомнения, введение христианской религии истребило здесь много пагубных суеверий, но доселе, несмотря на все усилия правительства и священников, шаманы сохранили, однакож, значительное влияние между здешними народами и принимают всевозможные меры поддерживать уверенность в сверхъестественную силу и связь свою с добрыми и злыми духами. Даже и ныне не только прежние язычники, но и природные русские иногда прибегают еще к помощи шаманов для открытия воровства или отклонения какого-нибудь предстоящего несчастия".

Насколько это было "значительное влияние", подтверждает предание, записанное Иохельсоном в конце XIX века от "кокордонского юкагира Николая Самсонова". Суть его состоит в том, что одна девушка в нарушение обычаев пожалела убитого лося, чем сразу же навлекла неудачу на своего брата-охотника. Когда в итоге в племени наступил голод, старейшины попросили шамана выяснить причины постигшей их беды. Совершив камлание, алмэ не только указал на девушку, но и заключил, что для исправления ситуации надо немедленно... повесить виновницу вместе с двумя жертвенными собаками. И сородичи тут же исполнили "приговор". Как ни странно, но в тот же день опальный охотник, вновь обретший милость Хозяина тайги, добыл лося, и в селение вернулась жизнь... Этот сюжет свидетельствует о том, что в более древние времена шаманские мистерии одулов вполне могли сопровождаться человеческими жертвами.

Уже в 30-е годы только что ушедшего века первый юкагирский ученый и писатель Тэки Одулок, побывав после долгой ленинградской учебы и защиты диссертации в родных местах, описывал в своем очерке "На Крайнем Севере" все тот же леденящий кровь языческий ритуал, дополняя его новыми деталями и не утраченным смыслом: "...когда алма умрет, родственники отделяют его мясо от костей особыми каменными ножами, вялят на солнце, кладут в берестяное ведерко и вешают на деревья. Это значит, что алму похоронили. Кости же его, отделив по суставам, делили между родственниками, которые носили их в виде родовых амулетов-покровителей. Череп же считался общеродовым целителем и переходил по наследству от старшего в роде к старшему. Умерший предок, уходя от человеческой жизни, снимает с себя свою внешнюю оболочку — мясо и кости. Но это не значит, что алма их совсем бросил. Он — тень, несовершенный дух — время от времени снимает с дерева повешенное там родичами свое мясо и облачается в него, чтобы повидаться с родственниками. А костями он постоянно связан со всеми родичами. Его конечности и весь он простираются на все пространство, на котором находится каждый из его родичей, обладающий какой-нибудь частью скелета. Скажем, если родич, имеющий часть ноги алма, живет в устье реки Ясачной, а старшина, владеющий его черепом, кочует в верховьях реки, за пятьсот километров, значит, алма растянется, как гигант, на все это пространство. Все его части тела будут там, где имеется родич. Он, как и все родичи, после смерти всегда находится при оставшихся в живых родственниках и является их покровителем. Прежде чем охотник убьет оленя, лося, даже утку или белку, дух его умершего предка должен убить тень обреченного на смерть животного или птицы..."

Как утверждает Элиадэ, "у юкагиров нет ни единого следа участия женшин в так называемом "семейном, домашнем шаманстве", но "в древние времена каждая юкагирская семья имела собственный бубен", а значит, вполне возможно, им пользовались многие члены семьи, в том числе и женщины. Но в любом случае в последние столетия у одулов не наблюдалось чего-либо подобного удаганкам эвенков и якутов. Сфера эта в профессиональном смысле оставалась чисто мужской. Зато, как сообщает В.И.Иохельсон, "каждый шаман, особенно если он молод и красив, имеет приверженных ему духов-девушек, а у древних юкагиров, кроме того, шаманы имели при себе невинных девушек, которые им служили для приманки духов мужского пола. В одной шаманской песне шаман описывает свое романтическое посещение двух духов женского пола, из которых одна ревнует другую..."

Судя по описаниям Иохельсона, бывшего свидетелем камлания алмэ, юкагирский ритуал внешне похож на мистерии других северных избранников духов, только "его" шаман (точнее — астральный двойник шамана), устремляясь в нижний мир ("через бубен, как будто через озеро"), почему-то не летит и не ныряет в подземную бездну, а добирается до нее пешком. При этом тело самого алмэ после экстатической пляски остается лежать неподвижным на оленьей шкуре.

"В обществе двух духов-помощников он отправился по дороге, ведущей в Царство Теней. Он дошел до небольшого дома и увидел собаку, которая стала лаять. Из дома вышла старуха, стражница дороги, и спросила его, пришел ли он навсегда или только на некоторое время. Шаман не ответил, а обратился к своим духам: "Не слушайте слов старухи! Идите дальше1" Через некоторое время они дошли до реки. Там была лодка, а на другом берегу шаман увидел юрты и людей. В обществе двух своих духов шаман сел в лодку и переправился через реку. Он встретил души умерших родственников больного и, войдя в юрту, встретил там также душу больного Поскольку родственники отказывались выдать ее ему, шаман был вынужден взять ее силой. Чтобы иметь возможность беспрепятственно проводить ее на землю, он вдохнул ее, как воздух, и заткнул себе уши, чтобы сделать невозможным ее бегство. Возвращение шамана проявилось несколькими движениями его тела. Две девушки размассировали ему ноги, и шаман, полностью очнувшись, соединил душу с телом больного. Затем он подошел к двери и отпустил своих духов-помощников".

Согласитесь, что по сравнению с описаниями астральных путешествий и приключений других североазиатских шаманов, хроника пешего похода алмэ в "Царство Теней" выглядит не очень-то эффектно и впечатляюще — "пошел", "взял", "вернулся", "соединил". . Приблизительно также — не слишком сакрально, художественно и развернуто звучат и другие предания об юкагирских шаманах, записанные и опубликованные современными исследователями. Действие в них в основном происходит в среднем мире, и шаманы сражаются больше друг с другом, в основном добрые со злыми, или сводят счеты с теми, кто их как-то обидел, в чем-то ущемил (например, не поделился уловом). Об этом говорят даже и названия мини-легенд "Месть юкагирского шамана", "Как шаман жене отомстил", "Как шаманы погибли" и т.п.

Одно из преданий повторяет знакомый и актуальный для северян сюжет борьбы шамана с "большой болезнью" (чумой или оспой). Но если, например, якутский ойун в такой ситуации превращался в быка или какого-нибудь другого мифического зверя и начинал великий смертный бой с незваной гостьей, потрясая едва ли не всю вселенную, то юкагирский алмэ опять-таки действовал безо всяких "спецэффектов" и до разочарования обыденно. Пригласив болезнь-старуху в свой чум и пообещав ее хорошо накормить, алмэ "вышел из дома (якобы за мясом — В Ф.), свою собаку убил, ее кишки вокруг дома обмотал Двенадцать щенков перед входом в дом положил. Так свой дом укрепил". Потом предложил болезни выйти. Она, конечно, не смогла открыть дверь, взмолилась, попросила прощения и пообещала вернуться восвояси, но в ответ услышала: "Никуда не уйдешь, здесь умрешь". А затем шаман "повернулся и пошел догонять своих родственников. Большая болезнь в его доме так и осталась. Никто на том месте теперь не живет".

Думается, такая обыденность действий, почти лишенная какой-либо внешней мистики (за исключением ритуала с кишками, но и ими, в принципе, "просто так" был способен обмотать чум любой человек), может объясняться, на наш взгляд, двумя причинами. Они состоят в том, что, либо алмэ во все времена хранили в секрете и не оглашали перед непосвященными сородичами свои оккультные технологии, магические приемы и таинственные обстоятельства астральных сражений и путешествий, либо в XIX и XX веках (а может, еще раньше) юкагирский шаманизм и, соответственно, предания о нем действительно заметно выродились при резком сокращении числа их носителей. И уцелевшие алмэ из "посланников трех миров" постепенно превратились в колдунов-знахарей, чьи возможности простирались только на средний мир.

"Мой отец Николай Курилов был последним настоящим юкагирским шаманом", — с этой фразы начал нашу беседу Г.Н.Курилов, известный в Якутии и за ее пределами ученый и писатель, создатель юкагирского алфавита, первый доктор наук среди одулов, автор многих книг стихов и поэм, выходивших в том числе и в Москве. Род его был одним из самых знаменитых среди тундровых юкагиров.