Читать онлайн «Кармические видения (сборник)». Страница 21

Так как он продемонстрировал решительное отвращение к скверной компании, я окончательно уверилась в его осмотрительности и вечером третьего дня заметно ослабила бдительность. Однако эта беспечность с моей стороны вскоре была наказана, и я горячо пожалела о чрезмерном доверии. В один момент отсутствия бдительности он услышал глас какой-то четвероногой сирены, и последнее, что я увидела, было кончиком его косматого хвоста, исчезающего за углом грязной, извилистой улочки.

Преисполненная величайшим раздражением, я провела остаток дня в тщетных поисках моего бессловесного компаньона, обещая за него награду двадцать, тридцать, а потом и сорок франков. И тотчас же множество бродяг мальтийцев начали постоянные поиски, и к вечеру к нашей гостинице явилось целое полчище людей, которые волочили за собой более или менее шелудивых дворняг и пытались убедить меня, что это именно мой пес. Чем сильнее я отвергала их, тем торжественнее они настаивали на этом, а один даже встал на колени и, ударяя себя в грудь с проржавевшим образом Святой Девы, торжественно поклялся, что сама Богородица любезно указала ему на нужную собаку. Вокруг поднялась такая суматоха, что все выглядело так, словно исчезновение Ральфа повлекло за собой народные волнения, и в конце концов наш хозяин послал за парочкой кавассов из ближайшего полицейского участка, и это полчище двуногих и четвероногих вскоре было разогнано превосходящими силами. Я начинала убеждаться, что больше никогда не увижу своего пса, и уже впала в глубочайшее уныние, когда гостиничный портье, полупочтенный старый разбойник, проведший, судя по его внешности, не меньше шести лет на каторжных работах, бодро заверил меня, что горевать бессмысленно, поскольку мой спаниель, безусловно, уже мертв и сейчас уже сожран, ибо турецкие собаки просто обожают некоторых своих английских собратьев.

Этот разговор имел место на улице возле входа в гостиницу, и я было отказалась от своих поисков, по крайней мере, этой ночью, когда некая старая греческая дама, фанариотка, заслышавшая шум на лестнице около двери, подошла к нашей безутешной компании и предложила мисс Х***, одной из наших спутниц обратиться к дервишам, чтобы узнать, какая участь постигла Ральфа.

– Да что могут знать дервиши о моей собаке? – спросила я, будучи отнюдь не настроена на шутку, которой мне показалось это необычное предложение.

– Этим святым людям известно все, кириа (мадам), – несколько загадочным тоном ответила старуха. – На прошлой недели у меня украли новую атласную мантилью, которую сын привез мне из Бруссы и, как видите, я получила ее обратно, и теперь она закрывает мне спину.

– В самом деле? Тогда, по всей видимости, эти святые люди также оказались способны превратить вашу новую мантилью в старую, – произнес один из сопровождающих нас джентльменов, показывая на огромную дырку на спине, неуклюже заколотую булавками.

– А это как раз самая удивительная часть всей истории, – ровно ответила фанариотка без всякого смущения. – Они показали мне в сияющем круге городской квартал, дом, и даже комнату, в которой жил еврей, укравший мою мантилью и собирающийся разрезать ее на кусочки. Нам с сыном едва хватило времени, чтобы добежать до квартала Калинджикоулосека и спасти мою собственность. Мы застали вора как раз в этот момент и оба узнали в нем человека, показанного нам дервишами в магическом свете. Он признался в воровстве, и теперь находится в тюрьме.

Хотя никто из нас совсем не понимал, что означал магический свет и сияющий круг, и все мы были совершенно озадачены ее рассказом о божественной силе «святых людей», мы всё же отчасти ощутили удовлетворение от ее манеры рассказа и решили, что эта история не совсем вымышленная, и поскольку, как бы то ни было, она получила свою вещь обратно при помощи дервишей, мы решили на следующее утро отправиться туда и проведать сами, смогут ли они нам помочь.

Монотонный крик муэдзинов с высоты минаретов объявил о полудне, когда мы, спустившись с холмов Перы к порту Галата, с трудом протиснулись через неприглядные толпы людей, наводнивших торговый квартал города. Перед тем, как добраться до доков, мы наполовину оглохли от пронзительных криков, режущих слух воплей и вавилонского смешения языков. В этой части города бесполезно руководствоваться номерами домов или названиями улиц. Расположение любого желаемого места отыскивалось только по его близости к каким-то бросающимся в глаза строениям, например: мечети, бани или европейского магазина; а что касалось остальных зданий, то тут приходилось довериться Аллаху и его пророку.

Поэтому мы с огромными трудностями наконец обнаружили лавку британского поставщика корабельных принадлежностей, позади которой располагалось место нашего назначения. Наш гостиничный проводник знал о жилище дервишей не больше нас, но в конце концов маленький грек, облаченный в примитивный халат, согласился за скромный бакшиш проводить нас к плясунам.

Когда мы добрались до места, то очутились в просторном мрачном помещении, смахивающем на заброшенную конюшню. Оно было длинным и узким, а пол покрыт толстым слоем песка, как в школе верховой езды. Свет пробивался туда сквозь маленькие оконца, расположенные на одинаковой высоте от пола. Дервиши закончили свои утренние представления и, очевидно, отдыхали от изнуряющих трудов своих. Они выглядели совершенно отрешенными; некоторые лежали по углам, другие сидели на корточках, бессмысленно уставясь в пространство, как нам потом объяснили, медитируя о своем невидимом божестве. Казалось, они ничего не видели и не слышали, ибо никто не отвечал на наши вопросы до тех пор, пока из темного угла не появилась гигантская фигура в высокой шапке, отчего нам показалось, что в этом человеке по меньшей мере семь футов росту. Сообщив нам, что он их предводитель, гигант объяснил, что святых собратьев, по обычаю получающих указания о дополнительных церемониях от самого Аллаха, ни в коем случае нельзя беспокоить. Но когда наш переводчик объяснил ему цель нашего посещения, которое касалось лишь его одного, поскольку он являлся единственным хранителем «божественного жезла», его возражения тотчас же испарились, и он протянул руку за пожертвованиями. Вознагражденный, он вскользь упомянул о том, что только двое из нашей компании могут быть приняты одновременно, чтобы довериться будущему, и двинулся вперед, ведя за собой мисс Х*** и меня.

Мы пошли за ним и вскоре очутились в некоем подобии прохода, наполовину находящегося под землей. Затем он провел нас к подножию высокой лестницы, ведущей в помещении, находящееся под самой крышей. Мы взобрались наверх за нашим проводником и наконец очутились на небольшом отвратительного вида чердаке с голыми стенами и полностью лишенном мебели. На полу лежал толстый слой пыли, а со стен беспорядочно свисали бесконечные гирлянды паутины. В углу мы увидели нечто, что я поначалу ошибочно приняла за груду старого тряпья; но вскоре эта куча зашевелилась и поползла к нашим ногам, приближаясь к центру помещения, после чего остановилась перед нами. Это оказалось самого необычайного вида создание, которое я когда-либо видела. Оно было женского пола, однако невозможно было определить, женщина это или ребенок. Это была омерзительная карлица с огромной головой, гренадерскими плечами и соответствующей талией; и все это держалось на коротких, уродливых паукообразных ножках, которые, казалось, неспособны справиться с задачей выдержать вес этого чудовищного тела. Она имела насмешливое выражение лица, как у сатира, и это лицо было разукрашено буквами и знаками из Корана, нанесенными ярко желтой краской. На лбу виднелся кроваво-красный полумесяц; а голову венчал пыльный колпак или феска; ее ноги были обряжены в просторные турецкие шаровары, а тело завернуто в грязный белый муслин, едва скрывающий ее чудовищные уродства. Это создание скорее лежало, нежели сидело на середине пола, а когда она всем своим весом опустилась на рахитичные ножки, то вверх поднялось огромное облако пыли, отчего мы закашлялись и зачихали. Это была знаменитая Татмос, известная как оракул Дамаска!

Не теряя времени на пустые разговоры, дервиш взял кусок мела и нарисовал вокруг этой девушки круг примерно шести футов в диаметре. Затем он вышел за дверь и принес двенадцать маленьких медных ламп, которые наполнил какой-то темной жидкостью из бутылочки, что снял со своей груди. Потом он симметрично расположил лампы по окружности магического круга. Затем выломал щепку из полуразвалившейся двери, уже носившей на себе многочисленные следы подобного обращения, и, держа ее между большим и указательным пальцем, начал дуть на нее с постоянными интервалами, бормоча при этом странные, даже жуткие заклинания, пока на ней внезапно не появилась искра, хотя ничего для разжигания у него не было. Спустя несколько мгновений щепка загорелась, как сухая спичка. Тогда дервиш при помощи этого самозародившегося пламени зажег двенадцать ламп.