Читать онлайн «Адепты. Эзотерическая традиция Востока». Страница 19

Эти мудрецы жили и трудились во все периоды существования мира. Некоторые участвовали в создании солнечной системы; другие появились во время составления Вед и стали хранителями знания. Можно привести список святых, в более поздние времена вдохновлявших и возглавлявших многочисленные реформы и преобразования индусских доктрин. В эпических поэмах и пуранах мифов о риши больше, чем о божествах. Основная идея, которая раскрывается во множестве легенд, проста, даже если комментарии создают впечатление сложности. Боги, хоть и воплощавшиеся и проявлявшиеся время от времени среди своих народов, выбрали риши своими обычными посредниками и представителями, доверив этим героям интерпретацию божественной воли сообразно с нуждами смертных.

Изменения, которые время внесло в форму и идеологию индийских религий, отражаются в народном уважении к риши. Изначально эти мудрецы имели отношение главным образом к ритуалам веры и руководили жертвоприношением. По мере того как философия расширяла метафизический аспект брахманизма, святых стали рассматривать как великих йогов и аскетов. Они занимались медитацией и исповедовали аскетизм, с помощью которых обретали и поддерживали внутренний контакт с сущностью учения и совершенствовали свои сверхчеловеческие способности. Даже в наши дни незаурядных мистиков, особенно тех, кто удалился от мира, чтут как риши или как лучших учеников этих вдохновленных учителей.

Хотя на Западе брахманизм и отождествляют с эзотерическими учениями и практиками, подобное заключение не совсем верно. Современный брахман признает Адептов и посвященных этого ранга, но его непосредственные контакты с такими возвышенными существами весьма ограничены, если вообще имеют место. Аскетические школы современности стремятся посредством практических занятий йогой и другими относящимися к религиозным таинствам и обрядам дисциплинами подготовить учеников к осознанному познанию Иерархии на опыте. Значительное число индусов увлечено поисками, но лишь очень немногие выходят за рамки искреннего и усердного следования наставлениям своих гуру. Тот контакт с Адептами, какой действительно случается, относится к области внутренних переживаний, а о подобных озарениях мало говорят и еще меньше пишут. Большинство же из опубликованных трудов на эту тему основывается на сообщениях, рассчитанных на то, чтобы заинтриговать иностранцев и удовлетворить любопытство.

Луи Жаколлио, который в течение нескольких лет был главным судьей Чандернагора (французская Ост-Индия), собрал значительное количество сведений, касающихся теории и практики оккультных наук в Индии. Составленный им краткий отчет свидетельствует о серьезной попытке изучить совершенно недоступный непосвященным предмет. К сожалению, мсье Жаколлио не объяснил, как он собирал данные; следовательно, их достоверность лежит целиком и полностью на его ответственности. Он упоминал о Верховном Совете брахманов под председательством брахматмы, которому должно было исполниться восемьдесят лет, прежде чем он мог занять этот высокий пост. Главный судья пишет: «Живя в огромном дворце, окруженном двадцатью одной стеной, брахматма являлся массам только раз в год, и его появление было обставлено с такой пышностью и великолепием, что создавало у всех видевших его впечатление, будто они лицезрели Бога»[19].

Тот же автор добавил, что брахматма носил на своей тиаре два скрещенных ключа, похожих на знаки отличия римского папы. В случае Великого Брахмана эти ключи, как предполагалось, отпирали святилище Храма Агарти (Asgartha), в котором хранились начертанные на золотом треугольнике неизреченные слова. Как только брахматма умирал, его тело сжигали на золотом треножнике, а пепел тайно бросали в Ганг. Согласно современным воззрениям, многие храмы и важные обители возглавляются ныне праведниками, называемыми брахматмами. Это, очевидно, свидетельствует о том, что централизованная система управления сдала свои позиции в результате мусульманского и европейского вторжения.

Жаколлио пытался сравнить брахманические мистерии с системами еврейских каббалистов и александрийских неоплатоников. На него произвели глубокое впечатление оккультные феномены, которые он наблюдал во время пребывания в Пондишери. Увиденные проявления магии вдохновили его на изучение доктрин, благодаря которым могли происходить такие удивительные явления. Он подытожил свои изыскания следующим образом: «Наша цель заключается всего лишь в описании философских и спиритуалистических принципов брахманов, а также внешних проявлений и феноменов, являющихся, по их убеждению, средством, с помощью которого питри, или бесплотные духи предков, обнаруживают свое существование и общаются с людьми».

Не всегда уместно интерпретировать одну религиозно-философскую систему, применяя термины, принятые в другой. Однако в данном случае есть все основания указать на то, что средиземноморский и эгейский эзотерические институты в долгу у индусской системы. Древние греки, египтяне, персы и сирийцы признавали, во всяком случае традиционно, восточную вдохновляющую идею. То, что невозможно обнаружить, непосредственно изучая сохранившиеся труды древних индусских авторов, можно частично воссоздать по системам, уходящим корнями в брахманизм. Восточная философия достигла Европы и Ближнего Востока еще до похода Александра Великого. Индия была родиной мировой религии, и Адепты и Посвященные, донесшие доктрину в отдаленные уголки, сохраняли основную структуру изначального откровения.

Спустя столетия после смерти Пифагора Аполлоний из Тианы решил стать пифагорейцем. Он добровольно принял дисциплины этой школы и попытался — во всех возможных отношениях — вести жизнь пифагорейца. Он стал носить одежду этого братства и связал себя обетом молчания на пять лет. Аполлоний приобрел известность как мудрец и принадлежит к числу самопосвященных учеников мистерий. Стремясь по возможности восстановить утерянные пифагорейские ключи к вселенской науке, он предпринял путешествие в Индию, придерживаясь как можно точнее пути, пройденного ранее Пифагором. И хотя, вероятнее всего, этот тианец так никогда и не раскрыл того, что узнал на Востоке, фрагмент его рассказа все же сохранился.

В третьей книге «Жизнеописание Аполлония Тианского» Филострата Старшего описывается путешествие, совершенное Аполлонием и его верным учеником Дамисом в край, лежащий за рекой Ганг. Там философ был принят брахманами. По словам Дамиса, индийские мудрецы жили на холме, который возвышался над расстилающейся вокруг равниной так же высоко, как афинский Акрополь. Эту возвышенность окружало облако, позволявшее мудрецам оставаться видимыми или невидимыми по своему усмотрению. В тумане трудно было отыскать тропинку, ведшую к приюту святых ученых. Добравшись до них, Аполлоний увидел восемнадцать таинственных ученых личностей, руководимых Иархом, который сидел на очень высоком троне из черной бронзы, инкрустированном различными узорами из золота. Кресла остальных мудрецов тоже были бронзовыми, но не такими высокими и без золотых орнаментов. Аполлоний представил свои верительные грамоты, в том числе письма от индийского царя. Брахманы обратились к философу по имени и заговорили с ним по-гречески.

Аполлоний пробыл у мудрецов около четырех месяцев, и за это время они посвятили его и Дамиса в свои тайные обряды. Они много говорили о философии; когда пришло время путешественникам уезжать, брахманы сказали Аполлонию, что люди в его собственной стране будут считать его богом не только после смерти, но и при жизни.

Во время одной из бесед Аполлоний спросил Иарха, имеет ли значение число ученых мужей. Число восемнадцать не было квадратом какого-нибудь числа и не пользовалось никаким особым уважением у египтян и пифагорейцев. Глава религиозной общины дал на этот вопрос загадочный ответ: «Мы — не рабы числа, и число — не наш раб; но нас, Мудрецов, бывает сообразно нашей мудрости и добродетелям. В одно время нас больше, в другое меньше. Мне рассказывали, что мой дед был в свое время выбран одним из двадцати семи Мудрецов и оказался самым молодым из всех и что, когда ему исполнилось сто тридцать лет, он остался здесь совершенно один, потому что никто из собратьев не дожил до этого времени, а в Индии больше не осталось ни одного ученого и философского ума. Когда египтяне поздравляли его как счастливейшего из людей, потому что он один занимал этот трон в течение четырех лет, он попросил их перестать попрекать индусов тем, что у них не хватает философов».

Добравшись до Красного моря, Аполлоний вернул верблюдов, которых Иарх одолжил ему для возвращения домой. С ними он отправил следующее письмо: «Аполлоний приветствует Иарха и остальных Мудрецов. Я пришел к вам по суше, а вы одарили меня морем; поделившись со мной своей мудростью, вы дали мне возможность пересекать небо. Даже среди греков я буду помнить эти учения, так что я буду беседовать с вами, словно мы сидим друг против друга, если только не буду тщетно пытаться напиться из чаши Тантала. Прощайте, лучшие из философов».