Читать онлайн «Советский оккультизм. Тайны НКВД и КГБ». Страница 12

То есть всякое оскорбление царя — это прямое преступление даже не столько перед государством, сколько перед верой.

Гораздо сложнее разобраться в том, как именно Сталин заставил население огромной страны участвовать в собственном обожествлении, трепетать от страха и захлебываться от восторга при одном только упоминании его имени. Конечно, были и отдельные личности, которые пытались сопротивляться массовому гипнозу, но никакого практического воплощения их инакомыслие не имело.

Интересная историческая деталь: последний русский царь Николай второй был очень склонен к мистицизму и суеверию, именно благодаря этому возник феномен Григория Распутина. Может быть, это сыграло свою роль, пробудив в общественном сознании архаичные формы мышления, которые впоследствии были использованы революционерами — ленинцами для совершения революции и для последующих экспериментов с массовым сознанием многострадального русского народа.

Объявив Советский союз страной атеистов, большевики тут же начали творить новую псевдорелигию. Даже само уничтожение храмов, церковных книг и предметов религиозного культа (как и живых служителей богу — священников), — все это было повторением уже известной в истории стадии ниспровержения старых богов.

Однако новая символика включала в себя символы, родственные всем религиям мира.

Аналогии: на смену иконам — портреты Вождя во всех присутственных местах, от проходной завода до театра, школы, библиотеки, вокзала, больницы. Мавзолей Ленина — своего рода аналог гроба господня, место поклонения и скорби; Рабочий и Колхозница (скульптура Мухиной) воспринимаются не просто как мужское и женское начала, но и, что важнее, как символ «родителей нового человека», и так далее.

В христианской России много веков существовало предание о покровительстве богородицы, покровом своим защищавшей Русь от врагов и бед.

В советское же время появляется образ Родины-Матери. А потом уже и на смену богу-отцу приходит Отец Всех Народов, Великий Вождь и Учитель — товарищ Сталин.

В христианской религии есть ритуал канонизирования истинных служителей богу и великомучеников, например, Сергий Радонежский, серафим Саровский и т. д.

Несколько непонятно, в каком именно качестве канонизирована царская семья, расстрелянная по приказу Ленина. Ведь «невинно убиенных» в годы революции и гражданской войны попросту невозможно сосчитать. Неужели среди морей крови, пролитой большевиками в эти страшные годы, столь важно, что в данном конкретном случае та кровь была царской? Перед богом важно?

В любой религии в той или иной форме присутствуют такие понятия, как рай и ад. Советская власть «адом» объявила «проклятое прошлое», а «раем» — «светлое будущее».

Но в религии весь мир суть творение бога, а «пути господни», как известно, «неисповедимы». Коммунисты же объявили, что бога нет, а венец творения (то бишь, в их понимании, эволюции!) — Человек.

Значит, сам человек и должен построить для себя рай на земле. Читай — коммунистическое общество, и что ж? Рая, как показала история, вовсе не построили — вместо того слепо уверовали в Вождя, который очень успешно сотворил настоящий ад «в отдельно взятой стране».

То ли Сталин, то ли Троцкий (который чрезвычайно интересовался оккультизмом) ввели пятиконечную звезду как непременный атрибут революционной символики. Но это масонский знак, а если смотреть глубже — древнейший из всех символов, использовавшихся в черной магии. Однако в государственном гербе есть и молот, и серп, и колос — также несомненно имеющие отношение как к масонской символике, так и к магии.

Демонстрации существовали и существуют как выражение протеста или же каких-то требований — это так во всем мире. Однако же Сталин превратил демонстрации седьмого ноября и первого мая в массовые мистерии. Как знак всеобщего народного ликования по поводу собственной счастливой жизни.

А уж плакаты, портреты, лозунги и призывы доступно объясняли, кому именно этим счастьем все обязаны.

В каждой религии есть общие понятия: вера, грех, исповедь, покаяние. Есть враг человеческий, дьявол-искуситель, а есть ангел-хранитель, и т. д.

И все эти понятия в советской религии (или, как выражались сами коммунисты, идеологии) сохранились, но наполнились новым содержанием.

Вера в идеи коммунизма была обязательной, вероотступничество же каралось жестко. Смертью зачастую.

Советская идеология канонизировала насилие и несвободу. Человек, воспитанный советской школой, в новых условиях, воспринимая традиционные ценности, как религиозные, так и политические, впитывая их в себя, начинает защищать их, используя простейшую методику: врага необходимо найти, разоблачить, обезвредить и уничтожить. Врагом же в этой ситуации оказывался каждый, кто представляется этому человеку инакомыслящим.

Грехи, как и в религии, были разные: мелкие будничные или смертные. К последним, понятно, относились «предательство интересов рабочего народа», оскорбление Партии и ее Вождя, «служение мировому империализму».

А отпускать грехи, равно как и исповедовать, прекрасно умели в НКВД (ГПУ, КГБ — названия менялись, но суть оставалась прежней). Покаяние в случае «смертных» грехов вело не к прощению, а к немедленной смерти — либо медленной, в ГУЛАГе. Причиной же всякого «грехопадения» неизменно объявлялись «козни агентов империализма», завербовавших не стойкого человека.

Настоящая шпиономания в широких масштабах началась в тридцатых годах, когда все поголовно подсудимые на политических судебных процессах оказывались работающими на иностранную разведку, от которой получали чудовищные задания (вспомним фильм Абуладзе «Покаяние»).

Итак, Враг (дьявол-искуситель) был найден. Ему противостоял Великий и Мудрый Вождь и его «священнослужители — партия.

В райкомы, горкомы, обкомы шли, как когда-то в храм, со всеми бедами, жалобами, просьбами. Там искали справедливость, каялись в грехах обыденных, и жутко боялись вдруг стать «отлученными». А самая высшая инстанция — «лично к товарищу Сталину!»

И нужно сказать, что деяния товарища Сталина в такого рода случаях бывали совершенно неисповедимы — ничем не хуже самого всевышнего. Вождь очень любил играть с людьми, он упивался своей властью, иногда творил даже «чудо». Но чаще всего — вслед за лицемерными словами о помощи следовала скорая и беспощадная расправа.

Очень распространенными в сталинские времена стали слова «борьба» и «битва». Они, по сути, явились специфичным компонентом всей сталинско — коммунистической религии.

Понятия эти встречались в самых неожиданных словосочетаниях. Например — «борьба за качество». С кем и зачем нужно было бороться — таким вопросом в те времена никто не задавался. Или, еще например — «битва за урожай». Битв, видимо, с природой, но на деле оказывалось — с бесхозяйственностью и нелепыми директивами партии. Важен был не смысл слов — важно активизирующее, настраивающее на стремление к успеху эмоциональное воздействие.

Можно было бы то же самое выразить коротким революционным кличем: «Даешь!» Но Сталин во всем любил видеть борьбу, ведущую к победе.

Были и другие «культовые» словечки: «бить», «ударить». Например, «ударить по халатности и безответственности» (вспомним девиз Остапа Бендера: «ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству»).

Существовали и своего рода заклинания. «Будь готов — всегда готов!». Этот девиз юных пионеров весьма характерен. К чему нужно быть «всегда готовым», не уточнялось, потому как и без того всем было понятно: строить светлое будущее, служить трудовому народу, Советской Отчизне… ну, и непременно кому-нибудь «лично», само собой разумеется.

Такая априорность звучит и в родившемся уже значительно позже лозунге: «если партия скажет: «надо!» — комсомол отвечает: «есть!». Если вдуматься, что за этим стояло… уж конечно же, не эйфорический энтузиазм Павла Корчагина!

Вообще-то есть данные, что Сталин некоторое время проявлял определенную суеверность. Это, видимо, было обусловлено его происхождением и воспитанием. Так, современный знаток оккультизма Тулин-Шапиро сообщает любопытную деталь из жизни «вождя народов». Сталин дарил на память гостям и знакомым только одну свою растиражированную фотографию, на которой он — вполоборота, сощурившись — раскуривает трубку. Почему же он остановился именно на этом своем изображении? Все объясняется тем, что оно не годилось для энвольтования (магической операции по нанесению вреда путем протыкания иглой изображения или восковой фигурки), и глаза — самое уязвимое в магическом смысле место у человека — на том снимке прикрыты.