Читать онлайн «Проявление иных миров в земных феноменах». Страница 6

Уверенность в перевоплощении души поддерживал также Зенон Китийский (ок. 336–264 гг. до н. э.), который считал, что душа подобна дыханию, настолько она легка, "она телесна и остается жить после смерти" (из книги Зенона "О душе").

Фантомы Эпикура. Из взглядов-предвидений Эпикура (341–270 гг. до н. э.), чья философия богата неожиданными идеями, можно упомянуть его мысли об «оттисках», или «видностях», и их перемещениях с невиданными скоростями. Диоген Лаэртий, характеризуя философское наследие Эпикура, так пишет об этой части его воззрений: "…Существуют оттиски, подобовидные плотным телам, но гораздо более тонкие, чем видимые предметы…Эти оттиски называем мы «видностями». А так как движение через пустоту не препятствуется никаким сопротивлением, то всякое объятное расстояние покрывается с невероятной скоростью…Конечно, при этом само движущееся за промежутки времени, уловимые только разумом, отнюдь не попадает сразу в несколько мест, ибо это немыслимо…"[37]

И далее раскрывается генезис тонких тел, их свойства, способы перемещения в пространстве. Современный исследователь сразу заявит, что речь идет о фантомах,

или тонких оболочках живых организмов, так называемом тонком мире, существование которого доказывается всей эзотерической литературой, начиная от древних индийских Вед, мифов, скрижалей Гермеса Трисмегиста и кончая учениями Платона, Пифагора и их последователей. Эти представления отражены в источниках [38–40], проповедуется в большинстве мировых религий и древних философских учений [41–44], в последние десятилетия находит свое отражение в работах по новой физике [45–51]. Особенно интересными, доказательными и хорошо аргументированными следует считать исследования о тонком мире, проводимые доктором технических наук, профессором МГТУ им. Н.Э. Баумана В.Н. Волченко, обнародованные им в ряде докладов на научно-практических конференциях и обобщенные в работе "Неизбежность, реальность и постижимость тонкого мира".[52] Разработка теории физического вакуума и выявление свойств торсионных полей [53,54], по мнению В.Н. Волченко, позволят достаточно глубоко и строго объяснить свойства тонкого мира, а заодно и большинства феноменов экстрасенсорного взаимодействия.

Но начало этим, на взгляд ортодоксальных материалистов, безумным исследованиям, положили, напомним древнегреческие экзотерики Эпикур, Пифагор, Платон и их философские школы.

Подводя итог обзору онтологических идей раннеантичных философов, идей, нашедших свое углубленное развитие в современном естествознании, следует все же подчеркнуть, что многие из них утверждались нелегко, внедрению их сопутствовала жесткая борьба и противодействие со стороны различных философских школ и течений, бескомпромиссная полемика и нелицеприятная критика всех и всяческих авторитетов.

Так, принцип множества милетской школы философов опровергался принципом единства элеатов. Непрерывное движение в миропостроении Гераклита отрицалось Зеноном, который доказывал невозможность движения вообще. Бесконечно делимые гомеомерии Анаксагора не воспринимались сторонниками атомической концепции строения материи. Для Фалеса Земля плоска и неподвижна, а Пифагор воспринимал ее как движущийся шар. Те же Фалес, Анаксагор, Анаксимен, Левкипп, Демокрит совершенно по-разному трактовали начало сущего. Споры, обвинения в ошибках, публичные разбирательства и злословие друг над другом в своих трудах, даже изгнание из родных мест и казни — все это имело место во времена становления античной философии и науки.

Но было и другое, может быть, главное…

Демократический климат, который был создан в Древней Греции, свобода личности, возможность свободного выражения идей порождали такую атмосферу безудержного полета мысли, такую раскованность сознания, какой потом не наблюдалось более двух тысячелетий, закрепощенных то религиозными, то научно-мировоззренческими, то идеологическими догмами. Не в этом ли разгадка так называемого "греческого чуда"?

То, о чем лишь мечтают наши современники, то, чего в подавляющем большинстве лишены были предшествующие поколения ученых, в Древней Элладе необъяснимым образом процветало и давало щедрые плоды. Ведь в попытках дать всеобъемлющую картину мира, в попытках противопоставить свои идеи другим мыслителям, наилучшим образом обосновать и подкрепить их, авторы искали и находили яркие и эффектные доводы, аргументы, тезисы, включали такие глубины сознания, что результатом нередко становилось прозрение.

Но даже если выдвинутые принципы оказывались нежизнеспособными, то все равно наука обогащалась хотя бы за счет изощренной игры ума и парадоксальных способов доказательств. Мысль все равно делала шаг вперед если не в постижении природы, то в совершенствовании самой себя.

В наши дни, пытаясь разорвать догмы господствующей парадигмы, мы силимся провозгласить, отстоять принципы свободного иррационального мышления, ввести некую "методологию риска", которая, по выражению доктора философских наук А.К. Сухотина, обеспечила бы "режим полной, ничем не скованной свободы мысли, ибо если человек не свободен в мысли, то где ему еще обрести свободу. Для ученого не может быть ни запретных зон, ни запретных методов, он должен смело обращаться к любым явлениям, проигрывать любые варианты объяснений, сколь бы ни квалифицировались они абсурдными".[55]

Пока в должной мере этого нет. Мы закабалены условностями, традициями, устаревшими парадигмальными установками, но именно эти недостижимые качества — диалектический динамизм античной науки, стремление к системному осмыслению накопленного материала, бесстрашие идей — составляли отличительную особенность античной мысли, обеспечивали ее прорыв на передний край современного познания.

Если онтологические концепции древнегреческих мыслителей оказались настолько интересны и провидчески глубоки, что, по сути, послужили фундаментом для всей последующей науки, вплоть до наших дней, то можно ожидать, что и космологические идеи антиков были столь же пророческими и плодотворными. И хотя современная наука не столь уж преуспела в познании космоса, ограничиваясь лишь астрономическими наблюдениями в пределах Метагалактики, да и сама космическая эра с ее практической космонавтикой насчитывает всего четыре десятка лет, но даже то, что нам стало известно о Вселенной, вовсе не опровергает воззрений философов Древней Греции. Напротив, наряду с тем, что уже нашло отражение в теориях современной космологии, астрофизики и астрономии, в основном подтвердивших правоту и проницательность антиков, существует обширная область знаний, к исследованию которой наука всего лишь только подступает.

Эта область затрагивает «вечную» проблему — вопрос о множественности миров и многообразии форм жизни, в том числе и жизни разумной. Человечество всегда волновала мысль о том, одиноки ли мы во Вселенной, есть ли в космосе "собратья по разуму", где они и почему их деятельность не столь очевидна для людей. Тысячелетие за тысячелетием человек вглядывался в звездное небо, погружался в глубины сознания, искал, думал, сопоставлял, надеясь встретить себе подобных в безграничных просторах космоса. Философы древности не менее пристально, чем современные ученые, всматривались в звезды и строили собственные теории, подчас намного опережая скованное материалистическими догмами мышление наших современников. Анализ космологических идей античных мыслителей однозначно подтверждает это.

Разумная система космоса по Фалесу. То немногое, что осталось от творческого наследия патриарха ранней греческой философии Фалеса, говорит о чрезвычайной смелости его суждений. Согласно свидетельствам Диогена Лаэртия, как уже упоминалось, Фалес одним из первых стал заниматься астрономией, "он первый объявил душу бессмертной", "приписывал душу даже неодушевленным телам", но самое главное в космологическом плане — "мир считал одушевленным и полным божеств"[56]

Даже исходя из этих, весьма отрывочных сведений, не имея никаких дополнительных деталей его мировоззренческих установок, касающихся мироздания, можно с уверенностью констатировать, что Фалес видел в космосе Живую систему и, по-видимому, предполагал разумные действия в организации материального мира, тем более, что он наделял весь окружающий мир множеством «божеств». Поскольку далее ни коим образом не уточняется, где же обитают божества, да и не сохранились его труды на этот счет, то остается догадываться, что Фалес мог делить миры на видимые и невидимые. То есть разделял мироздание на ту его часть, которая наблюдается визуально, которую можно осязать и измерить, и на ту, которая скрыта от наблюдения, но заполнена божествами и бессмертными душами ранее живших на земле людей.