Читать онлайн «Иллюстрированная история суеверий и волшебства». Страница 5

Суеверие и волшебство у диких народов

Древнейшие имеющиеся у нас исторические известия происходят от египтян и от древнего халдейского народа аккадов; они доходят до 4000 лет ранее нашей эры. Ранее этого мы уже не можем исторически проследить развитие человеческого рода. Но египетские и аккадийские известия указывают на то, что уже в самые древние, неизвестные нам времена эти народы образовали большие государства, управлявшиеся могущественными царями и обладавшие высокой культурой. Таким образом, из этих сведений мы можем только косвенным образом получить, и то лишь неточное представление об условиях жизни первоначального человечества. Прогрессивное развитие должно было продолжаться очень долго, прежде чем человек достиг той степени, на которой стояли египтяне и аккады древнейших времен. Если же мы желаем иметь достоверные выводы о действительно первобытном состоянии человечества, то мы должны обратиться к существующим еще в настоящее время диким народам, каковы, напр., гренландцы, североамериканские индейцы, африканские негры и некоторые народы Сибири. Едва ли, конечно, может быть сомнение в том, что и у этих народов суеверные представления и магическое искусство подверглись известному развитию, так что и на них нельзя смотреть как на представителей самого первобытного состояния в этой области; но далее этого наше исследование уже не может проникнуть.

Само собой разумеется, что религиозные представления диких народов не все одинаковы: но, несмотря на различия, между ними так много общего, что мы имеем полное основание рассматривать их все вместе, так как мы имеем здесь в виду не останавливаться на отдельных частностях, а лишь выставить на вид главнейшие характерные черты. Ниже всех стоят, по-видимому, австралийские негры, так как они, сколько известно, не имеют представления о высшем существе; во всяком случае, у них нет и следа какого-либо культа; о существовании злых духов они имеют также лишь самые неопределенные представления. О душах умерших они думают, что после недолгого пребывания на земле они восходят на облака, где обыкновенно и остаются; впрочем, им ничто не препятствует возвратиться на землю, но в таком случае они меняют свой цвет и становятся белыми. Поэтому на европейцев они смотрят как на выходцев с того света. Однако это воззрение не мешает австралийцам делать своими женами случайно захваченных ими белых женщин. Из этого видно, что их представления о духах неясны и сбивчивы. Подобно другим дикарям, они имеют колдунов, или волшебников, призываемых на помощь при всяких необыкновенных обстоятельствах, как, напр., в случае болезни, и действующих таким же способом и такими же средствами, как это делается и у других народов. Могущество этих чародеев основывается, как полагают, на близком их общении с духами; но что это за духи — суть ли это души умерших, еще не покинувшие землю, или, может быть, это злые духи, о которых тоже иногда говорится, — об этом нельзя получить никакого объяснения. Возможно, что и для самих посвященных в чародейство это неясно. Во всяком случае, наши сведения об этом так недостаточны, что мы можем оставить австралийских негров в стороне.

Большая часть остальных нецивилизованных народов стоит уже на несколько высшей ступени, чем австралийские негры. У африканских негров и американских индейцев можно уже отличить от суеверия настоящие религиозные представления, состоящие в признании высшего существа. Таким образом, индейцы имеют своего Маниту, а племена банту в южной Африке — своего Модимо, или Молимо. Этот «великий дух», или это «высшее существо», не играет, однако, важной роли; во всяком случае, ему не молятся. Он не есть и творец мира; скорее он соответствует, по-видимому, фатуму, или судьбе. По крайней мере, это вытекает из того, что говорил миссионерам один интеллигентный вождь негров.

«Вы, значит, думаете, — сказал он, указывая на звезды, — что между ними и по ту сторону их живет всемогущий владыка, наш отец, создавший нас всех. Правда, что и наши предки говорили о небесных владыках, и мы называем большие светящиеся пятна, которые вы видите у себя над головой, дорогой богов; но нам кажется, что мир всегда существовал, кроме людей и животных, которые, по нашему мнению, когда-то вновь появились, сначала животные, а потом люди. Но мы не знаем, кто их принес в мир. Мы молимся духам наших предков, и мы просим их о дожде, обильной жатве, здоровье и о том, чтобы они приняли нас к себе после смерти».

По-видимому, такого же рода и представления индейцев о Маниту. Они не молятся ни ему, ни многочисленным другим богам. Только военные боги призываются вождем, когда племя отправляется в поход. Их очень короткие молитвы бывают обыкновенно обращены к умершим: «Духи, будьте ко мне милостивы и покажите мне, где я могу найти медведя». Один путешественник рассказывает, что он с несколькими индейцами плыл в лодке. Приехавши на озеро, индейцы взяли свои трубки и стали курить, молясь в то же время ветрам, чтобы они были тихи и дали бы им безопасно проехать по озеру.

Из этих сведений следует, что духи, т. е. по преимуществу души умерших, но затем также и духи природы, составляют центральный пункт в религии этих дикарей. Духи наполняют собою все; они приносят вред или пользу, поэтому их надо почитать. Посредством жертв и заклинаний духов человек может обеспечить себе удачу в своих предприятиях. С помощью духов он может нанести вред обидевшему его соседу. Таким образом, сущность их религии есть суеверие; культ их есть волшебство.

Способы, посредством которых делаются призывания и заклинания духов, различны у разных народов. Одни из них обращаются к какому-нибудь видимому предмету, в котором, по их мнению, дух имеет свое местопребывание (фетиш). Другие, напротив, не имеют никаких видимых символов для духов. Есть и такие, у которых и та, и другая формы существуют, по-видимому, вместе. Негры Гвинейского берега суть типические представители фетишизма. Каким образом создается фетиш, это видно из следующего изложения одного из вождей:

«Когда кто-нибудь из нас решается предпринять что-нибудь важное, то прежде всего он ищет себе какого-нибудь бога в качестве помощника для своего предприятия. С этой целью он выходит, и первое встреченное им живое существо берет себе в боги, будь то собака или кошка, или даже одно из самых низших животных. Это может быть также и какая-нибудь безжизненная вещь, найденная им на дороге: камень или кусок дерева; этому новому богу он тотчас же приносит жертву, объясняет ему свое дело и торжественно клянется, что если оно удастся, то он и впоследствии будет считать его своим богом и служить ему. Если предприятие будет удачно, то, значит, он нашел нового, очень полезного бога, которому он ежедневно приносит жертву; в противном случае он бросает нового бога как негодного, и последний снова делается тем, чем он и раньше был».

Более высокое положение занимают южноафриканские негры, так как они обращаются с молитвой к совершенно определенным духам, не придавая им никакой видимой формы. Как мы видели выше, ими призываются исключительно духи предков, души умерших людей; но последние не все занимают одинаковые степени. Сын обращается преимущественно к своему отцу, как к лицу наиболее известному. Один зулус так описывал все эти воззрения:

«Мы, чернокожие, не почитаем одинаково всех наших аматонго (предков), т. е. всех умерших людей нашего племени, без различия. Обыкновенно только главе каждого дома молятся его дети, так как прочие предки им неизвестны и они не знают их имен. Таким образом, молитва их начинается и кончается их отцом, так как они лучше всего знают как его самого, так и его любовь к своим детям. Таким же он будет для нас и теперь, когда он уже умер. Поэтому хотя мы молимся и многим аматонго нашего племени, которые образуют непроницаемую ограду для нашей защиты, но при служении аматонгам отец наш ставится нами гораздо выше всех других. Наш отец есть великое для нас сокровище даже и тогда, когда он умер. Когда в краале появляется болезнь, то старший сын восхваляет его, давая ему самые почетные прозвища, заслуженные им на войне и в битвах; но при этом он прославляет также и других аматонго».

Мы знаем также, как происходит у этих племен подобное призывание и славословие духов. Естественно, оно соединяется с принесением духам жертв. Когда внутренности жертвенного животного вынуты, то начальник восклицает: «Вы, духи моих предков, возьмите эту жертву себе на пищу. Пошлите мне здоровье по вашей милости». Хорошим знаком считается то, когда при убивании животного оно ревет. Тогда говорят:

«Реви громче, бык наших предков». Часть крови и жира откладывается в сторону, на особое место, и сжигается, жир вместе с курениями, чтобы духи ощущали приятный запах; затем начинается жертвенное пиршество. Начальник вместе со слугой, несущим обеденную циновку, идет к наружному выходу загороди, где помещается скот, и кричит: «Тихо, смирно! Я прошу вас, духи наших отцов, совершившие для них, перед нами, столь великие и славные дела, послать нам удачу и счастье. Я прошу вас, чтобы вы наполнили мой крааль скотом, мои житницы — хлебом, мои жилища — детьми, чтобы вы не исчезли из нашей памяти».