Читать онлайн «Учение древних ариев». Страница 43

Коренным отличием иранского зороастризма от индийской религиозной традиции является полная инверсия древних арийских божеств. Асуры — злые боги в индийской традиции, в то время как Ахуры являются воплощением добра и космической справедливости для персов. Дэвы, отличающиеся агрессивностью, хитростью и коварством даже в индийской традиции, почитаются индусами как дарители власти, материальных благ и физических удовольствий. Персы же считают дэвов причиной всякого зла, сеятелями лжи, болезней и смерти.

Индусы отдали предпочтение дэвам, которые, согласно Ведам, одержали победу над Асурами. Эта победа досталась им при помощи магических заклинаний и всяческих хитрых уловок. Персы же считают, что борьба между демонами (дэвами) и светлыми божествами (ахурами) продолжается и в настоящее время, а окончательную развязку этой борьбы и военный триумф сил света, добра и справедливости относят к отдаленным временам.

Но главное отличие религии персов от веры индусов состоит даже не в единобожии, поскольку со временем единый бог Мазда Ахура обрел помощников в лице первоначально отвергнутых Заратуштрой божеств. Помимо шести Амеша-Спента («Бессмертных святых») в число «достойных поклонения» (перс. изедов) попали Митра, Атар, Апам-Напат, Вертрагна, Анахита и др., а Митра и Апам-Напат были даже названы ахурами наряду с верховным Господом Ахура-Маздой. Таким образом, исторический зороастризм нельзя назвать строгим монотеизмом в полном смысле этого слова. Проповедь Заратуштры носила монотеистический характер, но со временем низложенные арийские божества вернули себе прежнее место в религиозной жизни персов.

Тем не менее усилия первого пророка человечества не прошли бесследно — морально-этическое учение, оформленное им в стройную религиозную концепцию, совершило переворот в умах его приверженцев, которые, выделившись из числа протоиндоиранцев, позднее оформились в группу иранцев-зороастрийцев. Зороастризм проповедует активную борьбу со злом, считая человеческую жизнь ареной микрокосмической битвы сил Света и Тьмы. Во главу угла Заратуштра поставил морально-этическую триаду «Благая мысль, благое слово, благое дело», которая, по его убеждению, должна стать краеугольным камнем в храме «Доброй религии», завещанной миру пророком Ахурамазды. Индийские арии выбрали иной путь, их боги не являются образцами возвышенного благородства, и служение им не требует нравственной чистоты, которая является главным критерием, допускающим зороастрийца к совершению ритуала «Ясны».

В истории религий мира Заратуштра был первым выдающимся религиозным лидером, осудившим кровавые жертвоприношения. Он первым возвестил благую весть об истинном служении Богу, которое заключается в праведной жизни, исполненной добрых мыслей, чистых слов и благих деяний, а вовсе не в принесении в жертву божеству несчастных животных. Величие проповеди Заратуштры становится еще более впечатляющим, когда приходит осознание того, в какой исторической ситуации звучали его вдохновенные слова. Пророк жил среди выходцев из первой волны индоиранских переселенцев, которые к тому времени уже успели стать оседлыми земледельцами и опасались набегов кочевников. Переселенцы второй волны, передвигавшиеся вместе со своими стадами, захватывали любую добычу, которая оказывалась у них на пути, и, безусловно, представляли большую опасность для своих собратьев, уже успевших осесть на плодородных землях и заняться мирным земледельческим трудом.

Боги протоариев имели столь же неукротимый характер, как и сами кочевники, приносившие многочисленные жертвы в честь Победы, Силы, Величия и прочих абстрактных божеств, не имевших антропоморфных качеств. Сознание собственной силы и безнаказанности воинско-жреческой верхушки индоиранского общества отразилось на религиозных представлениях древних ариев. Солнечный рай существовал только для князей и жрецов, для тех, в чьих руках были сила и власть. Крестьяне не имели никакой надежды на обретение лучшего мира по ту сторону смерти, поскольку индоиранские боги требовали от верующих богатых жертв, которые могли быть принесены им лишь теми, кто обладал богатством и могуществом.

Заратуштра восстал против спекуляций жречества, потворствующего проявлению агрессии и насилия. Он утверждал, что никакая жертвенная кровь не может смыть с человека вины убийства. А посмертная судьба человеческой души зависит не от богатства, силы и власти человека, а от того, как он распорядился дарованным ему правом свободного выбора. Зороастр учил, что лишь те поднимутся в горний рай, чьи добрые мысли, слова и поступки перевесят злые, а ад будет уделом лжецов, злодеев, насильников и убийц. Проповедь подобного учения подрывала основы социально-религиозной жизни индоиранского общества. Кавии — повелители кочевых племен, занимающихся грабежом и угоном скота, а также карапаны — жрецы языческих божеств, культ которых требовал принесения в жертву живого существа, были объявлены им врагами человечества. Демократическая религия Заратуштры делала рай, доселе бывший привилегией лишь высшего сословия, доступным всем людям, творящим благие деяния и в жизни своей руководствующимся велениями разума и совести. Священный пояс из веревки, который доселе был отличительным символом жреческого сословия (а в Индии и по сей день носится лишь браминами), Заратуштра разрешил повязывать всем своим последователям, и даже более того — пояс «кушти» стал символом его религии.

Разумеется, подобная религиозная реформаторская деятельность пророка Ахурамазды была резко воспринята в штыки жреческим и воинским сословиями иранцев, поскольку древние боги арийского пантеона, коим и по сей день приносят жертвы индийские арии, были объявлены Заратуштрой демонами — «дэвами». Пророк новой религии подвергся преследованиям и был вынужден покинуть дом и родные края, не найдя понимания у единоплеменников. Только после десяти лет, проведенных Заратуштрой в скитаниях и лишениях, его проповедь нашла отклик в сердцах его будущих последователей. Первым обращенным в новую веру оказался родственник Заратуштры — его двоюродный брат. Вскоре провозвестник религии Единого Бога был благосклонно принят Виштаспой — повелителем небольшого царства где-то в Северо-Восточной Персии, где религия Зороастра получила поддержку и официальный статус. Более чем через 700 лет после этого события «добрая религия», как называют ее сами зороастрийцы, распространилась по всей территории Персии, став официальной религией крупнейшего государственного образования Древнего мира — Персидской империи, основанной Киром Великим.

Но прежде чем с воцарением Кира в царстве Аншан на сцене мировой истории в 559 году до нашей эры появилась Персия, зороастризм уже пустил глубокие корни среди населения различных стран, раскинувшихся на Персидском плоскогорье. Одной из стран, где ко времени рождения будущего основателя Персидской империи зороастризм уже оформился в стройное религиозно-философское учение, была Мидия.

Образ восточного мудреца-звездочета, чародея, обладающего некой сверхъестественной силой, восходит ко вполне реальным историческим прототипам. Жрецов религии Зороастра греческие историки называли «магами». Впоследствии этот термин стал применяться ко всем людям, сведущим в оккультизме и тайных науках, но изначально он возник как этноним племени магов, проживавших на территории Мидии и игравших в этом государстве привилегированную жреческую роль. Мидийское государство, вошедшее впоследствии в состав Персидской империи, на первоначальном этапе формирования Ахеменидской державы играло роль очага культуры, жар которого распространялся по всей территории огромной империи Кира. Построенная еще во времена царя Дейока, столица Мидии Экбатаны являлась политическим и религиозным центром молодой империи Ахеменидов. Прежде чем Кир отстроил новую великолепную столицу в Парсе, названную им Пасаргад, именно из мидийской столицы распространялась на все государство светская и религиозная власть.

О преемственности мидийских религиозных традиций персидскими священнослужителями свидетельствует факт того, что великолепный памятник раннеахеменидского зороастризма — каменные алтари огня в Пасаргадах имеют свой прототип в мидийской культовой архитектуре. Алтарь, обнаруженный в мидийском поселении Нуши-Джан, расположенном близ Хамадана (бывшие Экбатаны) по форме очень сильно напоминает алтари огня, сооруженные для царских богослужений в Пасаргадах. Установленный на 200 лет ранее своих персидских аналогов, мидийский алтарь отличается от них лишь четырехступенчатой верхушкой (в то время, как алтари огня в Пасаргадах имеют трехступенчатое навершие). Число «три» считалось священным в зороастрийской традиции, в то время как число «четыре» имело сакральный смысл в эзотерическом учении мидийских магов, оказавшем колоссальное влияние на становление и развитие государственной религии Персидской империи.