Читать онлайн «Мистик-ривер». Страница 28

После этого она привинтила колено, что оказалось несравненно легче, чем отвинтить, и прикрепила обратно сифон. Найдя мусорный пакет с одеждой Дейва, она присоединила к ней и мешочек с порванной в клочья рубашкой Майкла, процедила над унитазом жидкость в ведре, после чего насухо вытерла цедилку бумажным полотенцем и бросила полотенце в мешок с одеждой.

Итак, улики были уничтожены. По крайней мере те, что она могла посчитать уликами. Вот если Дейв ей солгал насчет ножа, насчет отпечатков пальцев, которые он мог оставить где угодно, насчет возможных свидетелей его преступления, акта самообороны, – тут она беспомощна. Но в своем доме она сделала что могла: подобрала все, что было ей брошено в качестве улик, и уничтожила. Она победила. У нее даже голова закружилась, настолько сильной, физически стойкой она себя чувствовала – как никогда раньше. Она словно помолодела, окрепла. Нет, она ничуть не похожа на вышедший из строя тостер или сломанный пылесос, если смогла пережить смерть обоих родителей и ужасное воспаление легких полугодовалого сына и не сломалась, как думала, а лишь повзрослела, подустала, но теперь она воспряла духом, и все изменится. Ведь абсолютно ясно, что испытания не пугают ее, она смело идет им навстречу, говоря: «Ладно. Тащите их сюда. Тащите все самое худшее. Я выстою. Не сдамся. Не погибну. И потому берегитесь».

Подняв зеленый мусорный пакет, она смяла его так, что он стал похож на морщинистую шею старика. Она скрутила его, перевязав верхушку, потом остановилась, размышляя о том, откуда явилось это странное сравнение со стариковской шеей. И тут она заметила, что изображение на экране телевизора исчезло. Еще секунду назад Тигр Вудс бежал по зеленому полю для гольфа – и вдруг пустота.

Потом экран перерезала белая полоса, и Селеста решила, что, если опять барахлит трубка, она спустит телевизор с лестницы. Сейчас же, без промедления, и к черту последствия.

Но белая полоса преобразилась в студию новостей, и ведущая, взволнованная и запыхавшаяся, сказала:

– Мы прерываем передачу для экстренного сообщения. Наш корреспондент Валери Корани находится сейчас возле Тюремного парка Ист-Бакинхема, где полиция предпринимает поиски пропавшей женщины. Валери?..

Селеста смотрела, как из студии новостей действие переместилось на натуру, и в следующем кадре на экране возник вид сверху, с вертолета, вид на Сидней-стрит и парк и маленькие фигурки полицейских, с высоты похожие на черных муравьев – фигурки прочесывали парк, а полицейские катера бороздили воды канала. Она увидела цепочку черных муравьев, неуклонно ползущих в направлении рощицы, окружавшей экран бывшего кинотеатра для автомобилистов.

Вертолет качало от ветра, камера тоже качнулась, и на секунду на экране возник противоположный берег канала, Шомут-бульвар с его промышленными предприятиями.

– Вот то место в Ист-Бакинхеме, куда рано утром прибыла полиция, начав операцию по розыску пропавшей женщины, операцию, до сих пор, несмотря на то, что дело идет к вечеру, не завершенную. Из непроверенных источников Четвертой бригаде новостей стало известно, что в пустой машине обнаружены следы кровавой драмы. Вот, Вирджиния, не знаю, сможете ли вы разглядеть...

Камера, совершив головокружительный, на сто восемьдесят градусов поворот, показала темно-синюю машину, одиноко стоявшую на Сидней-стрит, в то время как полиция подводила к ней буксир.

– Да, – подтвердила репортер, – вы сейчас видите то, о чем я только что говорила: машину пропавшей женщины. Полиция обнаружила машину и незамедлительно начала поиски. Но пока, Вирджиния, не удается выяснить ни имени владелицы, ни причины столь значительного, как вы сейчас наблюдаете, скопления полиции. Тем не менее близкие нам информированные источники сообщили, что поиски, кажется, сконцентрировались сейчас в районе бывшего кинотеатра на открытом воздухе. Однако произошедшее здесь – не кино, а реальная драма. Вирджиния?

Селеста пыталась осознать услышанное. Пока она поняла только то, что полиция предпринимает поиски по соседству и берет в клещи их район.

Ведущая новостей тоже казалась растерянной, словно репортер и камера говорили на языке, ей не очень-то известном:

– Мы будем держать вас в курсе... того, как будут развиваться события, и сообщим новые сведения по мере их поступления. А теперь мы вернемся к объявленной программе.

Селеста несколько раз переключала каналы, но другие станции, казалось, ничего еще не знали о происшествии, и она вернулась к гольфу, отключив звук.

На Плешке кто-то пропал. На Сидней-стрит обнаружена оставленная машина какой-то женщины. Но полиция не предпринимает таких масштабных операций, а операция была масштабная, – Селеста поняла это по тому, что по улице разъезжали патрульные машины как городской полиции, так и полиции штата, – просто из-за какой-то пропавшей женщины. Видно, найдены улики посерьезнее. Внешний вид машины говорит о том, что произошло насилие. Как это выразилась репортер? «Следы кровавой драмы» – вот что она сказала.

Значит, там кровь. Улики. И она покосилась на мусорный пакет, который все еще вертела в руке, пронзенная мыслью: Дейв.

Джимми стоял с внешней стороны желтой оградительной ленты перед неровной линией полицейских патрулей, глядя, как Шон, не оборачиваясь, удаляется в глубь парка.

– Мистер Маркус, – сказал один из полицейских, некто Джеффертс, – может быть, кофе хотите или еще чего-нибудь?

Глаза полицейского скользили по его лбу, и Джимми чувствовал сожаление, смешанное с легким презрением, в этом скучающем взгляде, в том, как полицейский почесывал себе живот большим пальцем. Шон познакомил их друг с другом, сказав Джимми, что это, мол, бригадир Джеффертс, хороший парень, а тому – что это Джимми, отец той женщины, которую... ну, словом, которой принадлежит оставленная машина. Окажи ему внимание, если что понадобится, и свяжи его с Тэлбот, когда она прибудет. Джимми решил, что Тэлбот – это либо баба-психиатр с полицейским жетоном, либо какая-нибудь растрепанная дура, социальный работник, вся в долгах и пахнущая котлетой.

Ничего не ответив на предложение Джеффертса, он перешел на другую сторону улицы, где стоял Чак Сэвидж.

– Что происходит, Джим?

Джимми лишь покачал головой, подумав, что если попробует выразить в словах свои чувства, то его вырвет прямо на Чака.

– У тебя сотовый с собой?

– Конечно.

Чак порылся в карманах ветровки и положил в протянутую руку Джимми телефон.

Джимми набрал номер 411, механический голос осведомился, какой город и какой штат ему нужен, и он запнулся, не сразу решившись доверить звук своего голоса телефонной сети, где ему предстоит нестись по медным проводам, чтобы затем ухнуть в пучину внутренностей какого-то гиганта-компьютера с красными лампочками вместо глаз.

– Абонент? – спросил компьютер.

– Чак И. Чиз.

И Джимми внезапно охватили ужас и горечь при мысли, что он называет какое-то идиотское имя, стоя в двух шагах от пустой машины дочери. Ему хотелось вцепиться зубами в этот проклятый телефон и растерзать его.

Ему сказали номер, и он набрал его, потом стал ждать, пока вызовут Аннабет. Кто бы ни был ответивший, он не нажал кнопки фиксации, а просто положил трубку рядом с телефоном, и Джимми слышал металлическое эхо голоса, выкликавшего:

– Просим Аннабет Маркус подойти к хозяйской стойке. Аннабет Маркус!

Джимми различал заливистые звонки и гвалт от восьмидесяти или девяноста сорванцов, носящихся взад-вперед, тянущих друг друга за волосы, и их вопли вперемежку с голосами взрослых, тщетно пытающихся урезонить проказников и перекричать их. А потом опять гулким эхом прозвучало имя жены. Джимми представил, как она встрепенулась, услышав свое имя, смущенная, задерганная толпой причастников, сражающихся вокруг нее за куски пиццы.

Потом он услышал ее голос, приглушенный, сдержанно удивленный:

– Вы меня вызывали?

На долю секунды Джимми захотелось повесить трубку. Что он ей скажет? Какой смысл звонить, ничего толком не зная, не имея в запасе фактов, а одни лишь страхи, порожденные воспаленным воображением. Не лучше ли дать девочкам еще немного побыть в счастливом неведении?

Но он не хотел усугублять боль этого дня, а Аннабет будет больно, когда она узнает, что пережил он, стоя один возле машины Кейти на Сидней-стрит. Она решит, что радость минут, проведенных с девочками в церкви, не заслуженна, хуже того, она усмотрит в этой радости фальшь и предательство.

Он опять услыхал приглушенное: «Какой аппарат? Вот этот?» – и шорох трубки, поднимаемой со стойки.

– Детка, – с трудом, хрипло выговорил Джимми и прочистил голос.

– Джимми? – И слегка раздраженно: – Ты где пропадаешь?

– Я... знаешь, я... на Сидней-стрит.

– Что-нибудь случилось?

– Нашли ее машину, Аннабет.

– Чью машину?