Читать онлайн «Шпион из Калькутты. Амалия и Белое видение (с иллюстрациями)». Страница 2

– Слов пятьдесят, не очень разбираясь, какое из них хоккьенское, какое кантонское, а какое… Они очень плохо понимают друг друга, эти китайцы, если родом из разных провинций… Боже мой, что все-таки случилось с тем человеком?

– Думаю, просто подрался с кем-то. Постарайтесь забыть о нем, Амалия – это не наша с вами вина, так же как вы не виноваты, что змеи…

– О святой Франциск, не надо о змеях…

– Да, давайте лучше о приятном. И я не святой Франциск, я Элистер – раз уж вы Амалия. Например, давайте вот о чем – что такое ланч в вашем городе?

А город этот уже обнимал нас своими улицами – ряды оштукатуренных и побеленных колонн, повыше – деревянные ставни самой нежной раскраски, еще выше – гипсовые оттиски медальонов с каменными цветами и иероглифами, и, наконец, кирпичного цвета черепичные крыши с черно-зелеными, от времени, потеками. Лучший город на земле.

– А ланч в этом городе, – перевела дыхание я, – это самая интересная из тем для разговора. Бесконечная тема. Потрясающая тема. Ну и, конечно, идти здесь надо к китайцам, хотя яванцы тоже очень интересны. Малайцы не на мой вкус, ну а индийцами вас не удивить. А вот там есть хорошее место… Куин-стрит, – сказала я в спину пуллеру, тот кивнул конической соломенной шляпой и повернул рикшу налево, в темный проход, пахнущий дымом сандаловых палочек, китайской травяной аптекой и керосином. – Вон к тому углу.

А на углу был один из здешних восхитительных «кофейных домов», где на самом деле не столько пьют кофе, сколько едят, едят много, с упоением, разборчиво и пристрастно.

Потолочный вентилятор, казалось, готов был оторваться от своего металлического шеста и упасть нам на головы или вылететь между колонн в белое сияние улицы. На чуть плесневелой стене красовались портреты короля Джорджа (веселые глаза, бородка клинышком и очень много орденов) и доктора Сунь Ятсена, еще не в привычном френче, а в европейском костюме, с тростью и распушенными усами.

– Лучшее их блюдо – это самое простое ми, то есть лапша, – сказала я, подводя Элистера к столику. – А именно: ми Ява. Сама лапша желтая и толстая, в мощном таком соусе, где есть томатная паста, перчик чили, луковое пюре и еще для густоты – чечевица, тапиоковый крахмал, да чуть ли не картошка. И это не все: подается ми Ява с большими креветками, яйцом, кальмаром в карри и опять же картошкой, кусочками.

И тут я замолчала. Потому что пока я произносила свою вдохновенную речь, Элистер, оказывается, вытащил из бамбукового стаканчика две из пучка торчавших в нем палочек для еды, теоретически чистых, вложил их в кулак и задумчиво протыкал ими, как кинжалом, воздух, раз, другой – на уровне глаз.

Поняв, что делает что-то не то, он спохватился. Я застыла, меня начала охватывать паника. Элистер виновато бросил палочки обратно в стакан.

– Амалия, послушайте, это была не лучшая идея с моей стороны, я настоящий идиот. Я просто задумался – зачем надо было… Ну, вы же знаете, что все равно рано или поздно будете есть палочками, возможно – уже завтра, а сейчас, может быть, у них есть вилки или ложки?

– Здесь нет, это очень хорошее место, – несчастным голосом сказала я. – Туда, где есть вилки и ложки, ходить не советую, это значит – ресторан специально для глупых европейцев…

– Давайте вот как: выйдем, обойдем вокруг квартала и скажем себе: мы оставили прошлое позади. А потом посмотрим – если сможем, вернемся сюда и будем есть палочками или пойдем сначала выпить в какой-нибудь европейский отель, хотя не хотелось бы этого делать на такой жаре. Или попросту купим где-нибудь ложки. Хорошо?

– Да, – сказала я. – Это маленький квартал. Обойдем его. Извините, Элистер. Не каждый день видишь покойников. У нас ведь очень тихий город, и при том что в него с каждого корабля сходит несколько десятков иммигрантов в день – не то что убийств, а даже драк нет. Сейчас у меня все пройдет.

Тощий официант, вытянувшись в струнку под портретом короля, бесстрастно смотрел, как мы выходим. Мне было стыдно. Боже мой, какой идиотский получается день – а молодой человек ведь в сущности так мил, и вот он сейчас смотрит на меня, как на героиню немого синема, заламывающую руки и закатывающую глаза.

Мы миновали уголок с таким же китайским «кофейным домиком», Элистер мрачно взглянул на него – и вдруг остановился на перекрестке, который, чуть дымя, пересекал угловатый «форд».

Там, за перекрестком, кончались китайские лавки и начиналось совсем иное царство – с удушливым запахом жасминовых гирлянд, с умопомрачительным многоцветьем тканей в лавке, где над головой висели на плечиках ряды пенджаби и заколотых сари. Из медного цветка граммофона доносилась гнусавая трель индийских флейт.

Элистер глубоко вздохнул, уверенно вскинул голову и улыбнулся. Ноздри его раздулись.

– А вы знаете, Амалия, вот оттуда ощущается абсолютно правильный запах. Запах брияни. И я вижу, что они умеют делать лакшми-параты… Да там еще и чисто.

Над входом была мало понятная мне вывеска – Shri Ananda Bahwan. Рассматривать ее долго не пришлось. Элистер взял меня за локоть и буквально заставил пересечь улицу, спуститься на ступеньку вниз, в зал, где прямо мимо моего носа пронесли длинный, как салфетка, кислый блин – досу. Несли его, вместо тарелки, на банановом листе, только что вымытом и лакированно-блестящем.

– Ну, вот видите – это не едят палочками, – победно сказал Элистер. – Это вообще ничем не едят. А просто руками. Вы умеете есть руками, Амалия?

– Живя в этом городе, я бываю, конечно, и у индийцев, – слабым голосом сказала я, размышляя: кто он такой, чтобы брать инициативу на себя?

А Элистер уже усаживал меня на скамью у отделанной чисто вымытым кафелем стенки, и улыбался приблизившемуся чрезвычайно важному на вид человеку в белой чалме, с бородой и закрученными усами, в очках на веревочке. Каждый индиец на вид – академик, и каждый смотрит на вас так, будто вы его расшалившийся внук: ну, и что ты скажешь, малыш, зачем пришел туда, где тебе не место? Я засмущалась окончательно, поспешно вспоминая: что я знаю об индийской еде, кроме неизбежных тандури-чикена, муртапака и еще чего-то такого же уныло-повседневного?

Но Элистер повернулся в сторону академика в очках, открыл рот – и уверенно произнес длинную фразу, так, будто в его рту оказалось множество щелкающих камешков.

Индиец вскинул голову еще выше и, сделав плавный жест рукой, ответил фразой еще более длинной. Элистер, с коротким вежливым смешком, не остался в долгу. Он говорил мягко, без малейшей заминки, на языке, который в его исполнении звучал попросту красиво. Я еле успевала улавливать смутно знакомые слова: чапати доса, ги доса, ведж – тут мои знания кончались.

И мир изменился. Человек в чалме улыбался совсем другой улыбкой, я вдруг почувствовала себя уважаемой личностью. Нам несли мокрые салфетки – вытереть руки. Нас по полукругу обошел служитель с деревянной лодочкой в руках, оставлявшей за собой белый дым курений. Перед нашим носом появилось бронзовое блюдо с хрустящими тонкими хлебцами и тремя соусами в маленьких мисочках. Солнце, прорвавшееся сквозь щель в занавеске, блеснуло в седине индийца, благожелательно наблюдавшего за нами из дальнего конца зала. Я с удовольствием поджала одну ногу и откинулась на деревянный подголовник скамьи.

– Что это было, Элистер – тамили?

– На тамили – только первая фраза, дальше мы перешли на бенгали, – скромно поправил меня он. – Это оказался тамил, но родом из Восточной Бенгалии.

Я закатила глаза к потолочному вентилятору:

– Как насчет санскрита?

– Довольно слабо, – блеснул глазами Эли-стер. – Мой анализ влияния санскрита на тамильскую поэзию был признан неудачным. Либо же влияния такого вовсе нет. С тех пор смущаюсь. И, кстати о смущении, простите меня за идиотские гимнастические упражнения с палочками…

– А вы меня – за зеленых гадюк…

– С этого момента – ни слова о зеленых змеях! – торжественно поднял длинную ладонь Элистер.

– Ни слова о них! – подтвердила я. Человек в черной чалме с красной точкой на лбу (под ней проступал священный пепел) принес еду – оранжевый от шафрана рис на банановых листьях, дышащий всеми ароматами Индостана: гвоздика, корица, анис, кусочки мяса, ананаса, еще чего-то нечеловечески вкусного. Как этот мальчишка нашел хороший ресторан с помощью одного лишь носа? – мелькнула у меня в голове завистливая мысль. А мальчишка полил рис огненным соусом, примял первую порцию вытянутыми лодочкой пальцами (хорошо, если на них нет порезов – этот соус может прожечь насквозь дюймовую доску), попробовал, полил еще. И мы в полной гармонии прикончили рис, после чего индиец в черной чалме принес лично мне прозрачный, почти эфемерный блин, стоявший пирамидкой и на глазах опадавший, как рушащееся здание, от фруктового соуса.