Читать онлайн «Золото крестоносцев». Страница 7

Пройдя по северному трансепту, Мария вместе со своим провожатым дошла до клироса, где в течение последних ста лет хранилась знаменитая карта, пока ее не положили в музей, специально сооруженный для хранения церковных реликвий. Мария со своим спутником подошла к низенькой двери, за которой вверх вела винтовая лестница.

— Ремонтные работы почти закончены, — произнес священнослужитель. — И все же поберечься не помешает.

Он протянул Марии желтую защитную каску, а сам воспользовался другой, надев ее поверх капюшона, что придало его одеянию довольно комичный вид.

— Собор, построенный из песчаника, подобен деревянному кораблю, — продолжил священник, шагая впереди Марии по лестнице. — Такой корабль периодически нуждается в ремонте. Вспомните «Викгорн» Нельсона. Поэтому, решив разместить на месте старой библиотеки музей, мы посчитали необходимым заменить износившиеся камни.

Поднявшись до клерестория, Мария оказалась около помещения, в котором раньше находилась библиотека, собрание первопечатных книг до 1500 года, а также 227 рукописей, включающих бесценное Херефордское евангелие, датированное восьмым веком. (С целью сохранности книги в этой библиотеке были прикованы к полкам металлическими цепями.) Теперь это помещение переделывали в музей, и у входа высились штабеля свежевытесанных каменных блоков. Протиснувшись между ними, Мария вместе со своим спутником вошла в просторную комнату, загроможденную строительным материалом. У дальней стены в пятне света виднелась группа рабочих. Свет пробивался через проем, образованный на месте двух извлеченных каменных блоков, видно, отслуживших свой срок.

К Марии подошел молодой человек в очках; его и без того светлые волосы были покрыты пылью.

— Мария, я сделал удивительную находку, — радостно произнес он. — Увидите — глазам не поверите.

Это был Джереми Хаверсток, самый способный из оксфордских аспирантов Марии. Он успел сделаться знатоком древних германских языков и писал диссертацию на соискание степени доктора философии. Несмотря на кабинетность своих занятий, он был увлекающейся натурой, не чуждой романтике, которую находил даже в библиотечных архивах, и Мария посоветовала ему покопаться в старинных монастырских библиотеках, где можно отыскать много полезного, чем Джереми и занялся с немалым энтузиазмом, проявляя при этом восторг туриста, впервые соприкоснувшегося с историческими реалиями.

— По твоему виду можно попять, что ты нашел, по меньшей мере, библию Августина, — улыбнувшись, предположила Мария.

— Несравнимо более цепное, — ответил Джереми.

Когда он подошел ближе, Мария заметила, что он умудрился вспотеть, несмотря на прохладу в комнате.

Неожиданно Джереми отодвинул в сторону один из каменных блоков, извлеченных рабочими из стены, и нырнул в образовавшееся боковое отверстие.

— Лезьте за мной, — сказал он.

Согнувшись в три погибели, Мария протиснулась в узкий проем в стене. Ее волнистые волосы и кожаная куртка тотчас покрылись пылью. Она оказалась в выемке массивной наружной стены собора, образовавшейся после того, как рабочие вынули из нее два поврежденных блока. Сидя на корточках, Мария к своему немалому удивлению увидела, что из выемки, в которой она очутилась, вниз ведет винтовая лестница, которую явно замуровали при какой-то предыдущей перепланировке собора. Ступеньки лестницы были завалены, казалось, плоскими кусками известняка, покрытыми рыжей пылью, по, когда Мария подвинулась так, чтобы свет падал на лестницу, она от неожиданности воскликнула на своем родном языке:

— Es estupendo![1]

То, что Мария приняла за строительный мусор, оказалось великим множеством порыжевших листов пергамента, одни были спрессованными, словно папье-маше, другие сохранились гораздо лучше, и текст верхних листов отчетливо различался.

— Не правда ли, похоже на пещеру Аладдина, — сказал Джереми. — Вероятно, когда-то приводили в порядок библиотеку, освобождаясь от поврежденных и ветхих рукописей. Все рукописи старинные. Должно быть, самые поздние относятся к тринадцатому столетию. Я поговорил с архитектором. Он полагает, что эта лестница была замурована до строительства северного трансепта, возведенного в четырнадцатом веке.

Внезапно Мария издала удивленное восклицание.

— Посмотри! — возбужденно выпалила она. — Никак на той ступеньке под листами пергамента целая книга?!

Джереми нагнулся и передал книгу Марии. Она осторожно сдула пыль с фолианта и открыла коричневую обложку.

— «Церковная история народа англов» Беды Достопочтенного, — с благоговением проговорила Мария. — Книга на латыни, значит, одна из первых копий. Девятый, а то и восьмой век.

Джереми взял книгу в руки и, отлепив стопку листов пергамента, приставших сзади к обложке, стал, мурлыча себе под нос, водить глазами по тексту.

— Что это? — спросила Мария.

— Невероятно. Продолжение «Англосаксонской хроники». Описываются события двенадцатого столетия. Упоминается о Генрихе II и короле Иоанне. Это последний труд, написанный на староанглийском, языке, который норманны старались искоренить. Это подтверждает мою мысль о том, что в средневековых английских монастырях переписывали старые рукописи.

Мария оглядела ступеньки лестницы и заметила еще несколько книг, ставших видными после того, как с них убрали труд Беды.

— Похоже, что эти книги и рукописи здесь оказались не только по той причине, что монастырскую библиотеку приводили в порядок, — рассудительно сказала она. — Всегда казалось загадочным, почему в Херефордской библиотеке нет книг по англосаксонской истории. Конечно, мог постараться не в меру усердный библиотекарь, освободивший место для более редких книг. А могло быть иначе: эти книги изъяли по распоряжению норманнских властей, посчитавших их крамолой.

Мария снова взяла в руки книгу Беды, любовно ее погладила и, взглянув на Джереми, протиравшего стекла своих очков, продолжила нравоучительным тоном:

— Мы заберем с собой труд Беды и то, что сохранилось от продолжения «Хроники». Но все остальное должно остаться in situ.[2] Вход мы закроем, пергамент не терпит свежего воздуха. Надо собрать специалистов, тогда и вернемся.

Мария развернулась и осторожно, чтобы не стукнуться головой, стала выбираться наружу. Джереми было направился вслед за ней, когда внезапно увидел, что из-под кучи наваленных друг на друга листов пергамента выглядывает рулон, похожий на древний свиток. Марию остановил удивленный возглас. Она обернулась и увидела в руках у Джереми свиток длиною с метр.

— Оставь здесь, — распорядилась Мария.

— Если вы все еще собираетесь провести вечером семинар, то лучше этот свиток забрать с собой, — загадочно улыбнувшись, ответил Джереми.

Любопытство взяло свое, и Мария повернула назад. Джереми частично развернул свиток, и она увидела полукруг с нанесенным внутри рисунком, похожим на карту. Да это же Маппа Мунди, мигом сообразила Мария. В своей докторской диссертации, написанной десятилетием ранее, она утверждала, что херефордская Маппа Мунди всего-навсего копия, работа не ученого, а художника. Только этим объяснялась непозволительная ошибка: слово «Африка» было начертано на Европе, а слово «Европа» — на территории Африки.

Епископ Херефордский заказал карту мира Ричарду Холдингемскому, который изготовил эскиз у себя дома, в Линкольнском соборе, а окончательно карта была исполнена без участия Ричарда мастеровым в Херефорде, искусным в каллиграфии и украшении рукописей рисунками, но не очень образованным человеком, допустившим в работе не только географические неточности, но и грамматические ошибки.

И вот, к удивлению Марии, неожиданно нашлась карта, исполненная самим Ричардом Холдингемским, картографом и монахом, чье видение мира поражало ее со студенческих дней. Мария с благоговением смотрела на аккуратные четкие надписи, видневшиеся на карте. Чуть ниже левой руки Джереми, все еще державшего полу развернутый свиток, виднелась надпись «Европа», правильно размещенная на Франции и Италии. Выше его правой руки виднелись Британские острова с обозначенными на них Херефордом и Линкольном. Заметив, что Мария во все глаза смотрит на свиток, Джереми развернул его полностью.

— На карте почему-то нет подписи автора, — сказала Мария. — Какая жалость.

Свиток имел квадратную форму, и за кругом, вмещавшим карту, на свободных местах квадрата красовались тщательно выполненные рисунки, изображавшие различных люден — от охотника и священнослужителя до римских императоров. Несомненно, рассудила Мария, рисунки эти выполнены не Ричардом, а каким-то мастеровым, решившим придать карте «законченность» и угодить вкусам церковников, для чего он и приукрасил ее, позаимствовав рисунки с рукописей и карт, попавших ему на глаза.