Читать онлайн «Красная змея». Страница 42

«Все это бессмыслица или бред сумасшедшего», — думала Маргарет.

Она не видела ни единого весомого доказательства, способного подтвердить нелепицы, излагавшиеся в этом скопище бумаженций. Только так и можно было относиться к папке с помпезным наименованием «Le Serpent Rouge».

Но все-таки составитель этих материалов сумел добиться, чтобы их приняли на хранение в фонды библиотеки, и без того несметные. Причем эти бумаги поместили не абы куда, а в отдел особо ценной документации. Потом этому человеку — словно в насмешку над сотрудниками Национальной библиотеки — удавалось добавлять и изымать материалы из папки и даже менять их содержимое. Маргарет убедилась в этом, когда сопоставила две версии на диске, который передала Бланшару Мадлен Тибо.

Шотландка обнаружила, что внесенные изменения лишь увеличивают количество сведений о «Братстве змеи». Она не могла понять причин этого поступка. Для Маргарет было очевидно, что документы в папке, с точки зрения историка, являющиеся всего лишь жалкой писаниной, как-то связаны с гибелью Мадлен Тибо, но она не знала, где же искать ключ, объясняющий эту связь.

У нее мурашки побежали по коже. Если из-за этого диска погибла подруга журналиста, то теперь убийцам вполне могла понадобиться и его жизнь.

Ее руки мелко дрожали, пальцы утратили ловкость и едва передвигались по клавиатуре. Маргарет отпила глоток воды. Она всегда держала стакан воды рядом с компьютером. Медиевистка попыталась успокоиться и хладнокровно все обдумать.

Ей было мало что известно об обстоятельствах убийства Мадлен. Она не знала истинной причины смерти этой женщины, не представляла себе, что искали в ее доме убийцы, если они вообще что-то искали.

Единственным источником сведений, которыми располагала Маргарет, был рассказ Годунова. Комиссар говорил, что Мадлен Тибо задушили в собственной квартире. Убийца, который мог действовать и не один, положил на ее труп клочок пергамента с изображением красной змейки. Тело было обнаружено приходящей прислугой.

Женщина отметила, что, пока она читала материалы, хранящиеся на диске, ее внутреннее состояние сильно переменилось. Вначале она относилась к этим документам с прохладцей, однако по мере погружения в тексты ее любопытство усиливалось. Вместе с интересом появилось и напряжение.

Маргарет пыталась отстраниться от этой писанины, которая была очень далека от исторической истины. Медиевистка вспомнила о своих бессчетных спорах с коллегами по поводу понятия исторической достоверности, о возможности достичь ее при исследовании столь темной эпохи, при тотальной нехватке документов. Когда наставало время делать выводы, медиевистов всегда обуревал дух сомнения.

Ей пришла на память дискуссия, в которой она недавно принимала участие на конференции под названием «Поиски истины в средневековом мире». Авторитетнейший испанский специалист по позднему Средневековью, профессор университета Сарагосы, яростно доказывал, что набор текстов, позволяющих реконструировать трехвековую историю Испании, сводится лишь к считаным письменным свидетельствам. Он упомянул так называемый «Кодекс короля Сило» и еще кое-какие документы. Ученый рассказал, что в течение многих лет специалисты, исследовавшие романскую живопись в монастырском соборе города Торо, без тени сомнения относили подпись «Teresa Diez me fecit»[10] на счет аббатисы этого монастыря, а не художницы. Несмотря на однозначное указание, испанские академики отказывались поверить в то, что в те времена подобную работу могла выполнить женщина. Все-таки детальное изучение картины и обнаружение схожих произведений с той же подписью — «Teresa Diez me tecit» — давно заставило специалистов пересмотреть сложившиеся представления.

Маргарет вспомнила, что сведения о возникновении ордена тамплиеров, имеющиеся у историков, восходят к хроникам, составленным самое раннее через полвека после этого события. Таков, например, случай с хроникой Гийома Тирского. Медиевистка не должна была упускать из виду и возможность того, что кто-то сознательно исказил действительные факты. Возможно, сам автор «Historia rerum in partibus transmarinis gestarum»,[11] написанной между 1174 и 1185 годами, намеренно отошел от исторической достоверности. Если двигаться дальше по хронологии, то следующим источником являлась «Historia orientalis seu hierosolymitana»,[12] написанная Жаком де Витри через сотню лет после общепризнанной даты основания ордена храма.

Так почему же ей следовало больше доверять свидетельствам великих магистров, признанных достоверными в академическом мире, нежели информации, оказавшейся на мониторе ее компьютера?

Маргарет попробовала расслабиться, но ничего из этого не вышло. Она была слишком взвинчена. Ей никак не удавалось перестать думать об опасности, угрожающей Пьеру.

Она должна была открыть еще только два файла. Первый был маленький — меньше чем на десять тысяч знаков, то есть на четыре стандартные страницы, при этом безымянный. Второй обозначался буквами APCLS.

Дожидаясь, пока откроется первый документ, Маргарет промокнула платком испарину, выступившую на лбу. Этот текст был не из папки, его составила покойная мадемуазель Тибо. Различия между двумя версиями «Красной змеи» были аккуратнейшим образом занесены в таблицу.

Больше всего Маргарет поразило то, что одним из важнейших изменений явилось появление текста с названием «Le Serpent Rouge» — набросок истории «Братства змеи». Его автор как будто желал постепенно рассеять завесу тайны, которая окутывала эту организацию. Ниже было проставлено название одной из престижнейших парижских газет и некая цифровая последовательность.

В конце файла появилась надпись, сделанная крупным шрифтом:

«Берегись красной змеи. Если она проснется, то кольца ее тебя удушат».

По спине Маргарет снова пробежали мурашки.

— О боже! Прямо как пророчество!

Шотландка встала из-за компьютера и пошла на кухню за новым глотком воды. Горло ее пересохло, спина болела.

В этот момент в дверь квартиры позвонили. Женщина подумала, что вернулся Пьер. Он забыл дома ключи, а консьержа беспокоить не стал, зная, что гостья ждет его. Ей смутно казалось, что прошло как-то слишком уж мало времени с момента его ухода, но Маргарет не придала значения своей догадке. Подобное с ней случалось часто. Стоило этой женщине углубиться в работу, как ощущение времени куда-то пропадало.

Пока шотландка со стаканом воды в руке шла по коридору, звонок повторился. Маргарет открыла дверь и испытала такой шок, что стакан выскользнул из ее пальцев и со звоном разбился, ударившись об пол.

Авиньон, 20 апреля 1314 года

Таверна находилась на самой границе города, на правом берегу полноводной Роны. В ней за отдельным столом сидели шестеро мужчин, одетых как солдаты-кондотьеры. Воины явно чего-то беспокойно ожидали.

Среди бурления погонщиков, торговцев и пилигримов никто не проявил любопытства к этим чужеземцам. Вот уже несколько лет жители Авиньона наслаждались блистательным превращением своего города в папскую резиденцию. Паломники каждый день приходили сюда сотнями, в харчевнях не было места, а цены взлетели до облаков. Жалкие каморки сдавались внаем по цене хорошего дневного заработка, а тарелка горячей пищи сделалась роскошью, доступной не всякому карману.

Наемники три дня назад прибыли в это зловонное заведение, где лучше и просторнее всех жилось клопам да блохам. Их появление никого не заинтересовало. Как и накануне, солдаты поднялись рано, с первыми лучами зари, и заказали кувшин водки, чтобы утренний холодок победить и червячка заморить, как поговаривали тамошние крестьяне.

Чужеземцы выгодно отличались от привычной здесь публики. Они говорили мало, платили достойно, проблем не создавали и ни разу ни на что не пожаловались.

Эти мужчины держались чересчур спокойно для военных людей. Впрочем, в их появлении ничего странного не наблюдалось. В Авиньон прибывало немало солдат удачи, мечтавших стать телохранителями кардинала или кого-нибудь еще из церковников, обласканных Папой. Отцы церкви наводняли город, в который на запах легкой наживы устремилось и множество мошенников.

В отличие от шестерых солдат местные жители — погонщики, торговцы и случайные бражники — наполняли таверну шумом и сутолокой. В комнату вдруг вихрем ворвался молодой конюх и опрокинул бродячего лоточника, который, как истинный мастер своего дела, носил весь товар на себе. С пола, вместе с трезвоном колокольчиков и бубенцов, понеслась грязная брань.

— Папа умер! — заорал конюх.

Это известие парализовало присутствующих. Крикуны онемели, болтовня прекратилась, на секунду все замерли, точно остановилась сама жизнь.

Хозяин таверны, толстопузый здоровяк с сальными лохмами, недовольно покосился на юнца: