Читать онлайн «Красная площадь». Страница 58

Пока Аркадий примерялся, как подойти к столу, он заметил, что жизнь предлагает свои способы отвлечь внимание. Соперник Майкла отбивал мячи направо и налево, посылал их высоко над головой Майкла к оградительной сетке. Несколько раз начисто промахивался. Иногда запутывался в собственных шортах. Игра, казалось, была не просто неведома ему, а как бы проходила на другой планете с совершенно непохожими законами тяготения.

Из разговора у сетки Аркадий с удивлением услышал свое собственное имя. Когда незадачливый игрок вернулся к лицевой линии, он присмотрелся к нему повнимательнее: Федоров! Следующий мяч, посланный помощником консула, улетел за оградительную сетку и запрыгал на дальнем корте, где играли две женщины. Они были в коротких юбочках, открывавших загорелые кривые ноги. Промашку отнесли, естественно, к плохим манерам. Майкл побрел к ограде выразить сожаление и принести извинения. Размахивая ракеткой и ведя себя слишком шумно для теннисного корта, Федоров побежал за ним. Аркадий подошел к столу и поменял телефоны.

У задней стены клубного домика стояли два ящика для утиля: оранжевый — для пластмассы, зеленый — для стекла. Аркадий швырнул телефон в оранжевый, потом пошел обратно мимо теннисных кортов, вошел в ворота станции под телекамерами и, пройдя мимо будки охраны у автостоянки, поднялся вверх по ступеням в приемную.

Он вызвал Стаса, который, слегка удивившись, спустился вниз. Охрана тем временем пыталась дозвониться до Майкла.

— Гудки.

— Не ждать же нам весь день, — сказал Стас.

Охранник повесил трубку и одарил Аркадия свирепым взглядом и пропуском. Пройдя внутрь, он снова оказался в покрытом американским ковром вестибюле Радио «Свобода». Информационные щиты были заменены новыми — свидетельство хорошо работающей организации. На глянцевых фотографиях директор Гилмартин вел делегацию сотрудников венгерского радиовещания и аплодировал исполнителям народных танцев из Минска. По коридору взад и вперед сновали техники с магнитофонной пленкой в руках. В дверях мелькнула и исчезла седая голова Людмилы.

— Чей кабинет явился взрывать — директора или Майкла? — спросил Стас. — И здорово ли я влип?

— Как пройти в «красный архив»?

— Лестница между автоматами с напитками и закусками. Только без бомб.

Когда Томми хвастался, что «красный архив» — самая большая за пределами Москвы библиотека в Советском Союзе, Аркадий в своем воображении рисовал лампы и пахнущие плесенью стеллажи Ленинской библиотеки. Как всегда, действительность не совпала с его ожиданиями. В «красном архиве» не было ламп, только голубоватое свечение длинных, во весь потолок трубок. Ни одной книги, только каталоги микрофишей и автоматически скользящие по рельсам стальные шкафы. Вместо читального зала — аппарат, увеличивающий микрофиши до удобочитаемого размера. Аркадий с благоговением провел рукой по ящику. В нем, сведенные до размеров булавочной головки, помещались Древняя Русь, Петр и Екатерина Великие и штурм Зимнего. Он с облегчением увидел и нечто примитивное — деревянный ящик с картотекой на кириллице.

За столами делали выписки одни американцы. Женщина в увешанной бантами блузке, увидев русского, пришла в восторг.

— Не покажете ли, где стол Томми? — спросил Аркадий.

— В секции «Правды», — она, вздохнув, указала на другую дверь. — Такая утрата для всех нас.

— Понимаю.

— Как раз теперь идет столько информации, — сказала она. — То совсем не было, а вот теперь слишком много. Хоть бы чуть-чуть поубавилось.

— Понимаю вас.

Секция «Правды» представляла собой узкую комнату, которая была еще меньше из-за стеллажей с переплетенными подшивками «Правды» с одной стороны и «Известий» — с другой. В конце комнаты шла запись на видеомагнитофон с цветного телевизора. На станции, должно быть, имелась спутниковая тарелка, потому что, хотя звука и не было, Аркадий понял, что смотрит программу советских новостей. На экране толпа людей в ветхой одежде опрокидывала грузовик. Он повалился на бок, и толпа хлынула к заднему борту. Крупным планом шофер с разбитым в кровь носом. На борту грузовика — название кооператива, вытапливающего сало. Люди выбирались из толпы, размахивая костями и черными кусками мяса. Аркадий понял, до чего же он всего за несколько дней привык к обилию пива и еды. «Неужели там так плохо? — спрашивал он себя. — Неужели действительно так плохо?»

Письменный стол Томми располагался позади телевизора. Стопки газет, круглые пятна от чашек кофе, пулеметные пули, используемые в качестве пресс-папье. В среднем ящике — мягкие карандаши, сшиватели бумаг, пачки листков для записи и газетные вырезки. В боковых ящиках — русско-английский и немецко-английский словари, приключенческие романы в бумажных обложках, более солидные книги по военной истории, рукописи и письма с отказами от публикации. Не было даже телефонной розетки для факса.

Аркадий вернулся в зал каталогов и спросил работавшую там женщину?

— Был ли у Томми факс, когда он работал над обзором программ?

— Вполне возможно. Секция «Обзора» находится в другом конце города. Может быть, он пользовался одним из факсов там.

— Как давно он работал здесь?

— Год. Хорошо бы и здесь иметь факс. Это привилегия начальства, конечно. Но у нас есть информация. Все о Советском Союзе. По любому вопросу.

— О Максе Альбове.

Она глубоко вздохнула и стала перебирать бантики на воротнике.

— Это почти семейные дела… Ну хорошо, — она уже было пошла, но потом остановилась. — Ваша фамилия?..

— Ренко.

— Вы гость?..

— Майкла.

— Тогда… — она подняла руки: материалов до небес!

Макс оказался золотой жилой, которая проходила сквозь все шкафы с микрофишами. Аркадий сел к увеличителю и стал — год за годом — просматривать подшивки «Правды», «Красной звезды» и «Советского экрана», где подробно расписывалась карьера Макса в кино, его «вероломное бегство» на Запад, служба на Радио «Свобода», этом «принадлежащем ЦРУ рупоре дезинформации», его угрызения совести, возвращение на родину и недавнее перевоплощение в достойного уважения журналиста и комментатора американского телевидения.

Внимание Аркадия привлекла заметка в старом номере «Советского экрана»: «Для режиссера Максима Альбова самое главное в фильме — женщина. Достаточно найти красивую актрису, считает он, подсветить ее как надо, и половина успеха обеспечена».

Его же фильмы превозносили бесстрашие и самоотверженность солдат Красной Армии в борьбе с маоистами, сионистами и моджахедами.

В другой заметке можно было прочесть: «Особенно трудно было снять один эпизод с горящим израильским танком, потому что у съемочной группы не было необходимых запасов и пластиковой взрывчатки. Тогда сам режиссер сымпровизировал удачный трюк.

Он вспоминает:

— Мы снимали недалеко от химического комплекса в районе Баку. Зрители не знают, что я учился на химфаке. Я знал, что путем соединения красного натрия и сульфата меди можно вызвать самопроизвольный взрыв без помощи взрывателей или капсюлей. Поскольку время поджимало, мы сделали до съемки сорок-пятьдесят дублей, снимая с большого расстояния через плексигласовый экран. Снимали ночью, и зрелище объятого пламенем израильского танка было захватывающим. В Голливуде не могли бы сделать лучше.

Аркадий поднял голову, услышав, как с шумом распахнулась дверь, и увидел Майкла и Федорова. На ослепительно белых ногах Федорова все еще были теннисные шорты, в руках — ракетка. Майкл держал телефон. Рядом с ними охранники из приемной и, словно злобная шавка, Людмила.

— Можно в мой кабинет. Он рядом с вашим, — сказала она. — Тогда ваш секретарь не запишет его в журнале посетителей. Он просто исчезнет.

Майклу понравилось предложение. Они набились в комнате, обставленной темной мебелью и многочисленными пепельницами, словно урнами недавно усопших. Стены были увешаны фотографиями известной поэтессы Марины Цветаевой, самоубийцы, эмигрировавшей с мужем в Париж. Даже по русским представлениям это был неблагополучный брак.

Охранники толкнули Аркадия на диван. Федоров утонул в мягком кресле, а Майкл уселся на письменный стол.

— Где, черт возьми, мой телефон?

— Разве не у вас в руке? — спросил Аркадий.

Майкл бросил аппарат на стол:

— Это не мой. Вы знаете, где мой. Вы, черт вас возьми, поменяли телефоны!

— Как я мог поменять ваш телефон? — спросил Аркадий.

— Так же, как и прошли через проходную.

— Они мне выдали пропуск, — сказал Аркадий.

— Потому что не могли дозвониться до меня, — бросил Майкл. — Потому что это идиоты.

— А как выглядел ваш телефон?

Майкл старался дышать спокойно.

— Ренко, мы с Федоровым встретились сегодня, чтобы поговорить о вас. Сдается, что вы всем создаете проблемы.