Читать онлайн «Ганибалл». Страница 59

Управившись с устройством дома, он подарил себе восхитительную неделю музыки и посещения музеев в Нью-Йорке, откуда послал каталоги самых интересных художественных выставок в Париж, своему кузену – великому художнику Бальтусу. В Нью-Йорке же, на аукционе у Сотби, он купил два превосходных музыкальных инструмента, что тот, что другой – одинаково редкостная находка. Первый – фламанд-ский клавесин конца восемнадцатого века, почти такой же, как клавесин работы Далкина, 1745 года, в Смитсоновском Институте, с верхним мануалом, чтобы исполнять Баха: этот инструмент явился достойным преемником чембало, что было у Ганнибала Лектера во Флоренции. Другая покупка – один из ранних электронных инструментов, теремин, созданный в 1930-х годах самим профессором Теремином. Теремин с давних пор вызывал у доктора Лектера жгучий интерес. Он даже сам построил теремин, когда был еще мальчишкой. На инструменте играют движением раскрытых ладоней в магнитном поле. Жестами рук вы рождаете звуки.

Теперь доктор Лектер считал, что вполне устроен. Теперь можно было и поразвлечься.

Доктор Лектер вел машину домой, в свое приятное убежище на мэрилендском берегу залива, после утра, проведенного в лесу. Образ Клэрис Старлинг, бегущей по лесной дорожке сквозь осыпающиеся осенние листья, теперь прочно обосновался во дворце его памяти. Этот дворец – постоянный источник наслаждения, легко достижимый, не нужно и секунды, чтобы войти в его фойе. Он видит, как бежит Старлинг и – таково уж качество его визуальной памяти – может находить в этой сцене все новые детали; может слышать, как скачут прочь, выше и выше по склону холма, большие, здоровые белохвостые олени, видит мозоли у них на сгибах ног, зеленоватое пятно от травы на подбрюшье у того, что поближе. Он сохранил это воспоминание в высокой и солнечной дворцовой палате, как можно дальше от маленького раненого олешка….

Снова дома, снова дома… Ворота гаража опускаются за пикапом с тихим жужжаньем.

Когда в полдень ворота поднялись снова, из них выкатился черный «ягуар» с одетым для города, весьма элегантным доктором Лектером за рулем.

Доктор Лектер очень любил делать покупки. Он поехал прямо к Хаммахеру Шлеммеру, поставщику дорогих спортивных и хозяйственных аксессуаров, а также кухонных принадлежностей, и там позволил себе потратить ровно столько времени, сколько ему хотелось. Все еще пребывая в, так сказать, «лесном» настроении, он измерил карманной рулеткой три большие корзины для пикника, все из лакированных прутьев, с вшитыми кожаными ручками и петлями и запорами из чистой меди. В конце концов его выбор пал на средней величины корзину, поскольку она должна была вместить столовый набор всего лишь на одну персону.

В этом плетеном чемоданчике находился термос, прочные бокалы из толстого стекла, тяжелый фарфор, а также ножи, вилки и ложки из нержавеющей стали. Чемоданчик продавался вместе с аксессуарами. Вы обязаны были их купить.

Далее он последовал в магазины Тиффани и Кристофля. У Тиффани доктор смог заменить тяжелые тарелки для пикника жьенским фарфором из Франции, с узором chasse – листья и птицы холмов. У Кристофля он приобрел столовое серебро девятнадцатого века в стиле «кардинал» – он предпочитал именно такое столовое серебро – с клеймом мастера, вычеканенным в углублении ложки, и парижским «крысиным хвостиком» на нижней стороне каждой из ручек. Вилки сильно изогнуты, зубцы их расставлены широко, а ручки ножей приятной тяжестью ложатся глубоко в ладонь. Каждый предмет ощущается в руке, словно хороший дуэльный пистолет. Что касается хрусталя, доктор мучился сомнениями насчет бокалов для аперитива – какой размер выбрать, и наконец взял ballon с узким горлышком для бренди; зато насчет бокалов для вина сомнений у него не было. Доктор выбрал риделевский резной хрусталь ручной работы, бокалы двух размеров, и с таким горлышком, что носу там было бы вполне просторно.

У Кристофля он, кроме того, купил столовые салфетки под тарелки из сливочно-белого полотна и несколько очаровательных салфеток из дамаста, каждая с крохотной дамасской розой в уголке – алой, словно капелька крови. Игра слов – «дамаст – дамасской» – показалась доктору Лектеру забавной, и он купил полдюжины салфеток, чтобы всегда быть во всеоружии, с учетом сроков возврата белья из прачечной.

Еще он купил две переносные газовые горелки, мощностью в 35.000 BTU, – такие используют в ресторанах, когда готовят прямо у столика, и элегантнейший медный сотейник и медную fait-tout – делать соусы; и то и другое было изготовлено для торгового дома «Dehillerin» в Париже; кроме того – две сбивалки. Он не смог найти кухонные ножи из углеродистой стали – он всегда предпочитал их ножам из нержавейки; не смог он отыскать и ножи специального назначения, какие вынужден был оставить в Италии.

Последнюю остановку он сделал в магазине медицинских инструментов, недалеко от Главной больницы Милосердия. Там он смог очень удачно купить почти новую секционную пилу, которая прекрасно поместилась в новой корзине, в тех ременных петлях, где раньше покоился термос. Пила все еще была на гарантии, и к ней прилагались насадки: одна – общего назначения, другая – для вскрытия черепа, и черепной крюк, так что доктор смог практически полностью укомплектовать свою batterie de cuisine.

Стеклянные двери в доме доктора Лектера распахнуты в свежий вечерний воздух. Залив то угольно-черен, то серебрист под луной и бегучими тенями облаков. Доктор Лектер наполнил вином новый хрустальный бокал и поставил его на напольный подсвечник у клавесина. Изысканный букет вина смешивается с солоноватым прибрежным воздухом, и доктор Лектер может наслаждаться им, не отрывая пальцев от клавиш.

В свое время у него были клавикорды, верджинел, и другие старинные клавишные инструменты. Он предпочитает звучание клавесина и ощущение, вызываемое игрой на нем, потому что невозможно строго контролировать звучность управляемых щипковым механизмом струн, и музыка является тебе как эксперимент, как неожиданный, сам себе довлеющий опыт.

Доктор Лектер смотрит на инструмент, сжимая и разжимая пальцы. Он начинает знакомство с только что приобретенным клавесином так, как мог бы обратиться к привлекательной незнакомке: он начинает с легкой шутки, наигрывает арию, написанную Генрихом VIII: «Зеленеет падуб».

Поощренный к продолжению знакомства, он переходит к Моцарту – «Соната Ля мажор». Доктор Лектер и клавесин еще не достигли интимной близости, но отклик инструмента на касания его рук обещает – долго ему ждать этого не придется. Поднимается ветерок, свечи вспыхивают, их пламя колеблется, но глаза доктора Лектера закрыты, чтобы не мешал свет, лицо обращено вверх, он играет. Мыльные пузырьки слетают с растопыренных звездочками ладошек Мики, когда она взмахивает руками над ванночкой, и плывут в легком ветерке, легко пролетают сквозь лес и, как раз когда он принимается за третью часть сонаты, сквозь лес бежит, все бежит Клэрис Старлинг, шорох листьев у нее под ногами, шорох ветра вверху, в кронах меняющих цвет деревьев, а перед нею прочь срываются олени, самец и две самочки, прыжками освобождающие ей путь, – так прыгает сердце в груди. Земля вдруг становится холоднее, и оборванные люди тащат из леса маленького тощего оленя, раненного стрелой – она все еще торчит у него из бока, он упирается, сопротивляется ремню, обвившему его шею, а люди тащат его, раненого, чтобы не надо было нести олешка к ожидающему его топору, и музыка резко обрывается, прозвенев над окровавленным снегом, и руки доктора Лектера сжимают края сиденья. Он делает глубокий вдох, еще и еще один, заставляет себя сыграть следующую фразу… вторую, третью, но музыка снова обрывается. Тишина.

Мы слышим тонкий, пронзительный вопль, обрывающийся так же неожиданно, как и музыка. Ганнибал Лектер долго сидит, склонив над клавишами голову. Потом бесшумно поднимается и выходит из комнаты. Невозможно определить, где он теперь находится – в доме темно. Ветер с Чесапикского залива набирает силу, колеблет пламя свечей, они гаснут, а ветер, в полной тьме, поет в струнах клавесина, то наигрывая неожиданную мелодию, то извлекая пронзительный вопль, вопль из далекого прошлого.

Среднеатлантическая межрегиональная выставка огнестрельного и холодного оружия в зале Военного мемориального комплекса. Многие акры столов и стендов, целые поля стрелкового оружия, в основном пистолеты и охотничьи ружья типа боевых. Красные лучики лазерных прицелов танцуют на потолке.

Очень немногие из тех, кто и в самом деле работает не в четырех стенах, посещают такие выставки, это ведь дело вкуса. Стрелковое оружие теперь исключительно черного цвета, и выставки эти мрачны, лишены ярких тонов, и столь же безрадостны, как и внутренний мир тех, кто сюда приходит.

Только посмотрите на эту толпу – неопрятные, со злым прищуром, облысевшие, сердитые люди, с поистине засохшими сердцами. Они-то и представляют собой наибольшую опасность для частных лиц, желающих сохранить право на владение огнестрельным оружием.