Читать онлайн «Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда». Страница 50

Сегодня Индонезия представляет собой самую организованную и хорошо налаженную сырьевую экономику и самую большую страну, способную избежать так называемого нефтяного проклятия. Страна экспортирует нефть, пальмовое масло, природный газ и прочие сырьевые товары, а также является одним из немногих формирующихся рынков, лидеры которых поняли необходимость перехода на «новую норму», а не совершили опасные шаги (большие расходы, дешевые деньги) в попытке вернуть необычно высокие темпы роста прошедшего десятилетия. В результате у Индонезии нет таких огромных проблем, вызванных долговым кризисом, с какими столкнулись все крупные формирующиеся рынки.

Индонезии отлично известны ее главные слабые стороны: 55 процентов доходов от экспорта приносит сырье, что делает экономику страны крайне уязвимой к колебаниям цен на этот тип продуктов. Хорошо, что индонезийские бизнесмены и предприниматели это понимают. Не так давно президент одного из крупнейших банков страны рассказал мне поучительную историю о том, что Индонезия в 1950-х годах по-настоящему процветала – но лишь до тех пор, пока США, которые вели холодную войну, активно создавали стратегические запасы индонезийских экспортных товаров, в частности каучука и олова. А как только этот источник спроса иссяк, цены на сырье упали, и главная «кормушка» Индонезии с треском захлопнулась. Судя по всему, этот тяжелый опыт глубоко отпечатался в сознании индонезийской нации, воплотившись в весьма дальновидной решимости непременно извлекать уроки из катастроф прошлого. Общий объем экспорта сегодня составляет всего 25 процентов от экономики страны, что делает Индонезию одним из очень немногих государств Восточной Азии, которые отказались от идеи добиться процветания исключительно благодаря вывозу товаров за рубеж.

В настоящее время индонезийские банки и корпорации действуют чрезвычайно осторожно – большая редкость для развивающихся стран. Представители крупного бизнеса, погрязшие в клановом капитализме, который привел к кризису 1998 года, никуда не делись, но были вынуждены, что называется, самомодифицироваться. Все они в 1998 году разорились, и впоследствии им пришлось любыми путями выбираться из той или иной формы банкротства либо выкупать свои компании у судебных приставов. Теперь они действуют очень осторожно, но, как показывает рост объема инвестиций в стране, это оправданная и продуманная, а не парализующая волю осторожность, которая сегодня весьма эффективно тормозит инвестиционный процесс в Бразилии.

В годы правления Сухарто Индонезия могла служить классическим примером того, что конгломератам ни в коем случае нельзя позволять владеть собственными банками, поскольку объединение кредитора и должника под одной крышей есть не что иное, как долговой кризис в виде бомбы замедленного действия. Вот почему крупные индонезийские конгломераты сегодня отлучены от банковского бизнеса и прилагают все усилия, чтобы их баланс оставался активным, а корпоративное управление высокопрофессиональным. Новые независимые банки страны чрезвычайно осторожно подходят к выдаче кредитов, а компании – к выбору объектов для инвестирования. После падения режима Сухарто многим финансовым магнатам пришлось очень много и долго трудиться, чтобы вернуть себе контроль над собственной компанией; воспоминания об этом все еще свежи в их памяти, и бдительность по-прежнему на очень высоком уровне. Один из богатейших олигархов страны, Энтони Салим, в результате кредитного кризиса 1998 года лишился огромного банковского и других холдингов. Сегодня он учит инвесторов, что человек, переживший такое крушение, уже не считает богатством средства, полученные в кредит, что теперь богатство определяется совсем по-другому: «потоки наличности, потоки наличности и потоки наличности».

По результатам глобальных опросов, проведенных, в частности, международной организацией Transparency International, ситуация с коррупцией в Индонезии по-прежнему очень сложная, однако сегодня в регионе хотя бы крепнет осознание, что в этой стране трудится и множество порядочных, «чистых» компаний. Достаточно велик и приток прямых иностранных инвестиций в Индонезию: в настоящий момент он составляет 10 миллиардов долларов в год – при экономике стоимостью в 650 миллиардов.

Индийских и китайских инвесторов можно встретить в Индонезии буквально повсюду: они готовы вкладывать средства в уголь, пальмовое масло и многое другое. Индийские бизнесмены, приезжая в эту страну, отмечают, что сегодня тут намного проще открыть цементный завод, чем у них на родине, – и все благодаря «эффективной коррупции» того типа, с которой бизнесмены часто сталкиваются в Китае. Возможно, придется дать кому-то взятку, зато выяснить, кому именно, будет относительно просто. А как только вы свяжетесь с нужным человеком – или подыщете себе партнера-покровителя в здешнем правительстве, – можете быть уверены, что он не просто возьмет деньги, а непременно выполнит свою часть работы. Некоторые зарубежные инвесторы с долей одобрения отмечают, что, попав в Джакарте в дорожную пробку, можно позвонить по специальному номеру и за 100 долларов нанять полицейский эскорт на мотоциклах, который расчистит вам путь. А если вас остановят в центре города в час пик в автомобиле, в котором вы находитесь один – тогда как, согласно местным правилам уличного движения, в машине должно быть не менее трех человек, – за несколько долларов можно тут же, на тротуаре, нанять женщину с ребенком и выполнить это требование. Согласен, услуга довольно сомнительная, но, по словам местных жителей, система работает; во всяком случае, она обеспечивает небогатых матерей дополнительным доходом и наглядно отражает крепнущий предпринимательский дух индонезийской столицы.

Есть в бизнес-сфере Индонезии и еще одна «зона неопределенности». Если Индия и Китай в последнее время потихоньку начинают реализовывать новые экологические и социальные проекты – например, по защите коренных народов, – Индонезия по-прежнему в основном относится к этим важнейшим аспектам по принципу «и так сойдет». Так, одна из причин особой привлекательности индонезийского угля для инвесторов заключается в том, что значительная часть залежей находится почти на поверхности, следовательно, добывать уголь просто и дешево. А о защите окружающей среды тут думают мало.

Мудрое и весьма примечательное президентство SBY не привлекло особого внимания остального мира прежде всего потому, что этого человека можно назвать идеальным воплощением духа нации постсухартовской эпохи. Бывший генерал, пользующийся огромной популярностью среди сограждан, он немало озадачил некоторых наблюдателей, отказавшись воспользоваться своим влиянием для проталкивания реформ через органы законодательной власти. В начале 2011 года в Джакарте все бурно обсуждали одну и ту же тему: почему, пытаясь провести законопроект о покупке земли, который позволил бы серьезно ускорить темпы развития экономики, президент SBY не действовал решительнее и агрессивнее. И наиболее вразумительный ответ, судя по всему, заключается в том, что президент не хочет напоминать согражданам о временах диктатуры Сухарто, что он стремится создать в стране атмосферу доверия к государственным институтам. И, что примечательно, в поступках SBY нет ровно ничего показного – лишь твердая решимость двигаться в правильном направлении.