Читать онлайн «Прорывные экономики. В поисках следующего экономического чуда». Страница 38

Термин «культура CNBC» (Consumer News and Business Channel – канал потребительских и деловых новостей), то есть массовая одержимость взлетами и падениями рынков, – часто используют в уничижительном смысле. Многие считают круглосуточные репортажи обо всех, даже самых незначительных, движениях рынка наивысшим проявлением краткосрочного мышления и всего негативного, что с этим связано. Но в последнее время правительства и компании многих развивающихся стран настолько сосредоточились на росте любой ценой, что на прибыль – символ эффективного устойчивого роста – часто просто не обращали внимания. И в таких странах подъем «культуры CNBC» может иметь весьма позитивные последствия.

Особенно яркий пример в данном смысле представляет собой Бразилия. Чего стоит, например, история одного из богатейших бразильских бизнесменов Эйке Батисты, который перемещается по городу с большим отрядом телохранителей, что считается среди магнатов Рио хорошим тоном, ибо вопрос уличной преступности, вызванной огромным разрывом в доходах населения, стоит тут очень остро. (По этой же причине, кстати, Бразилия является вторым по величине покупателем бронированных автомобилей). А еще с Эйке всегда и везде сторожевой пес Эрик и устройство BlackBerry; бизнесмен постоянно проверяет, как меняется стоимость акций его неуклонно расширяющейся бизнес-империи.

Сегодня Батиста входит в десятку богатейших людей мира, но его цель – занять место самого богатого человека на планете, мексиканца Карлоса Слима, и Батиста явно выбрал правильный фокус, чтобы этого добиться. Все дело в прибыли, продуктивности и принятии верных стратегических решений. Какими бы мотивами ни руководствовался Эйке Батиста, его нацеленность на прибыль и обеспечение ценности для акционеров, без сомнения, весьма выгодно отличает его от магнатов, действовавших на развивающихся рынках до кризиса 1990-х годов. Эти бизнесмены стремились только к одному – построить максимально огромную империю, пусть она даже будет неэффективной, расхлябанной и в долгах как в шелках. Бразилии, судя по всему, одержимость вопросами эффективности была бы очень полезна.

Следует, однако, признать, что во властных структурах страны особых подвижек в нужном направлении не наблюдается. Если китайские лидеры признали и уже активно обсуждают проблемы дисбаланса, с которыми столкнулась экономика государства, то бразильцы только едва начинают понимать, насколько переоценена их экономика и занижены инвестиции в нее. И бразильцев такое вялое отношение в проблеме, похоже, вполне устраивает, либо же они сами ищут и находят способы обходить возникающие на их пути препятствия – например, строят вертолетные площадки на крышах небоскребов в Сан-Паулу.

Чтобы вырваться за рамки порочного круга низких темпов роста, Бразилии нужно начать экспериментировать – ей необходимо пойти на определенный риск. Несмотря на роль крупного мирового экспортера, страна по-прежнему остается чуть ли не самой протекционистской, «нормальной» экономикой в мире – если не считать совсем уж экстравагантных случаев, таких, например, как Северная Корея. В Бразилии действует огромное множество давно устаревших торговых ограничений, и доля внешней торговли в ВВП страны составляет тут всего 20 процентов – самый низкий показатель среди всех развивающихся рынков. Власти противятся устранению или хотя бы ослаблению этих ограничений, опасаясь, что резкое увеличение импорта приведет к ухудшению торгового дефицита, однако усиление конкуренции со стороны иностранных производителей могло бы разжечь искру новаторства и экспериментирования, которой так не хватает бразильским предпринимателям.

Не так давно я беседовал с Арминио Фрагой, бывшим управляющим центрального банка Бразилии. Он рассказал, что на первом этапе экономического бума, в 1950-х и 1960-х годах, доход на душу населения в стране вырос с 12 до 25 процентов от соответствующего показателя США, за следующие десятилетия снизился до 16 процентов и за последние десять лет опять вырос до 20 процентов. Теперь же Фрага опасается, что цикл непомерных расходов и самоуспокоенности, положивший в свое время конец первому экономическому буму в Бразилии, может начаться снова. «Как мне представляется, все дело в том, что мы никак не можем избавиться от своих иберийских корней», – сказал Фрага, ссылаясь на самоуспокоенность, характерную для культуры государства всеобщего благосостояния, построенного в стародавние времена Португалией, колонизатором Бразилии. Если Бразилия не начнет проводить серьезные реформы, ее экономике будет трудно расти даже на нынешние 4 процента в год, что и так больше чем вполовину медленнее темпов роста Китая. И тогда народу останется рассчитывать лишь на то, что Бог действительно по национальности бразилец.

По всей видимости, не стоит удивляться, что после серьезного ослабления власти колумбийских наркокартелей центр картельной мощи переместился в Мексику – своего рода «чашку Петри» для разведения монополий любых видов и типов

У каждой нации есть свои олигархи и финансовые магнаты, но Мексику в этом смысле можно считать редким исключением – эта страна принадлежит им безраздельно. Десять богатейших бизнес-семей контролируют тут практически все отрасли, от телефонной связи до СМИ, что позволяет им без особых усилий устанавливать высокие цены, даже несмотря на относительно слабый спрос на внутреннем рынке. Благодаря отсутствию конкуренции местные олигополисты наслаждаются необычайно высокими прибылями, и именно этим объясняется, почему в последние два десятилетия фондовый рынок Мексики оставался одним из самых эффективных, а экономика страны – одной из самых неэффективных во всем развивающемся мире. Следует отметить, что столь вопиющий разрыв между состоянием фондового рынка и экономики для современной глобальной экономической среды крайне нетипичен. В Мексике эта необычная ситуация в первую очередь отражает огромную, ничем не ограниченную власть олигополии.

Крупные мексиканские компании используют полученные на внутреннем рынке сверхприбыли в основном для того, чтобы стать крупными транснациональными корпорациями, но сама Мексика в плане экономического роста безнадежно отстала. Из-за проблем и трудностей местных рынков у мексиканских олигополистов практически нет стимулов для инвестиций и инноваций: темпы роста производительности остались практически на том же уровне, что и во времена финансового кризиса 1994 года, когда чрезмерные займы правительства привели к падению стоимости национальной валюты песо на 80 процентов. В последнее десятилетие экономика росла в среднем на 3 процента в год, а во времена глобального экономического бума 2003–2007 годов застыла в одной точке. Когда-то Мексика считалась богатейшей страной Латинской Америки, но в последние годы крупнейшие соперники решительно обошли ее; сегодня же средний доход на душу населения тут составляет 9500 долларов, то есть ниже, чем в Бразилии (10 800 долларов) и Чили (11 800 долларов).