Читать онлайн «Исповедь гейши». Страница 63

— Если вы знаете английский, то записывайте сами понятия на английском. Если же вам легче их усваивать на письме катакана, используйте тогда его, — предлагала я.

Они лучше воспринимали записанное письмом катакана слово Сукарупутя Кару, нежели его английскую форму Sculpture Curl (локоны укладываются вплотную друг к другу, как на римских портретах).

Дальнейшим открытием для меня были прочитанные журналы мод из мусорной корзины учительской на Вашингтонских холмах, которые выбрасывали здешние преподавательницы. Каждую неделю я там отыскивала два или три журнала по прическам или моде. Это были Vogue и McCall's. Я забирала их с собой и переводила кое-что оттуда на японский язык, чтобы сделать более доступным молодым парикмахершам.

Подобный «урок из мусорной корзины» имел большой успех, и юные парикмахерши были мне очень за него благодарны.

Я помню, как через некоторое время выдвинулись манекенщицы вроде Кавахара Хидэко. Как раз в ту пору усилиями молодежи был создан Goya-club.

Бывая в Японии, я часто встречаюсь с еще оставшимися членами этого клуба. Своим существованием вся журналистика моды обязана Хирасава Минако, прозванной Дзянако; она издавала журнал «Неделя моды». К зачинателям этого жанра принадлежали также Футами Акио, молодая супружеская пара Судзута Коносукэ и Судзуэ.

Тогдашние увлеченные молодые люди, которые на своих собраниях налегали на жареную лапшу и шницель, сегодня обзавелись уже внуками.

Это были действительно замечательные годы.

Мне не забыть Ямано Аико и ее мужа.

Поскольку многие жены высокопоставленных чинов из ставки верховного командования интересовались японскими показами моды и охотно там бывали, невозможно было обойтись лишь сопровождением этих показов на японском языке. Поэтому часто там присутствовали такие мастера репортажа, как Тони Тани.

Ямано Аико любила меня и охотно разрешала комментировать ее Beauty Shows. Репортаж велся на японском и английском языках, что в ту пору было редкостью и пришлось по сердцу американским и японским зрителям.

После моего комментирования показов мод госпожи Ямано меня стали приглашать и другие модельеры и куаферы для своих представлений в качестве диктора.

Тогда, в 1954 году, всюду царил американский стиль, но вот однажды Ямадзаки Икуэ решила представить древнюю японскую культуру посредством показа придворной моды, для чего мы одолжили в гофмейстерской службе императорского двора одеяния придворных дам.

Подобное представление, естественно, могло состояться только в Киото. Для этих целей был арендован торжественный зал в Гион, и комментарий давался сразу на двух языках. Даже прибыли многочисленные жены американских офицеров из самой Осаки, но, когда поднялся занавес и я увидела, что в первых рядах сидят почти одни американки, меня это все же поразило.

К счастью, еще до начала представления мне все толково объяснил господин Тоги Хироси из дворцовой службы придворного церемониала. Получилось воистину необычное зрелище.

Чайную церемонию вел тогдашний наставник школы Урасэнкэ. Мои волосы широко ниспадали, как у придворных дам эпохи Хэйан, и кимоно на мне было стилизовано под ту эпоху. Затем в перерыве я сменила его на торжественное черное кимоно. Этот показ придворной моды стал воистину чудесным событием.

Супруга наставника чайной церемонии, которая там тоже присутствовала, преподнесла мне прелестный отрез на кимоно из тончайшего крепдешина, и этот подарок дорог мне до сих пор. Мои английские комментарии имели успех, и наставник остался очень доволен.

Весной 1955 года подобное зрелище мы устроили в театре «Мицукоси», куда явились многочисленные жены офицеров восьмой дивизии, среди которых была даже супруга командующего.

Впрочем, я частенько комментировала показы мод Коидэ Масако и поэтому иногда бывала в Осаке. Там я навещала свою свекровь, давала ей немного денег и приглашала пообедать. Мой свекор к тому времени умер, и та жила совершенно одна, снимая угол у знакомых. Она видела, как я без всякого нытья устраиваю свою жизнь, хотя ее сын так ужасно обошелся со мной, и хвалила мое мужество. И похоже, она не лукавила со мной.

Мое общение с миром высокой моды все более расширялось. Прежде всего я работала на показах мод, устраиваемых Ямано Аико.

У меня сложились неплохие отношения со многими модельерами, я обучала молодых, жаждущих знаний косметологов разговорному английскому языку, знакомила их со специальными терминами их рода занятий и зарождающимися направлениями. Все это было почерпнуто из «отходов мусорной корзины».

Меня очень радует, что подобные отношения сохраняются до сих пор. Когда я бываю в Японии, то навещаю госпожу Судзута, которая была членом Goya-club.

Хосоно Судзу, которая ввела меня в мир моды, умерла вскоре после того, как я закончила эту часть воспоминаний. Мне так хотелось встретиться с ней еще раз, вспомнить о прошлом, но, видно, не судьба…

Первый стриптиз в Японии был показан в 1947-м, и миру была явлена красота тела японской женщины. Конечно, деревянные гравюры укиё-э мастера Утамаро уже в эпоху Эдо демонстрировали обнаженную женскую грудь, у других художников мы видим неприкрытую одеждой часть женского бедра или голени, но до сей поры было немыслимо, чтобы женщина показывалась обнаженной перед публикой. К тому лее, что скрывать, женщины на фотографиях с обнаженной натурой времен эпохи Мэйдзи отличались слишком длинным торсом и сравнительно короткими ногами, а это не соответствовало канонам красоты.

Но уже сразу после войны стали проходить довольно пикантные так называемые фотошру. Естественно, люди были наслышаны про обнаженные натуры для картин художников, но живые раздетые женщины очень поразили японцев, ведь им еще не доводилось видеть подобное. В токийских районах Маруноути, Синдзюку и Асакуса на эти шоу — разом дешевые и изысканные — люди буквально прорывались с боем.

В мюзик-холле на третьем этаже театра «Нитигэ-ки» выступали лучшие танцовщицы. Оркестр был на удивление хорош, а перед представлением стриптиза и после него разыгрывались на сцене веселые скетчи. Молодые комики часто начинали свою карьеру именно с таких скетчей. Многие представители японской интеллигенции и сами американцы посещали этот театр.

В ту пору выступала некая Gipsy Rose (Цыганка Роза) — свой сценический псевдоним она позаимствовала у знаменитой танцовщицы стриптиза. Было принято, чтобы появляющиеся на сцене стриптизерши источали одно обаяние и любезность, но она, единственная, никогда не улыбалась.

Она танцевала с надменным взором, и движения ее были столь медлительны, что вызывали особое восхищение у зала. Многие танцовщицы брали себе американские имена, например, Мери Мацубара или Хелен Таки. Японки постоянно скрывали свой длинный торс и короткие ноги под кимоно, а теперь они порывают с этой привычкой и выходят совершенно нагими на сцену. При виде их прекрасных тел я постоянно ловила себя на мысли, остаемся ли мы по-прежнему тем же народом.