Читать онлайн «NEXT-3: Венок для Лавра». Страница 30

— Понял, бездарь? — сдвинув шляпу с макушки на лоб, осведомился Шах. — Казино и все прочее сам увидишь, когда реконструирую твое заведение. В зрительном зале — круглосуточная дискотека. В библиотеке — варьете. В каминой — казино. В кинозале — буфет. На втором этаже — комнаты для одичавшей, не вкусившей сладких плодов цивилизации публики Окимовска. А когда заводик на полную зафурычит и работяги станут получать приличную зарплату, вообще — кайф. Не прогорим.

Директор не в силах представить себе будущее великолепие своего захудалого клуба. Единственное желание — завить горе веревочкой, присосаться к горлышку фляжки. Поскорей бы свалили эти мужики, оставили его в покое!

— Я ничего не решаю, Николай, иди к Бабкину, освободи мою грешную душу. Сам должен понимать…

Шах огорченно вздохнул. Начинается очередная чиновничья круговерть. Иван отсылает к Петру, тот — к Сидору, который, получив на лапу, — к Ивану. Круг замкнется. Ничего не решающий Бабкин обязательно отфутболит просителя к фактическому хозяину города — к Мамыкину. Тот начнет почесываться и отнекиваться. Ему до фени, до перегоревшей лампочки идеи Шаха, которые для него не представляют никакой ценности.

Что же делать?

Размышления прервали мотоциклетные выхлопы. Рокер сдернул с головы шлем, подбежал к Шаху. Если бы сейчас присутствовала Клавдия, она с удивлением узнала бы в мотоциклисте недавнего пьяного парня, который, заикаясь и пошатываясь на ватных ногах интересовался причиной появления в барачном поселке толстой бабы с кавказским мужиком.

Она не знала, что «протрезвившийся» алкаш последовал за ними, подслушал застольную беседу, и, оседлав свой потрепанный мотоцикл, помчался к хозяину. То есть, к Шаху.

— Что стряслось, Костик? Ты чо? Змеюка укусила в задницу или кирпич на башку свалился?

Николай считал себя культурным, начитанным человеком, общаясь с себе подобными, он избегал простонародных выражений, тем более, матерщины, изъяснялся на чисто литературном языке, не замусоренном бандитским сленгом. Но при беседах с боевиками подлаживался под их уровень.

— Кажется, должны приехать большие люди. Очень большие, — Костик поднял руку выше головы. — Один уже появился. Здоровый мужик. Очень здоровый, с таким вот носом! — Костик приложил к своему курносому носу кулак. — Не разберешь, армяшка или грузин.

— К кому приехал? Да не тяни кота за хвост — поцарапает!

— К Осиповым. С кавказцем — толстая тетка, Клавдией зовут, слышал — из Москвы.

Шах радостно заулыбался. Появилась возможность проявить гостеприимство, показать, что не только в российской столице, но и в заштатном городишке на Оке умеют ценить добрых людей. Несмотря на свой полу криминальный бизнес, Николай не потерял чувства порядочности.

— Тетя Клава — знакомая личность. Поехали, поздороваемся… А ты, Куницын, соображай, думай.

— О чем соображать? — не выдержав похмельных мук, директор решился приложиться к заветной фляжке.

— Как МПС вместе с Бабкиным-Мамыкиным наколоть. Получится — миллионером станешь, пить будешь не вонючий самопал — виски и бренди. А не продашь клуб — зарежем!

Зверская гримаса не испугала Куницына. Своими пропитанными мозгами он понимал — шутка. Ибо Шах славился своей честностью и миролюбием.

— Ехай уж, Колька, не пужай. Ну тебя к монаху!

Шах рассмеялся и вместе с парнями пошел к ожидающим их машинам.

Так и получилось, что он во время появился возле жилья Осиповых…

Когда-то, теперь уже в далеком прошлом, они жили в огромной коммунальной квартире. Федечка отлично помнит ее жильцов. Андромеду Иосифовну, полную даму в халате, расписанном фантастическими плицами с обязательной, зажатой в губах папиросой. Она с лысым мужем занимала самую большую комнату напротив ванной. Одинокого, непьющего сапожника дядю Прохора, с зажатыми во рту гвоздиками, который спал в каморке рядом с кухней. Двух старух, вечно шушукающихся в коридоре под висящим на стене велосипедом. Веселого однорукого инвалида дядю Диму, торгующего на рынке разной мелочью: гаечными ключами, отвертками, болтами, зажимами, бигудями, старыми книгами.

Еще двух обитателей коммуналки Федечка знал плохо, они как-то не запомнились. Вокзальная проститутка Верка с многозначительной кликухой «Многостаночница» появлялась по утрам, усталая,с синяками под глазами и размытым макияжем. Быстро принимала душ и запиралась в своей комнате. До вечера — не видно и не слышно.

Сухопарый бухгалтер какой-то артели вместе с женой-счетоводом все время гостил у сыновей: неделю — у одного, неделю — у другого. В свою комнату заявлялся только для того, чтобы проверить сохранность замков на входных дверях.

Миролюбием и добротой в многокомнатном жилье даже не пахло. Постоянные ссоры и скандалы сотрясали его. Кто-то бросил в суп Андромеды Иосифовны дохлую мышь. Возвратившись после трудной ночной «работы», Верка слишком долго отмывалась в ванной. Выпивший сантехник учил ремнем свою, тоже пьяную, супругу. У сапожника неизвестно кто стащил туфли заказчика.

Ссоры и разборки сопровождались нецензурщиной, размахиванием кулаками, битьем посуды. Странно, но все это проходило мимо сознания мальчика. Он как бы жил в другом мире, заполненном птичьим щебетанием и солнечными улыбками.

Жили они с тетей Клавой бедно. Не жили — существовали. Много ли получает рядовая продавщица галантерейного магазина? Сущие копейки. На еду и квартплату хватало, а вот на одежду и на всякие деликатесы съэкономить не удавалось.

Друзьями Федечка так и не обзавелся. Может быть, потому, что в детском саду, а потом и в школе, его дразнили «подкидышем», неизвестно от кого нажитым. Какая уж дружба? Мальчик рос хилым, болезненным. Обеспокоенная тетка водила его к врачам, начиная с терапевта и заканчивая психиатром. Что творится с ребенком, почему он так мало ест и еще меньше спит?

Медики брали всевозможные анализы, просвечивали мальчишку на рентгене, изучали, обстукивали грудь и спину. Абсолютно здоровый мальчик, никаких отклонений от нормы, зря «мамаша» беспокоится.

Федечка, действительно, мало спал, он — мечтал, проще говоря, фантазировал. Представлял себя взрослым мужчиной, почему-то лысым и в очках колесами. Точь в точь муж Андромеды Иосифовны. Тогда он обязательно купит тётке халат с птицами и теплые тапочки. И еще — с первой же получки принесет полкило красной икры, кремовый торт, любимые тётей ванильные сухарики.

Мечтал ночью в постели, по дороге в школу, даже во время уроков. Под влиянием фантастических видений жизнь не казалась такой уж серой, безысходной. А когда однорукий инвалид приобщил пятиклассника к своему бизнесу, мечтатель вообще ожил.

Иностранное словечко «бизнес» тогда казалось обидным ругательством, но оно, как нельзя лучше, подходило к занятию инвалида. Ибо тот занимался фарцовкой. Постоянно бродил возле гостиниц и валютного магазина «Березка», покупал за бесценок или получал в «подарок» зарубежные шмотки. Особенно ценились майки с изображением тропического островка, на котором растет пальма. Мужские плавки с множеством карманчиков на молниях тоже пользовались немалым спросом. А уж женские «бикини» были нарасхват.

Задача Федечки — сбыть все это тряпье своим более состоятельным одноклассникам или дворовым знакомым. За это он получал, пусть небольшие, но самостоятельно заработанные рубли.

В тогдашние времена фарцовщиков преследовали, сообщали на работу, обсуждали и осуждали на всех уровнях, начиная от милиции и кончая общественными судами. А вот инвалида не трогали, понимали, как не просто прожить на нищенскую пенсию. А его подручный научился во время появляться в заранее оговоренном с покупателями месте, и так же во время исчезать при появлении милиции либо дружинников.

На расписной халат скудного заработка, конечно, не хватило, но он все же подарил всплакнувшей тётке ванильные сухарики и шоколадный рулет.

Позже, когда заслуженный ветеран умер в больнице от инфаркта, а бывшая продавщица «Галантереи» перешла на вольные хлеба, не сравнимые по достатку с нищенской зарплатой, юный фарцовшик не бросил свое занятие, наоборот, все больше и больше входил во вкус.

Это были первые шаги будущего миллионера…

Миллионера? Правильней сказать, бывшего миллионера, теперь — банкрота.

Федечка заворочался в мягком кресле. Нашел время и место для воспоминаний! Что было — то было, все равно ничего не исправить и подретушировать, не к чему травмировать себя дурацкими переживаниями! Есть вещи более серьезные и, главное, нужные, необходимые. Большой бизнес, которым он занимался и намерен заниматься впредь, не терпит промедления либо измены, он жестоко карает отступников.

Никакое не банкротство — временное отступление, маневр, перегруппировка сил и средств! Вот получит деньги и снова — вперед, на штурм!