Читать онлайн «Хорошая работа». Страница 68

— А как мне быть с моими часами в четверг? — спросила Робин.

— О, это очень сложное немецкое блюдо, — отозвался Лоу. — Оно готовится из свинины, квашеной капусты и заваривается клецками.

— Нет, нет. Я говорю про мои часы в четверг, — громко повторила Робин. — Как мне поступить? Не хочется отменять занятия в последнюю неделю семестра.

— Разумеется, — довольно резко ответил Лоу, словно это Робин была повинна в недоразумении. — Сейчас посмотрим на ваше расписание. О, у вас очень много часов, не так ли?

— Да, — кивнула Робин, польщенная тем, что Лоу наконец-то это заметил.

— Десятичасовой лекцией можно поменяться с Бобом Басби. Он читает такую же в следующем семестре. Трехчасовой семинар я попрошу провести Руперта Сатклифа… — Робин кивнула, а сама подумала: интересно, кого эта новость огорчит больше — Сатклифа или студентов? — Самое трудное — это два семинара по женской прозе — в двенадцать и в четырнадцать. В это время свободен только один преподаватель кафедры. Я.

— Ох, — вздохнула Робин.

— Что у вас там за тема?

— Женское тело в современное женской поэзии.

— Уф. Боюсь, я маловато об этом знаю.

— Студенты приготовят доклады, — успокоила Робин.

— Что ж, я не против попредседательствовать на дискуссии, если это…

— Это будет здорово, — заверила его Робин. — Огромное вам спасибо.

Лоу проводил ее до двери.

— Франкфурт… — мечтательно произнес он. — Однажды я был там на очень живенькой конференции…

Видимо, то, что Виктор Уилкокс и Робин Пенроуз окажутся во Франкфурте в одной постели, было предрешено, несмотря на то, что ни один из них не уезжал из Раммиджа с таким намерением. Вику просто хотелось побыть в обществе Робин и доставить ей удовольствие этой поездкой. Робин хотела получить удовольствие и хоть ненадолго вырваться из раммиджского однообразия. Но на подсознательном уровне ими двигали одни и те же мотивы. Растущий интерес Вика к Робин почти достиг стадии страстной влюбленности. Связь Чарли с Дебби, воспринятая Робин довольно спокойно, все же породила в ней чувство ущемленной гордости, и теперь Робин была готова отстаивать собственную свободу интимной жизни. Поездка за границу, во время которой не встретишь друзей или родственников, обеспечивала железное алиби, а первоклассный отель был самым что ни на есть подходящим местом для affaire[15], время для которой наконец настало. Тут вряд ли требовались длительные взаимоотношения, одурманивание Робин шампанским или увлечение диск-жокея творчеством Дженнифер Раш. Иными словами, как сказала бы сама Робин, такой поворот сюжета был обусловлен целым рядом причин.

В половине седьмого утра Вик заехал за Робин, и они помчались в аэропорт через спящие пригороды. Робин подремывала на переднем сиденье рядом с Виком. Пока он припарковывал машину, она выпила чашечку кофе и вернулась к жизни. В Раммиджском аэропорту Робин оказалась впервые. Новенький терминал поразил ее блеском стекла и металла, куполообразной крышей и электронным табло, сообщавшем о рейсах в добрую половину европейских столиц. Построенный (по словам Вика) на грант Европейского экономического сообщества, аэропорт стал своего рода связующим звеном между захиревшими замкнутыми Центральными графствами Англии и куда более самоуверенным и открытым миром. Дородные раммиджские бизнесмены сдавали в багаж огромные сумки и кожаные чемоданы с кодовыми замками со столь беззаботным видом, будто каждый божий день летали в Цюрих, Брюссель, Париж или Милан.

— Места для курящих или для некурящих? — спросили у Вика, проверяя билеты. Тот растерялся и вопросительно взглянул на Робин.

— Мне все равно, — уступила она.

— Для некурящих, — решил Вик. — Полтора часа могу пережить без сигарет.

Всего полтора часа! Если у тебя есть деньги, можешь проснуться в шесть утра, а позавтракать уже в Германии. Но денег должно быть очень много: Робин удалось подсмотреть цену на билетах — двести восемьдесят фунтов. Впрочем, включая завтрак. Они летели VIP-классом, и услужливая стюардесса принесла им компот из абрикосов с грушей, яичницу с ветчиной, булочки, круассаны и кофе, а еще джем в маленьких глиняных плошечках. Робин (которая всегда летала по самым дешевым билетам и обычно сидела в хвосте самолета, рядом с туалетом, и поедала нечто безвкусное, подтянув колени к подбородку) оценила уровень сервиса.

— У вас, бизнесменов, есть основания гордиться собой, — сказала она.

— Что ж, мы это заслужили, — ухмыльнулся Вик. — На нас держится страна.

— А мой брат Бэзил считает, что страна держится на коммерсантах и банкирах.

— Не говорите мне про Сити, — попросил Вик. — Их там интересует только мгновенная прибыль. Они получают шальные деньги от иностранных банков, инвестирующих в британские компании. Вот почему у них такой высокий уровень доходов. А тот станок, который я хочу приобрести, окупит себя только через три года.

— Никогда ничего не понимала в доходах и расходах, — призналась Робин. — А послушав Бэзила, поняла, что и не хочу ничего понимать.

— Там все на бумаге, — объяснил Вик. — Перемещаются только документы. А мы делаем вещи, которых без нас не было бы.

Самолет переменил курс, и салон залили солнечные лучи. Было ясное светлое утро. Робин посмотрела в иллюминатор на проплывавшую под ними Англию: крупные города и городишки, паутины их улиц сменялись прямоугольниками полей, соединявшихся тонкими линиями железных дорог и шоссе. Глядя с такой высоты, трудно себе представить, что внизу царит шум и суета. Заводы, магазины, офисы и школы начинают новый рабочий день. Люди впихиваются в переполненные автобусы и поезда, стоят в пробках или моют посуду после завтрака. Они населяют свои узкие мирки, не задумываясь над тем, как они вписываются в общую картину. Домохозяйка включает электрочайник, чтобы выпить чашечку чая, и не думает о том, что именно делает возможной эту привычную операцию: о строительстве и работе электростанций, дающих электричество, о добыче угля или нефти для генераторов, о прокладке кабелей, по которым электричество побежит в дома, о переработке руды или бокситов в листы стали или алюминия, о прессовке и отливке металла для изготовления чайника, ручки и подставки, о сборке всех этих деталей воедино — о спиралях, винтиках, гайках, болтах, шайбах, заклепках, шнурах, проводах, резиновой изоляции, пластиковой отделке. Равно как и об упаковке готового чайника, его рекламе и продаже, транспортировке на склады и в магазины, о подсчетах цены и об объяснении, чем удобен чайник миллионам людей, а также агентствам, заинтересованным в его производстве и распространении. Домохозяйка не думает об этом, когда включает свой чайник. Робин тоже не думала — до этой самой минуты. Такие мелочи не интересовали ее, пока она не познакомилась с Виком Уилкоксом. Другой вопрос — как быть с этими мыслями? Трудно решить, является ли система, породившая чайник, торжеством человеческого разума и сотрудничества или колоссальным растранжириванием человеческих и природных ресурсов? Может, лучше кипятить воду в котелке над огнем? Или это приспособление, включаемое простым нажатием кнопки, освободило людей (преимущественно женщин) от рабского труда и дало им возможность стать литературными критиками? Ей вспомнилась фраза из «Тяжелых времен», которую она с известной долей иронии приводила в своих лекциях, но над которой в последнее время задумалась всерьез: «Это все сплошная каша…» Робин отказалась от решения этой задачи и попросила стюардессу принести еще чашечку кофе.