Читать онлайн «Дым и зеркала (сборник)». Страница 6

Когда читаю сценарии и когда их пишу, я всегда мысленно говорю: «инт» или «экст», именно так, а не «интерьер» и «экстерьер». Я был удивлен, обнаружив, когда показывал кое-кому свое стихотворение, что другие так не делают. Однако «Съеденный» — очень буквальное стихотворение, и там так же фигурируют эти слова, как у меня.

Второе стихотворение было пересказом старинных английских народных сказок под названием «Белая дорога». Оно столь же необычно, как истории, на основе которых написано. Последним я написал стихотворение о моих бабушке и дедушке по матери и о магии сцены. Оно не столь необычно, однако, надеюсь, столь же впечатляюще, как два предыдущих. Я гордился всеми тремя. Так сложились обстоятельства, что все они были опубликованы в разное время и каждое попало в антологию лучших рассказов года (все три сразу были опубликованы в американском сборнике лучших рассказов года в жанре фэнтези и хоррор, одно — в английском ежегоднике лучших рассказов хоррор, а одно — к моему удивлению — удостоилось войти в сборник лучших эротических произведений мира).

Существуют две истории, которые годами преследовали и тревожили меня, истории, притягивавшие и отпугивавшие со времен моего детства. Одна из них — история Суини Тодда[13], «демона-брадобрея с Флит-стрит». Другая — это сказка о мистере Фоксе, английской версии Синей Бороды.

При пересказе я вдохновлялся версиями сказки, которые нашел в изданном в «Пингвине» сборнике английских сказок под редакцией Нейла Филипа «История мистера Фокса» и примечаниях к ней, и в одной из редакций сказки под названием «Мистер Фокс», где я обнаружил белую дорогу и отметки, которые оставлял преследователь девочки на дороге, что вела к тому страшному дому.

В истории мистера Фокса уныло повторяется рефрен «Но ведь это не так, да и не было так. И не дай Господь, чтобы было так!», помимо перечисления всех ужасов, которые невеста мистера Фокса якобы видела во сне. В конце она бросает то ли окровавленный палец, то ли руку, которую унесла из его дома, и доказывает, что все, о чем говорила, правда. Так эффектно заканчивается его история.

Моя история еще и обо всех этих странных китайских и японских народных сказках, в которых все в конце концов сводится к лисам[14].

Эта история, как и мой графический роман «Мистер Панч»[15], очень близка к правде, хоть мне и пришлось при случае объяснять некоторым родственникам, что ничего такого на самом деле не было. Ну, то есть все было не совсем так.

Однажды мне позвонила Лайза Таттл и попросила историю для гендерного сборника.

Я всегда любил научно-фантастические пророчества, и когда был молод, не сомневался, что в будущем стану научным фантастом. Но я им не стал. Когда почти десять лет назад у меня впервые появилась эта идея, она представляла собой собрание коротких историй, которые должны были объединиться в роман, посвященный исследованию мира гендерных рефлексий. Но ни одной из этих историй я не записал. И когда Лайза позвонила, мне пришло в голову, что я могу взять придуманный когда-то мир и рассказать о нем так же, как Эдуардо Галеано[16] рассказал историю Америк в своей трилогии «Память огня».

Закончив работу, я показал историю подруге, и та заметила, что она читается, как преамбула к роману. Мне оставалось только восхититься ее провидческим даром. Лайзе Таттл история понравилась, а значит, мне тоже.

Джон Обри, собиратель и историк семнадцатого века, — один из моих любимых писателей. В его сочинениях содержится мощная смесь легковерия и эрудиции, анекдотов, воспоминаний и догадок. Читая Обри, ты словно слышишь голос живого человека, дошедшего к тебе через века, чрезвычайно приятного и интересного. К тому же мне нравится его правописание. Прежде я неоднократно записывал эту историю, но всякий раз оставался недоволен. И тогда мне пришло в голову написать ее в стиле Обри.

Ночной поезд из Лондона до Глазго — это зыбкий сон, от которого пробуждаешься около пяти утра. Сойдя с поезда, я прямиком отправился в станционный отель. Я намеревался спуститься к стойке администратора, снять номер, еще немного поспать, а когда все уже обо всем договорятся, в течение двух дней поучаствовать в конференции научных фантастов, которая там проводилась. Я должен был освещать ее работу для одной из центральных газет. Это было в 1985 году.

По дороге к стойке администратора я прошел мимо бара, в котором не было никого, кроме смущенного бармена и фаната научной фантастики по имени Джон Джеррольд, которому, как почетному гостю конференции, был открыт счет в баре, чем он и пользовался, пока другие спали.

Я остановился поговорить с Джоном, так и не дойдя до стойки администратора. Следующие сорок восемь часов мы провели, болтая, смеясь, рассказывая истории и с энтузиазмом распевая все, что нам удалось вспомнить из «Парней и куколок»[17] до утра следующего дня, когда бар снова опустел. В том баре мне довелось поговорить с ныне покойным Ричардом Эвансом, английским издателем научной фантастики, и этот разговор шесть лет спустя нашел свое воплощение в «Никогде».

Я не очень отчетливо помню, почему мы с Джоном начали говорить о Ктулху голосами Питера Кука и Дадли Мура[18], а также почему я взялся читать ему лекцию о поэтике Г. Ф. Лавкрафта[19]. Возможно, сказалось недосыпание.

В те времена Джон Джеррольд был уважаемым издателем, оплотом британской издательской индустрии. Некоторые эпизоды этой истории родились в том баре, где мы с Джоном изображали Пита и Дада как героев Г. Ф. Лавкрафта. А Майк Эшли потом уговорил меня написать о них историю.

И в октябре 1999 года она была номинирована на World Fantasy Award.

Эта история была написана для «Цифрованных снов» («Digital Dreams»), собранной Дэвидом Барреттом компьютерной антологии беллетристики. Во многие компьютерные игры я больше не играю. А когда играл, замечал, что они пытались штурмом брать участки моего мозга. Падали блоки, и крошечные человечки бегали и подпрыгивали у меня под веками, когда я отправлялся спать. Скорее всего я бы проиграл, даже если бы играл не с компьютером, а со своим мозгом. Так появилась эта история.

Эту историю заказал «Пентхаус» к своей двадцатой годовщине, которую отмечали в январе 1985 года. Несколько предыдущих лет я перебивался как мог, будучи молодым журналистом и беря на улице интервью у знаменитостей для «Пентхауса» и «Валета», двух английских эротических журналов, гораздо более жестких, чем их американские версии; учитывая все обстоятельства, это была прекрасная школа.