Читать онлайн «Импровизация на тему убийства». Страница 33

На следующее утро, еще до завтрака, то есть около семи утра, Нику позвонили из больницы. Дежурная медсестра сказала, что Жанна пришла в себя. Она срочно хочет видеть Ника. Срочно.

Сухарев в минуту подорвался бежать.

Я помнила, что сегодня мне надо забрать из больницы Зюзю. Мне так не хотелось этого делать, что я решила дать себе маленький шансик отсрочить событие и позвонила в больницу. И тут мне невероятно повезло: Лилия Андреевна сказала, что ночью Зинаида Петровна почувствовала себя плохо, поэтому надо еще денечек ее понаблюдать.

– А что с ней случилось? – Удивительно, ведь вчера Зюзя была как огурчик.

– Да ничего страшного. Что-то днем она увидела, заволновалась, давление подскочило. Вы не хотите приехать? Докторам она ничего не рассказывает, только то, что человек какой-то ей примерещился, а она не поймет, что за человек. Не может вспомнить, откуда она его знает. Беспокоится. Если бы понять, что случилось, было бы легче ей помочь.

– Лилия Андреевна, мне неудобно вам это говорить, но мне она вряд ли что расскажет. Я – вторая жена Николая Александровича, а первая, дочь Зинаиды Петровны, погибла. Мы не слишком с ней подружились.

– А, ну понятно. – В тоне доктора прозвучало профессиональное сочувствие.

Вдруг я кое-что вспомнила:

– А когда Зинаиде Петровне человек этот привиделся?

– Днем, наверное, или утром.

– Он к ней в палату заходил?

– Нет, она говорит, что в окно его увидела.

Неужели Зюзя узнала Комова?

Мы договорились с доктором созвониться завтра, и я положила трубку.

В ту же секунду зазвонил мой мобильный. На дисплее высветился номер телефона Людмилы Витальевны.

– Дорогая, как дела? – Витальевна беспокоилась. – Что происходит с Ником?

– Да все нормально…

Голос мой звучал фальшиво, и моя музыкальная свекровь тут же это почувствовала.

– Вы оба что-то скрываете от меня, – сказала она расстроенно. – Где Ник?

– Он… я не знаю. Неделю назад Жанна попала в аварию. Сильно разбилась и только сегодня пришла в сознание. Он к ней поехал.

– А Митька? Его мобильный отключен. Вы говорите с ним? Он хорошо ест в лагере?

– Да, конечно.

Людмила Витальевна помолчала немного и заявила тоном, не терпящим возражений:

– Изволь-таки приехать ко мне. Ты врешь, Ник врет. Если не приедешь – напьюсь. Я серьезно.

Не то чтобы сработал ее шантаж, но приехать я согласилась.

Она открыла мне дверь быстро и резко, словно ждала у глазка и боялась, будто я, позвонив, сбегу.

– Итак?.. – услышала я вместо приветствия.

– Все плохо.

То, чего я боялась, произошло в прихожей. Услышав страшную новость, Людмила Витальевна тяжело осела на пол. Я бросилась ее поднимать, повела к дивану, попробовала уложить. Она причитала: «Митенька, миленький…» – постанывала и плакала беспомощно, даже обиженно. Ей казалось, что все случившееся – несправедливо, незаслуженно. Она потеряла мужа, она одинока, Митька был единственной радостью в ее жизни…

– Перестань, – сказала я тихо и строго. – Хватит. Ты права, случилось страшное. Но он жив, здоров, у Ника есть деньги. Мы заплатим, и Митька вернется.

– Ты точно знаешь, что он жив? – Ее золотистые глаза были как две мокрые янтарные бусины, поплывшая вокруг глаз тушь выглядела как театральный грим – что-то древнегреческое.

– Посмотри на себя в зеркало, Мила. Митька вернется и не узнает тебя.

Машинально она поискала глазами зеркало, сообразила, что я применила подлый отвлекающий маневр, и усмехнулась фамильным ироничным смешком:

– Да, с тобой не похнычешь. Ты права, если я сейчас раскисну, то назад не соберусь. Давай уж чаю выпьем…

Мы устроились на лоджии, выходящей во двор.

– Но похищение Митьки – это еще не все? – сказала Витальевна скорее утвердительно, нежели в форме вопроса. – Я чувствую, что ты недоговариваешь.

Хотелось отшутиться, только я не знала как. Ничего забавнее истории о смерти Игоря в голову мне не приходило. Тогда я решила выложить ей все.

Людмила Витальевна слушала меня сосредоточенно, не перебивая. Эмоций своих она тоже не выражала. Просто слушала, спокойно и внимательно наблюдала за мной и, как мне казалось, делала какие-то свои выводы.

Наконец я не выдержала:

– Людмила Витальевна, скажите, что вы обо мне теперь думаете?

Она как-то рассеянно отвела глаза, будто спросила я что-то не то.

– Девочка моя, да что я должна о тебе думать? Обвинять тебя в измене мужу? Так я знаю, что Ник мужем тебе не был.

– Да нет… – перебила я свекровь, видно мало понимая, о чем она говорит. – Это я во всем виновата. Нельзя мне было влюбляться в него.

– Так ты еще и влюбилась! – Витальевна покивала, как доктор, встретивший знакомые симптомы. – Я хотела вот что тебе сказать: он должен был расстаться с Жанной, начать ухаживать за тобой, создать отношения, на которых семью можно строить, а потом уже жениться.

– Почему он на Жанне не женился? Они столько лет вместе.

– На Жанне? – Свекровь небрежно пожала плечами. – Да ну! В какой-то момент он загорелся жениться – ради Митьки. Я, не подумав, ему и сказала: да женись уже на Жанне, она мечтает об этом. А он говорит: Жанна в восемнадцать лет родила дочку, но отвезла ее в деревню матери и с тех пор о ней почти не вспоминает. Как же она будет относиться к Митьке, если родную дочь забросила?

– Все мы какие-то неприкаянные. Никто не счастлив.

Витальевна рассеянно кивнула:

– Но все ищем счастья, придумываем что-то, добиваемся своего. Кто-то старается при этом никого не обидеть, кто-то готов по трупам идти. Не осуждай себя. Я же понимаю, что, не влюбись ты в Ника, ты бы и мальчика этого, Игоря, не встретила. Он нужен был как противовес. Палец дверью прищемить, чтобы про головную боль забыть. Но Ник этого не замечал! У него полон рот забот! Ресторан, где этот ворюга Пряничников промышляет, Зюзя полусумасшедшая, маленький Митька, Жанна. Вот такие дела, – резюмировала Людмила Витальевна и вдруг помрачнела: – А вообще выглядит все не лучшим образом. И неясно, кто твоего Игоря убил, кто похитил моего внука…

Могла ли я знать тогда, что ответы на эти вопросы я получу уже завтра?

13 июня, вечер

Домой я вернулась только к восьми вечера. Сначала вообще возвращаться не собиралась. Хотела переночевать у Витальевны. Мне казалось, что одну ее я оставить не могу. Вдруг бы она все-таки решила напиться? Но свекровь решительно выпроводила меня:

– По-твоему, дура я? Мне надо ждать от вас звонка, мне надо знать, что внук цел. Водка потом будет.

Она с треском захлопнула за мной дверь.

На улице было прохладно; добежав до «ниссана», я забралась в его теплое нутро. Нестерпимо захотелось услышать голос Ника.

«Телефон вызываемого або…» – Я со злостью захлопнула «раскладушку». Да что же это? Почему Сухарев прячется?

Я увидела его в своем подъезде.

– Ник, у тебя голова болит? – Про Митьку я спрашивать побоялась. Если Сухарев так выглядит, значит, случилось страшное.

Он сидел на ступеньке лестницы, ведущей вниз, перед дверью в мою квартиру. Растрепанный, бледный в тусклом свете сорокаваттной, засиженной мухами лампочки. В руке у него была плоская бутылочка коньяка. Уже полупустая. Пьяным он не выглядел, хотя по его внешнему виду всегда было трудно понять, в какой степени опьянения он находится.

Услышав мой голос, Ник поднял воспаленные глаза.

– Да. – Его голос звучал хрипло и, как мне показалось, обессиленно. Слава богу, это только его голова!

– Дать таблетку?

– Я уже принял. – Он потряс бутылкой.

Я полезла в карман жакета за ключами… Вдруг Ник встал, сделал шаг вперед и обнял меня. Я сжалась, как в тот день, когда он поцеловал меня в первый раз.

– Скажи мне правду, только правду: как ты ко мне относишься? – Он говорил в самое ухо, его дыхание щекотало щеку. – Что я для тебя?

Не успев ничего придумать, я ответила:

– Я тебя люблю.

Он отстранился, совсем чуть-чуть, только чтобы заглянуть мне в глаза. Я тоже всматривалась в его лицо, надеясь услышать в ответ… Ну хоть что-то ободряющее.

– Господи, слава богу! Я тоже так тебя люблю! Я бы и раньше признался, и надо было, но не только ведь о себе надо думать…

– Ты только обо мне не думал, да?

– Но ты была единственным человеком, у которого все в порядке, который помогал мне, не ставил условий, ничего не требовал. Я сначала был так тебе благодарен! А потом – влюбился.

Смотреть в его рысьи глаза, которые по-прежнему казались мне загадочными и зомбирующими, я могла не минутами, а годами. Мы стояли обнявшись, пока Ник не покачнулся, будто на мгновение потерял равновесие. Я высвободилась из его объятий, достала ключи и отперла дверь своей квартиры.

Мы уснули только под утро…

А когда я открыла глаза, Ника рядом со мной не было. На прикроватной тумбочке лежал диск, под ним записка, написанная его рукой: «Посмотри это!»

Почему-то у меня не было вопросов. Я сразу поняла, что диск этот Ник привез из больницы, от Жанны. Наверное, на диске была крайне важная запись, если Жанна, только придя в сознание после аварии, говорила об этом. И это как-то связано с Митькой.