Читать онлайн «Мориарти. Последняя глава». Страница 11

Джиму едва исполнилось шестнадцать, когда в Дублине неожиданно, во время уличного ограбления, скончался Шон Мориарти. Интересно, что в этом преступлении он так и не сознался (по крайней мере, в «Дневнике» о нем нет ни слова), хотя и упомянул, что в течение пяти дней, один из которых совпадает с датой смерти Шона Мориарти, находился вне дома. Несчастного школьного учителя нашли зверски избитым железными прутьями и с пустыми карманами. Дублинский коронер дал по этому поводу следующий комментарий: «В наше время мирный человек и двух шагов не может сделать, чтобы не наткнуться на хулиганов. Если так пойдет дальше, то у нас скоро будет то же, что и в Англии. А это уже кое-что значит».

С течением времени старший из братьев, Джеймс, поступил в кембриджский Тринити-колледж, где его научная карьера быстро пошла в гору. Средний, Джейми, записался в армию и выразил желание стать профессиональным военным. Что же до младшего, то Джим на какое-то время исчез из поля зрения и, по слухам, работал станционным смотрителем где-то на западе Англии.[17]

С уверенностью можно говорить лишь о той патологической зависти к старшему брату, что зародилась, выросла и расцвела в сердце младшего Мориарти. Именно это, а также усиливающееся внимание со стороны властей, толкнуло его на те ужасные шаги, что постепенно составили грандиозный план будущего, в котором он отводил себе место верховного правителя криминального мира.

Между тем старший брат уже навеки прославил свое имя трактатом, посвященным биному Ньютона, за коим достижением последовало предложение занять кресло руководителя кафедры математики в одном небольшом британском университете. Только там, в тихой интеллектуальной гавани, впервые посетив брата, Джим в полной мере понял, какой славы достиг Джеймс. Тот день навсегда остался в его памяти: высокий, сутулый паренек, каким он помнил его, превратился в мужчину, почтение к которому выказывалось буквально везде. Знаменитости писали ему письма, поздравления и восхваления сыпались отовсюду, а на чистом, аккуратном столе, перед окном, выходившим на уютный дворик, уже лежала наполовину законченная работа по «Динамике астероида».

Теперь, через много лет, сидя перед камином в большом доме на краю Вестминстера, он думал, что именно тогда, в тот визит, познал всю силу выросшей в нем зависти и оценил реальный потенциал Джеймса. Старший брат, несомненно, станет великим и уважаемым человеком, тогда как ему, Джиму Мориарти, жизненно необходимо сделаться тем, кого будут бояться и уважать на самом верху криминальной иерархии сначала Лондона, а потом уже и всей Европы.

В то время — время первого визита к перспективному ученому и профессору — ситуация, в которой оказался младший Мориарти, требовала, чтобы он так или иначе показал уголовному подполью, что является силой, с которой необходимо считаться, и лидером, наделенным уникальными способностями.

Лишь после того, как профессор Джеймс Мориарти укрепил свой авторитет работой «Динамика астероида», младший брат пришел к ясному пониманию того, как продвинуться дальше, а заодно и вырвать из сердца колючку зависти. Как-никак он лучше других знал слабости старшего брата.

К концу 1870-х высокий, сухощавый, сутулый и преждевременно постаревший профессор уже стал публичной фигурой. Джеймса Мориарти провозглашали гением, а его звезда стремительно поднималась по небосводу академической науки. О нем писали газеты, ему прочили новое назначение — на освобождающееся в скором времени место заведующего кафедрой математики в Кембридже. Было известно, что два поступивших с континента заманчивых предложения сравнимой значимости профессор уже отверг.

Пришло время действовать. К планированию Мориарти-младший подошел с той же тщательностью и дотошностью, которые отличали его старшего брата в научной области.

Среди его знакомых был престарелый актер Гектор Хаслдин, прославившийся на ниве кроваво-мелодраматических постановок, в которых он сыграл едва ли не всех шекспировских героев, от горбуна Ричарда III до озлобленного старика Лира, и все еще пользовавшийся немалой популярностью.

Хаслдину было в то время далеко за шестьдесят, и он щедро делился с желающими своим огромным сценическим опытом. Фигура экстравагантная как в частной, так и в общественной жизни, актер большого таланта, хотя и пристрастившийся излишне к бутылке, он и в почтенном возрасте сохранил способность не только трогать сердца зрителей великолепной игрой, но и поражать их воображение мастерством физического перевоплощения. Именно к нему обратился молодой Мориарти, пожелавший научиться трюкам актерской профессии.

Сблизиться со стареющим артистом помогло знание его слабостей. Подарки в виде хороших вин и дорогих напитков сделали свое дело, и в скором времени эти двое стали неразлучными приятелями. Завоевав без особого труда доверие старика, Мориарти однажды вечером сделал первый подход.

Он объяснил, что хотел бы сыграть шутку со своим знаменитым братом — появиться перед ним в качестве двойника, — и попросил Гектора обучить его искусству перевоплощения. Актеру идея пришлась по душе. Поверив объяснению и проникшись духом озорства, он с энтузиазмом взялся за дело: выбрал нужный парик, проследил за изготовлением специальной обуви с добавлявшими роста подкладками и самолично разработал напоминающую портупею систему ремней, с помощью которой удавалось добиться эффекта сутулости. Он также снабдил своего молодого друга лучшими книгами по гриму: «Искусство актерской игры, как накладывать грим» Лейси, «Практическое руководство по макияжу» и «Туалет и искусство косметики» Э. Дж. Кули.

За четыре с небольшим недели Мориарти освоил искусство перевоплощения и научился достигать поразительного сходства со своим почтенным братом. Но это было лишь полдела, поскольку Хаслдин смог научить его также гораздо более глубоким секретам превращения в другую личность: час за часом ученик осваивал другую жизнь, учился думать, разговаривать, жестикулировать так же, как это делал брат; проникал в его жизнь, прошлое и настоящее, заглядывал в его будущее, примерял на себя его цели и устремления.

У Мориарти вошло в привычку становиться перед зеркалом и, представляя себя старшим братом, буквально впитывать его характер, проникать в его тело. Занимаясь этим, Мориарти опередил свое время, разработав систему, схожую с той, что много лет спустя предложит театру Константин Сергеевич Станиславский в своем шедевре «Работа актера над собой».

Без всякой одежды, совершенно нагой, Мориарти стоял перед своим отражением, глядя и на него, и, его глазами, на себя. Изгнав все мысли и очистив сознание, он словно бы перетекал, капля за каплей, в характер и тело брата, и в какой-то момент вдруг замечал едва уловимую перемену, как будто и впрямь становился другим человеком у себя на глазах. Или у него на глазах?

Глядя во время этого ритуала на себя в зеркало, Мориарти в какой-то момент, момент истинной трансформации, испытывал — всего лишь на несколько секунд — глубочайший страх. В этот момент он уже не мог с полной уверенностью сказать, кто из них убийца, а кто жертва. Освоив искусство перевоплощения, Мориарти впоследствии научился принимать и другие обличья.

Подготовившись психологически, он отработал до автоматизма и физический акт трансформации, начинавшийся с надевания длинного, тесного корсета, ужимавшего туловище и делавшего его зримо более худым. Далее шло приспособление, напоминавшее сбрую — тонкий кожаный ремень с пряжкой вокруг пояса, несколько плечевых ремней, похожих на портупею, под действием которых плечи выдавались вперед. Потом Мориарти надевал носки и рубашку, натягивал темные брюки в полоску и зашнуровывал ботинки с добавлявшими роста подкладками.

Оставалось только надеть парик и, вооружившись кисточками и гримом, придать нужный цвет лицу, завершив таким образом трансформацию. Этим он занимался, сидя за туалетным столиком. Убрав волосы под туго облегающий голову парик, Мориарти начинал работать над щеками, глазами и подбородком, получая в результате то изможденное, с запавшими щеками лицо, которое хорошо знакомо всем по знаменитому описанию доктора Уотсона.[18]

Наступала последняя часть преображения, венец усилий: накладывание парика. Голова накрывалась тонким, пластичным материалом на твердой основе. Цветом и текстурой материал походил на кожу. Эффект достигался невероятно реалистичный — высокая лысина с клочками волос за ушами и на затылке. Еще несколько деталей — и он заканчивал трансформацию, одевался и вставал перед зеркалом.

Из зеркала на Мориарти смотрел Мориарти.

Профессор всегда с теплотой вспоминал старика Гектора Хаслдина, умершего, к сожалению, в своей гримерке театра «Альгамбра», по всей видимости, от сердечного приступа через четыре недели после того, как его юный друг овладел искусством преображения и добился полного сходства с братом.