Читать онлайн «Лестница. Плывун: Петербургские повести.». Страница 80

«Старик… — подумал он. — Жалкий никчемный старик…»

Эта мысль обожгла его, он рывком вскочил с тахты, застонав от боли в бедре, и схватив беспечно дремавшего на свой подстилке Николаича, прокричал тому прямо в мордочку:

— Нет! Нет! Нет! Ты слышишь?!

Николаич, без сомнения, слышал, потому что сморщил нос и зашипел. Но Пирошников явно обращался не к нему, а к кому-то другому, находившемуся много выше этого больничного подвала, этой последней отчаянной Родины, после которой уже ничего, лишь вечный покой.

И он был услышан. Нарастающий подземный гул поднялся снизу, пол качнулся вместе со стенами, так что Пирошников вновь упал на тахту и пустая бутылка от кьянти гулко покатилась по паркетному полу.

Это продолжалось мгновение, но было замечено всеми домочадцами.

Пирошников выскочил в коридор, успев машинально взглянуть на часы. Была половина восьмого вечера. Первое, что он увидел в коридоре, была стоящая на карачках рядом с упавшим стулом Софья Михайловна. Она теперь имела обыкновение задерживаться после окончания работы на полчаса, на час ввиду крайней своей общительности и в надежде быть приглашенной в гости к кому-нибудь из домочадцев. И действительно, попадала на чаепитие, а то и на ужин к сестрам из «Галатеи», тоже проживающим рядом со своим салоном, или к ветерану подводного флота, капитану первого ранга в отставке Семену Израилевичу Залману, крепкому еще старику, любителю Омара Хайяма.

Итак, Софья, охая и стеная, ползала по коридору, пытаясь подняться. Пирошников помог ей, в то время как из многих дверей в коридор высыпали галдящие домочадцы. Молодая мамаша Шурочка Енакиева промчалась мимо к лифту, прижимая к груди годовалую дочь.

— Владимир Николаевич, видите, видите! — чуть не плача запричитала Софья.

— Что я должен видеть? — рассердился Пирошников.

Дверь напротив открылась, и на пороге возникла Дина, как всегда, одетая с иголочки, спокойная и загадочная. Она с каким-то торжеством посмотрела на Пирошникова и произнесла лишь одну фразу:

— Что и требовалось доказать…

Софья между тем закончила свою тираду.

— Вы подписку читали? Подписывали? Там было сказано, было! «Предупрежден о возможных чрезвычайных ситуациях, могущих возникнуть на месте расположения строения в связи с геологическими причинами»! — наизусть процитировала Софья.

— Какими? — спросил совсем сбитый с толку Пирошников.

— Геологическими! Землетрясение! Вы под землетрясениями подписались! — голосила Софья.

Мамаша Енакиева впрыгнула с ребенком в лифт и вознеслась на волю.

— Не подписывался я под землетрясениями, — сказал Пирошников. Ситуация все более казалась ему комичной, тем более что новых подземных толчков не последовало.

— Наука умеет много гитик, — с улыбкой произнесла Дина.

Появившийся в коридоре отставной подводник подошел к Софье Михайловне, учтиво, по-офицерски, поинтересовался самочувствием.

— Пустяки… — зарделась Софья.

— Покидать подводный корабль следует лишь в критической ситуации, — пояснил подводник. — Пока я такой не наблюдаю.

— Я тоже. Закрывайте лавку, Софья Михайловна, — распорядился Пирошников.

— Сейчас, сейчас, подниму книги, они попадали с полок… — Софья скрылась в магазине.

— На Северном флоте… — начал моряк.

— Да погодите вы с мемуарами! — к Пирошникову ринулась хозяйка Данилюк. — Что это было, Владимир Николаевич? Неужели опять началось?

— А что, раньше уже было что-то? — спросил Пирошников.

— Да так, по мелочам. Почти что ничего. Лампочки покачивались, — отвечала она.

И тут из открывшихся дверей лифта показался начальник охраны Геннадий, бережно поддерживающий за плечи всхлипывающую мамашу Енакиеву с ребенком.

— Идите домой, успокойтесь, страшного ничего нет… — напутствовал он ее, направляя по коридору к двери.

Затем Геннадий возвысил голос и обратился к домочадцам.

— Граждане, расходитесь! Ложная тревога. На улице Блохина рухнул подъемный кран. Сотрясение почвы. Аварию к утру устранят.

— Вот как! — Дина взглянула на Пирошникова с усмешкой, будто хотела сказать: «Но мы-то знаем причину».

— И пожалуйста, не надо на меня смотреть! Вы слышали! Кран упал! — окрысился на нее Пирошников. — Я здесь ни при чем!

Дина пожала плечами и скрылась в своем боксе. Успокоенные домочадцы разбрелись по квартирам.

— Можно к вам зайти, Владимир Николаевич? — спросил Геннадий.

— Заходи, Геннадий, почему нет…

Они вошли к Пирошникову, и он притворил дверь.

— Садись.

— Да я на минуточку. Дело в том, что кран не падал. Я обязан был предотвратить панику среди жильцов. Но вы должны знать, — сказал Геннадий.

— А что же это было?

— Возможно, снова начались подвижки.

— Какие подвижки? — не понял Пирошников.

— Ну вы же подписывали приложение к договору?

— Подписывал, но не читал.

— Ну тогда я расскажу с начала.

Они сели за стол, Пирошников налил вина, и Геннадий начал рассказ.

После того, как Пирошников, по выражению Ларисы Павловны «сбежал от Наденьки», а произошло это где-то в середине восьмидесятых годов, с домом начали твориться не совсем понятные вещи.

Собственно, творились они и раньше, но замечены были лишь локально. Дом, а точнее, какая-то его часть — квартира или лестница — как бы начинали иногда сходить с ума, что приписывалось обычно особому нервическому состоянию какого-нибудь домочадца. Об этом и книжки были написаны, и фильм снимали.

Но дом никогда не обнаруживал желания сойти с ума целиком, как вдруг кто-то первым заметил, что он выпирает из земли — день за днем, месяц за месяцем, — по сантиметрику, по два. Через полгода уже и окна цокольного этажа, полуутопленные ранее в специальные колодцы, вылезли на свет божий целиком и обнажилась серая бетонная полоска фундамента, которая все уширялась.

По ночам перепуганные домочадцы слышали потрескивания и шорохи, кто-то улавливал голоса, которые что-то отдаленно скандировали, но это скорее всего нервические домыслы.

Дом пробудился ото сна.

Надо было срочно что-то предпринимать, а для начала исследовать — на чем, собственно, стоит это сооружение столетней давности?

Стали копать и быстро докопались до огромного гранитного валуна, на котором и покоился фундамент, привязанный к валуну весьма грамотно стальными стяжками и шпунтами. Дом и валун составляли единое целое, точнее, фундамент и валун, потому как связь фундамента с самим домом была не столь прочна.