Читать онлайн «Рисунки Виктора Кармазова». Страница 16

Первые два-три дня после обещания принести катушку с записью какой-нибудь группы Эмерсон на вопрос: «Принес?» хлопал себя по лбу и сокрушался, что, мол, забыл, но завтра — обязательно! В один из дней он говорил: «Да принес, но понимаешь, сегодня отдать тебе не могу…» Был даже такой случай, когда он катушку с записью принес и отдал, но тут же, пока Виктор не успел убрать ее в свою сумку, забрал обратно, сославшись, что вспомнил нечто важное. Понятно было, что он пытается таким образом раскрутить напарника на деньги, но Виктор принципиально «тупил», и в конце концов Эмерсон сдавался и на пару дней, но не на больше, отдавал-таки ему послушать катушку с нормальной музыкой. Случалось, что за это время Виктору удавалось понравившуюся группу переписать на новую ленту у знакомого меломана — бесплатно…

Приехав в банк после суда, Виктор неторопливо подобрал сумки, получил оружие и необходимые документы и пошел в красный уголок, где инкассаторы и водители, ожидавшие выезда на маршрут, играли в домино. С удивлением обнаружил, что Эмерсон уже там, более того — забивает козла в паре с Гаврилычем.

Гаврилыч в домино был общепризнанным авторитетом. Бывало, пока еще у всех игроков на руках оставалось по две-три фишки, уверенно заявлял: мол, ты ставишь такую-то, ты дуплишься, а я вот эту, у вас ни у кого нет, и я заканчиваю; бывало, к концу партии наверняка знал, сколько очков запишет соперникам — такой доминошный опыт был у человека!

В отличие от него Эмерсон играл, мягко говоря, плоховато. Но тут, Виктор к своему немалому удивлению, увидел, как сегодняшний его напарник поправил «джон-ленноновские» очки, аккуратно пристроил к другим фишкам свою — последнюю и доложил:

— Я — кончил.

— Дурбаладзе, надо говорить, закончил, — не без улыбки поправил его Гаврилыч, и объявил соперникам. — Кстати, товарищи — партия!

— А я — кончил, — заупрямился Эмерсон.

— Если играешь в домино, соблюдай соответствующий жаргонизм, — наставительно сказал Гаврилыч.

— Да какой в этой примитивнейшей игре особый жаргонизм! — возразил Эмерсон. — «Козел», «рыба», еще «Гаврилыч» которым шестерочный в вашу честь все называют.

Гаврилыч насупился и пока места проигравших занимала новая пара, стал нервно перемешивать фишки. По количеству народу, собравшемуся в красном уголке, Виктор прикинул, что до выезда на маршрут очередь сыграть партейку до него вряд ли дойдет, поэтому покинул накуренную комнату.

Заглянул в сумочную к дяде Мише Хлепатурину — заядлому рыбаку, чтобы поболтать о любимом увлечении. Но того на месте не оказалось, и от нечего делать Виктор достал из кармана короткий, но остро заточенный карандаш, и чудесную страничку. Чуть подумав, решил прикольнуться. Нарисовал играющего в домино Эмерсона, — напротив него Гаврилыча и двух их соперников — Джона Большого и совсем молодого водителя по прозвищу Чечен. Последним штрихом в рисунке стало то, как Чечен с размаху бьет по столу дупелем, а Гаврилыч, видимо, разъяренный бездарной игрой напарника, замахивается на него, собираясь бросить в лицо оставшиеся фишки.

До слуха Виктора донеслись крики — понятное дело, что из красного уголка. Прежде чем поспешить на место происшествия, он стер только что нарисованную картинку. Прибежал в красный уголок одновременно с Паном Зюзей, который, кстати, был уже заметно поддавшим.

При появлении Лисавина шум мгновенно прекратился, хотя о произошедшем инциденте говорило многое: опрокинутые стулья, разбросанные по столу и полу фишки домино, треснувшая линза на очках Эмерсона, ссадина на щеке Чечена, красная рожа Гаврилыча и скорчившийся в углу и держащийся за голову инкассатор Торопыгин. К нему-то и обратился Пан Зюзя:

— Тороп, тебе через сколько выезжать?

— Скоро уже, — отозвался тот.

— Зайди в канцелярию! — последовала команда, и зам, хмыкнув, покинул красный уголок. Тороп поспешил исполнить указание, а оставшиеся, принялись наводить в комнате порядок.

— Что, Витек, аптеки сегодня берем?

— О! Евгений, — Виктор пожал руку водителю, хлопнувшему его по плечу — щуплому сорокалетнему мужичку с коротко стрижеными пшеничными усами — А ты, что, с нами едешь?

— Ну, да, уже вооружился.

— Тогда грузимся. Эмерсон, — окликнул Виктор протирающего очки напарника. — Бери сумки, пора выезжать.

— Видал, Тороп в канцелярию пошел? — спросил водитель. — Понятно, зачем его Пан Зюзя вызвал?

— Понятно, — согласился Виктор.

— А мы сами-то торопыгами затаримся? — озабоченно поинтересовался Евгений.

— Попробуем…

Вскоре тушинский маршрут отъехал от здания банка и взял направление к первой точке, до которой было минут двадцать езды. Всякий раз, встречая Евгения Овчинникова, Виктор вспоминал одну вечернюю смену, которую можно было бы назвать ужасной. Вспомнил и сейчас, и связана та смена была именно с «торопыгами».

Так назывались продаваемые в аптеках пузырьки с целебной настойкой боярышника. Все дело в том, что настойка была крепостью порядка семидесяти градусов, а стоил один пузырек сущие копейки…. Просто так настойку боярышника было не купить — только по рецепту врача. Но для инкассаторов делалось исключение, и в некоторых «правильных» аптеках во время маршрута можно было прикупить с десяток пузыречков — дешево и сердито, никакой водки не надо.

Больше всех среди инкассаторов обожал «боярышник» Володька Торопыгин, при виде этих пузыречков у него аж щеки начинали трястись. В честь него их так и прозвали — «торопыги», и даже в шутку вывели единицу опьянения — «1 тороп». Ни у Виктора, ни у других инкассаторов не было сомнений, что Пан Зюзя позвал Володьку Торопыгина в канцелярию, чтобы дать задание прикупить «торыпыг» и для него…

У Виктора же самое яркое воспоминание, связанное с «торопыгами», ассоциировалось с сидевшим сейчас за рулем водителем. Та история произошла, когда он только-только начал работать в инкассации на вечернем маршруте, обслуживающим точки в районе стадиона «Динамо», Ленинградского проспекта и Беговой улицы. Маршрут был хороший, хотя бы потому, что инкассировал тот же Литфонд, театральные кассы, несколько отличных продуктовых магазинов…

Так же как и Михалыч, отработавший несколько лет на маршруте тушинском, на маршруте «динамовском» закрепился Тимофеич. В плане подхода к работе и опытности и тот, и другой были «близнецы-братья», разве что Тимофеич проработал в инкассации года на три дольше. Возможно, поэтому ему вообще все было по-барабану. Как еще объяснить действия старшего инкассатора, когда тот в самом начале маршрута достал из сумки бутылку водки, накатил себе дозу и выпил, закусив всего лишь помидором? Но именно так все и случилось в ту памятную и ужасную для Виктора смену. Ужасную потому, что, дожевав помидор, Тимофеич предложил выпить и Виктору, а когда сборщик отказался, старший маршрута обратился с тем же предложением к водителю, и Евгений Овчинников, ничтоже сумняшеся, выпил водку и порулил дальше. Но это были еще цветочки…

При подъезде к очередной аптеке Тимофеич попросил сборщика прикупить «торопыг» — сколько дадут. Отоварили, как всегда, десяточком, и пять из них старший маршрута добавил к остаткам водки. Получилось более половины бутылки «адской смеси», которую Тимофеич и решил усугубить во время инкассирования комплекса стадиона «Динамо», благо место было малолюдное, тихое. Выпил сам и по инерции предложил выпить водителю. А Евгений взял, да и вновь согласился. И выпил, причем не обычную дозочку, а стакан «с краями», — чтобы на дне бутылки ни капли не осталось.

Наблюдая за этим процессом, Виктор едва дар речи не потерял — «динамовскому» маршруту оставалось обслужить еще полтора десятка точек, а водитель уже два стакана на грудь принял! Очень скоро стало понятно, что беспокоился сборщик не напрасно. Выкрутасы Евгения начались на одном из перекрестков, где вместо того, чтобы спокойно подождать зеленого сигнала светофора, он помахал рукой гаишнику и поехал на красный — хорошо машин ни слева, ни справа не было, гаишник же просто отвернулся, видимо, обалдев от подобной наглости.

Следующие приключение поджидало Виктора и его экипаж на Ленинградском проспекте, напротив метро «Динамо» у авиакасс, что находились рядом с салоном для новобрачных «Аист». Проинкассировав авиакассы, Виктор вернулся в машину, водитель завел двигатель, тронулся с места и тут же врезался в стоявший впереди «жигуленок» — вместо того, чтобы сдать назад, поехал вперед. Хозяин «жигуленка» только что его покинул, но в здание войти не успел и теперь растерянно следил за дальнейшими действиями инкассаторов.

— Мужики, все будет в порядке, — заявил с заднего сидения опытный Тимофеич. — Ты, Овец, давай, разъезжайся, а ты, Витек, держи, отдай этому чайнику, — и он передал сборщику двадцатипятирублевую купюру.