Читать онлайн «Куколка». Страница 30

Этой и в еще 2 или 3 следующие ночи случились большие волнения черни в Шордиче и Спиттлфилдз, причиной коих были ирландские работники и ткачи, бравшие за работу по сниженному тарифу. Восставшие кричали «Бей ирландцев!», били окна в домах, где оные размещались, и почти полностью разрушили два трактира, кои держали ирландцы; в защиту одного из оных на Брик-лейн открыли стрельбу, один молодой человек был убит. 7 или 8 ранены. А поскольку ни судьи, ни констебли, ни хорошо обученный наряд усмирить восставших не смогли, вызваны были отряды кавалерии и пехоты, после чего (а также после заключения 6 или 7 бунтовщиков в тюрьму) восставшие утихомирились. Похожие беспорядки случились несколькими днями раньше в Дарфорде, графство Кент, по тому же поводу; толпу удалось утихомирить, только когда ирландские работники были уволены, а задержанные бунтовщики выпущены из тюрьмы.

Суббота, июня 31-го дня

В «Дейли адвертайзер» от 28 июля Джошуа Уорд, эсквайр, перечисляет с милостивого разрешения королевы 7 случаев чудесного исцеления лиц, коих он лечил и кои были осмотрены в присутствии Ее Величества 7 июня. Возражения посему поводу напечатаны были в «Граб-стрит джорнал»{70} от 24 июня. Однако внимание публики было несколько отвлечено от чудотворного г-на Уорда некоей странствующей целительницей, коя называет себя Безумной Салли и ныне находится в Эпсоме{71}; эта особа совершила, ко всеобщему восхищению, несколько исцелений посредством вправления костей и настолько обнадежила публику, что город предложил ей 100 гиней, если она продолжит там свою практику в течение года.

Рождения, июль 1736

10. Супруга Джорджа Венабля Вернона из Личфилда, эсквайра, разрешилась дочерью.

26. Графиня Делорен, супруга Уильяма Уиндхэма, эсквайра, — сыном.

30. Супруга Томаса Аршера из Уорика, эсквайра, — сыном.

В дверях судебной канцелярии оперся на трость человек в сизом сюртуке и умеренно цветастом жилете, обтягивающем заметное брюшко; визитер примечателен густыми бровями, бородавкой возле носа и нарочитой импозантностью. Вдоль одной стены облицованной деревом комнаты выстроились шкафы, набитые пухлыми папками и пергаментными свитками; здесь же табурет и высокая конторка со стопкой бумаг и аккуратно выложенными письменными принадлежностями. Супротив сияет мрамором холодный камин, на полке которого бюст Цицерона и два не зажженных серебряных канделябра. Теплый утренний покой комнаты пронизан солнышком из южных окон, за коими виднеются еще зеленые кроны. Сквозь опущенные рамы чуть слышны мелодичные выкрики торговки уже поспевшей грушовкой, но в самой комнате висит тишина.

Одетый во все черное, плюгавый человек в парике сидит за круглым столом в дальнем углу комнаты; он углублен в чтение бумаг и даже не поднимает головы. Визитер оборачивается, взглядом ища своего таинственно сгинувшего провожатого, после чего громко откашливается, привлекая внимание нерасторопного копуши. Наконец человек за столом отрывается от бумаг. Старше и тщедушнее посетителя, сложением он напоминает Александра Попа{72} или Вольтера. Демонстрируя учтивость, визитер приподнимает шляпу и отвешивает легкий поклон:

— Имею ль честь говорить с мистером Аскью? Фрэнсис Лейси, сэр, к вашим услугам.

Как ни странно, коротышка не отвечает любезностью, но, отложив бумаги, лишь скрещивает руки на груди, откидывается на спинку высокого кресла, в котором выглядит почти гномом, и слегка наклоняет голову, точно дрозд, готовый клюнуть жучка. В немигающих серых глазах его искрится насмешка. Несколько обескураженный подобным приемом, мистер Фрэнсис Лейси списывает его на забывчивость крючкотвора, не понимающего, кто перед ним.

— Трагик, сэр. Приглашен на встречу с вашим клиентом.

Наконец стряпчий размыкает уста:

— Садитесь.

— Благодарю, сэр.

Вновь обретя апломб, актер вышагивает к столу, но громко хлопнувшая дверь заставляет его обернуться, прежде чем он успевает сесть. Долговязый клерк, чье черное платье делает его похожим на цаплю, переодевшуюся вороной, с фолиантом в кожаном переплете под мышкой безмолвно приваливается к косяку. Неподвижный взгляд его еще более насмешлив. Лейси смотрит на коротышку, но тот лишь повторяет:

— Садитесь.

Откинув фрачные фалды, актер усаживается. Вновь повисает неуютное молчание; стряпчий не сводит глаз с Лейси, который, поерзав, из жилетного кармана достает серебряную табакерку:

— Не угодно ль, сэр? Отменный табачок.

Аскью качает головой.

— Ну а я с вашего позволенья…

Из ложбинки меж большим и указательным пальцами левой руки поочередно нюхнув щепотки табаку, Лейси защелкивает табакерку и кружевным платком подтирает нос.

— Моего совета жаждет клиент, коего потянуло к драматическому искусству?

— Да.

— Что ж, выбор его удачен, хотя сие скромно сказано. С моим опытом мало кто потягается, что признают даже злоязыкие завистники. — Лейси ждет учтивой реплики партнера, но тот молчит. — Позвольте узнать, кто муза вашего протеже: озорная Талия иль скорбная Мельпомена?

— Терпсихора.

— Виноват?

— Муза танца, верно?

— Боюсь, произошла ошибка, сэр. Я не обучаю танцам. За уроками пантомимы обратитесь к моему приятелю мистеру Ричу{73}.

— Никакой ошибки.

Лейси приосанивается:

— Я актер, сэр. Об моем таланте наслышаны все столичные знатоки театра.

Не расплетая рук, стряпчий одаривает его язвительной усмешкой:

— А вскоре услышат и знатоки Тайберна{74}. Мой клиент написал для вас пьеску, дружище, под названием «Ступени и веревка, или Дрыги-дрыг-опаньки»{75}. На эшафоте вы спляшете джигу в петле Джека Кетча{76}.

Лейси ошарашен, но через секунду вскидывает голову, опираясь на оставленную трость.

— Изволили неудачно пошутить, сэр?

Сморчок встает и, опершись о стол, нависает над жертвой:

— Никаких шуток… мистер Браун. Ей-богу, никаких, шельма ты окаянная!

Взгляд его испепеляет опешившего актера.

— Меня зовут… — мямлит Лейси.

— Четыре месяца назад в графстве Девон вы представлялись Брауном. Станете отрицать?

Актер отводит глаза.

— Сие уж слишком, сэр. Я ухожу.

Он встает и направляется к двери. Из взгляда клерка исчезла всякая веселость; верзила не двигается с места и лишь выставляет перед собой фолиант, на кожаной обложке которого оттиснут крест.

— Вы разоблачены, милсдарь! — верещит стряпчий; Лейси надувает грудь. — Не утруждайтесь, ваши штучки меня не проймут! Еще недавно комедиантов прилюдно пороли! Слезайте-ка с котурнов! Здесь дом закона, а не балаган, в коем толпа олухов трепещет перед фанфароном в аляповатой короне. Ясно ль я излагаю?