Читать онлайн «Девять месяцев, или «Комедия женских положений»». Страница 41

Почти у всех старожилов, завоотделениями и простых врачей с репутацией были свои законные места. Напротив рядов стульев стояли самые обыкновенные письменные столы, составленные торец в торец, и чуть слева – кафедра. То есть такой вид мебели, куда удобно положить бумаженции, предназначенные для прочтения или подглядывания. В этом же конференц-зале студентам четвёртого, пятого и шестого курсов того самого медицинского института, законченного Соней, и Светочкой, и многими-многими другими сотрудниками данного лечебно-профилактического учреждения, читали лекции доценты и профессора. Здесь же проходили занятия с курсантами, повышающими свою квалификацию – то есть получающими право на последующую аттестацию на более высокую категорию или подтверждение уже имеющейся высшей. Клинические разборы, патологоанатомические конференции, выступления коммивояжеров от фармацевтических фирм тоже проходили именно здесь. Равно как и празднования Нового года, Восьмого марта, дней рождения главного врача, начмеда, заведующих отделениями. И даже одна панихида. Иногда здесь мерили (и покупали) пижамы и халаты, приносимые разнообразными торговцами. Вот такое это было многофункциональное помещение.

Место Петра Валентиновича было пусто. Все были в курсе произошедшего эпизода преждевременного самовольного ухода на пенсию, но шлёпнуться на святое место ни у кого не хватало наглости. В один из дней какой-то зелёный юнец из интернов другой базы присел было и осуществил попытку вальяжно развалиться, но получил подзатыльник от заведующего отделением патологии беременности и вмиг растворился в задних рядах, испокон веку отведённых для молодняка.

За сдвоенными столами восседал, чаще всего в гордом одиночестве, Павел Петрович Романец. И тогда он всегда занимал срединную позицию, обняв сближенные ножки столов своими извилистыми нижними конечностями. В те редкие дни, когда на пятиминутке присутствовал главный врач, начмед занимал левый стол. В те раритетные утра, когда пятиминутку соблаговолял почтить своим посещением не в меру нервный профессор, Палпетрович всегда садился в первый ряд, хотя третий стул всегда имелся в наличии. Дело в том, что Романец терпеть не мог дутого и напыщенного профессора, ни черта не понимающего ни в акушерстве, ни в хитросплетениях нейронных связей живого организма под названием «коллектив». И садясь в первый ряд, демонстрировал таким образом своё презрение к профессору. Презрение, более известное в простонародье как «я с вами на одном поле срать не сяду!». Презрение к нему – и единение с пресловутым коллективом. И при всём при том, что автору Павел Петрович Романец не очень симпатичен, он, автор, не может не отдать должное его, Романца, гражданской смелости. Главный врач перед профессором лебезил и поведение начмеда не одобрял как в немой, так и в устной форме, но куда деваться-то, если на мостике чаще всего торчит не сам капитан, а первый помощник? А что до коллектива, так неприятный автору начмед сам изгалялся, как мог, над пресловутыми нейронными и прочими психическими и психологическими связями оного, но позволять это другим?! Если и не мог запретить, то претило это ему невыносимо. До самой что ни на есть осязаемой физической боли. То же наверняка чувствует опытный кинолог, когда его собственному псу смеет подавать команды кто-то посторонний.

В утро описываемых событий Романец страстно обвивал своими ногами тонкие спаренные ножки столов, стул Петра Валентиновича был пуст, Софья Константиновна сидела на своём обычном, занятом к концу первого года интернатуры месте – четвёртый ряд, с краю, у окна.

Пятиминутка покатилась по привычному сценарию. За кафедру встал первый дежурный врач и доложил о родах, принятых по отделению физиологии за сутки. Фамилия-имя-отчество, диагноз, откуда поступила, во сколько, каким образом и кого родила. Рост, вес, оценка по шкале Апгар, кровопотеря, куда переведена и в каком состоянии. Ответственные беременные и послеродовые. Фамилия-имя-отчество, диагноз, палата, когда и что. Белок мочи, АСТ, АЛТ, фибриноген, протромбин, тромбин и прочая биохимия. За время дежурства особых происшествий не происходило. Истории свежеродивших и ответственных переданы Романцу на просмотр и визирование.

Первого дежурного сменил второй и оттарабанил то же самое по своей вотчине. Ещё одна пачечка историй легла на стол перед Романцом.

Неонатологи физиологии и обсервации.

Дежурный врач отделения гинекологии.

У ответственного дежурного есть комментарии? Ах, комментариев нет?! Интеррресно! А не в нашем ли родильном доме вчера одной из пациенток с алиментарным ожирением и гестозом был напрочь снесен гальюн в обсервационном отделении? Что? В дневное время? Так у вас суточное дежурство! Суточное! И обо всём, что произошло за сутки, вы обязаны отчитаться на утренней врачебной конференции, дабы коллеги были в курсе всего, что происходит на территории нашего с вами – да-да! – нашего лечебного учреждения! Или вы полагаете, что я в таком склерозе, что не помню, что именно я вчера в отделении гинекологии произвёл плановую экстирпацию матки с придатками?! Или я в таком маразме, что забыл об операции кесарева сечения, выполненной мною в физиологическом оперблоке, из-за асфиксии плода?! Нет, мы все и всё должны знать о том, что творим, и о том, что творится! Или вам только деньги интересно по карманам ныкать и чужие подсчитывать?! А от говна вы, уважаемый ответственный дежурный, значится, нос воротите?! Что вы мямлите? Садитесь!

И да, кстати, ещё одно важное объявление.

– В связи с уходом многоуважаемого Петра Валентиновича на заслуженный отдых исполняющей обязанности заведующего отделением обсервации назначена Софья Константиновна Заруцкая! – хмуро и сурово отчеканил в пространство начмед. В зале установилась полная тишина. А такая тишина, надо сказать, состояние для утренних врачебных конференций крайне редкое.

– Что, моложе Соньки никого не нашлось? – вякнул из заднего ряда заведующий женской консультацией, мужчина возраста глубоко постпенсионного. – Надо было сразу из детского сада брать начальником кого-нибудь.

– И поквалифицированнее не обнаружилось кадров, да? – пробурчал себе под нос недавно получивший за неозвученный унитаз ответственный дежурный, давно и прочно считавший себя достойным какого-нибудь наконец-то заведования. Слава богу, и стаж, и квалификация позволяли. И были они, и в самом деле, куда больше и выше, чем у Софьи Константиновны.

И тут Романец Соню удивил.

– Спрашивать: «Кто должен быть боссом?» – всё равно что спрашивать: «Кто должен быть тенором в этом квартете?» Конечно, тот, кто может петь тенором. Генри Форд. Все по рабочим местам. Софья Константиновна, идёмте ко мне в кабинет. Это как минимум оградит вас от преждевременного линчевания нашим дружным коллективом. Они пока остынут, переварят и, простите, прогадятся, а мы с вами обсудим вчерашнее чрезвычайное происшествие.